Овальная арена имела два входа: дверь, через которую они вошли, и ворота рядом. Над ареной поднимались бесконечные ряды каменных сидений, с верхних ярусов посматривали стражники, какие-то работяги копошились, не разгибая спин, но снизу сложно было понять, что они делают. Зато Халт прекрасно разглядел напротив него несколько задрапированных красным лож, видимо, для особо уважаемых гостей, и непонятное сооружение: белый столб в человеческий рост с черным гладким каменным шаром наверху. Он решил, что это либо украшение, либо символ Арены.

– Двое – ты и ты, – будете убирать арену между боями, – черный тыкал пальцем в гномов, – еще четверо – зрительские ряды.

Тут же к отобранным гномам подскочил гоблин в желтом хитоне, по-видимому мастер, отвел в сторону и начал что-то бурчать, размахивая зелеными руками. Остальные же пошли обратно в коридор за своим проводником.

Вначале послышался львиный рык, который, отразившись эхом от каменных стен туннеля, оглушительно ударил по барабанным перепонкам. Пленники зажали ладонями уши. Затем стало невозможно дышать от вони, и вскоре они вошли в кошмарный зверинец.

Здесь действительно собрали самых ужасных монстров всех миров. По обе стороны коридора в денниках, привязанные за ногу, стояли перитоны. Эти фиолетовые полуолени-полуптицы уныло жевали сено, не поднимая голов. Присмотревшись, Халт увидел, что их огромные лебединые крылья не просто сложены за спиной, но и связаны веревкой. Оленьи рога упирались в стену соседнего денника. Перитонов сменили еще более диковинные создания: левкрокоты. Халт ни разу не видел живую левкрокоту, хотя читал о них, так что узнал по описанию: оленье тело и ноги, но львиные шея и хвост, а голова барсучья. Они издавали нечто среднее между фырканьем и рыком и злобно били копытом, готовые броситься на любого. Халт знал, что, как и угрюмые на вид перитоны, левкрокоты очень опасны. Нападая, они любым возможным способом пытаются умертвить жертву.

В этом большом подземном зале, поделенном коридорами на сектора, похоже, содержались копытные – по крайней мере, все видимое пространство заполняли денники, странное ржание и запах конского навоза, а в углу лежали охапки сена и большие корзины с овсом.

Однако тут пленники не задержались – их привели в следующее помещение. Лица обдало жаром; казалось, камни вокруг раскалены. Первое, что заметили вошедшие, – четыре горящих уголька.

– Ого! – не удержался Халт. – Амфисбена!

– Знакомая тварь? – с интересом спросил черный.

– Немного, – пробормотал пленник, мысленно ругая себя за длинный язык.

Змея с двумя головами по обоим концам темно-зеленого тела, как свойственно всем змеям, не моргая глядела двумя парами рубиновых глаз, светящихся в полумраке как факелы. От нее шел нестерпимый жар. Халт знал, что сейчас даже до металлических прутьев внешнего ряда двойной решетки лучше не дотрагиваться – обожжешься. Рассерженные амфисбены превращаются в раскаленную печь, а сердиты они часто, ведь две головы могут спать и бодрствовать по очереди.

Змей и ящеров прошли быстро. Помещение, как и предыдущее, поражало размерами, но служитель Хаоса торопился, да и у пленников не возникало желания замедлить шаг. Войдя в следующий каменный зал, Халт едва сдержал возглас. Грифоны! Огромные создания с телом льва, головой и крыльями орла. Здесь они были всех видов и размеров: от классических песочных до более редких черных и уникального белого! Клетки, хотя и не маленькие, были явно тесны для крылатых львов. Кто-то в своей метался, каждые три-четыре шага упираясь в прутья, кто-то лежал тихо, косясь на пришельцев недобрыми синими глазами.

Здесь их в глубоком поклоне уже ждал очередной мастер в желтом хитоне, а в углу, подальше от глаз начальства, стоял, опершись на черенок лопаты, гном в черном ошейнике.

– Двое, ты и ты, останетесь ухаживать за зверинцем. – Служитель культа ткнул в Халта и соседнего с ним гнома, после чего ушел с двумя оставшимися пленниками.

– Меня зззовут Гррудаш, – с ужасным акцентом, растягивая согласные, пробормотал гоблин на всеобщем. Очевидно, слова давались ему с трудом. – Я ваш хоссяин. Меня сслушать!

Слушать было тяжело: белый грифон с черными крыльями оглушительно заклекотал, замахал крыльями, пытаясь взлететь. Его поддержали товарищи по несчастью, со всех сторон раздались птичьи крики, будто сошедший с ума духовой оркестр начал играть, соревнуясь, у кого выйдет хуже и громче. «Как вообще можно находиться в таком гаме?» – в отчаянье подумал Халт.

– Ссавтрра пррийти в воссемь. Убиррать клетки. Коррмить. Поить. Чисстить шшивотных.

– Эй! Да он же меня сожрет, если я войду в клетку! – возмутился гном, косясь на ближайшего грифона.

Мастер смерил его презрительным взглядом:

– Хоррошшо. Ссначит, день поссле этого его нне коррмить.

Халт похолодел. Ну ладно, грифон. Ему можно кидать куски мяса через прутья решетки. Но как накормить амфисбену? Она отгорожена такой мелкой сеткой, что никакую еду через нее не пропихнешь. Значит, нужно входить в клеть? Да один укус амфисбены смертелен! А бросок этой гадины – молниеносный. Но задавать вопросы он благоразумно не стал.

Когда покинул Арену по короткому туннелю, показанному мастером Грудашем, из груди все же вырвался вздох облегчения. Тело мигом вспомнило, что эти дни он не ел, не пил и практически не спал, в мозгу родились видения бочки с водой, куда можно залезть, чтобы помыться, и о чистом белье. До завтрашнего утра он свободен!

Гнома, волею случая оказавшегося напарником Халта, звали Рыжебород. При свете дня его длинная борода казалась даже не рыжей, а золотистой, и хотя Халт плохо определял возраст гномов, он все же решил, что его напарник молод.

– Где мы? Где гномий район? – спросил он, озираясь. Здесь Халт тоже не бывал, так что даже не представлял, в какой стороне его мансарда.

– Да через гоблинский пройдем и будем дома.

– Через гоблинский? Ты уверен, что это безопасно? – Халт вспомнил озлобленные глаза, страшную нищету и грязь и решил, что не рискнет туда соваться даже днем.

Рыжебород хмыкнул:

– Я ж из «Летучей гвардии»! Что мне какие-то гоблины!

Это, конечно, успокаивало, но не до конца. Их двое, а гоблинов – сотни.

– Ладно, давай только что-нибудь выпьем. Да и пожрать охота, – сказал он, но тут же нахмурился. В темнице у него не только отняли амулет, но и выскребли все деньги.

– Знаю тут отличную пивную! – откликнулся Рыжебород. – Гномы держат. Пошли. Угощаю, – добавил он, увидев сдвинутые брови.

Арена накладывала отпечаток на весь квартал. Огромное количество трактиров и постоялых дворов, объявления о возможности снять комнату на время игр, толстые коты, лениво переходящие от одной мясной лавки к другой, сувенирные лавки с безделушками. Игры, как понял Халт, проходили обычно раз в неделю, по воскресеньям, но иногда, во время больших праздников, устраивались чаще и длились несколько дней. Билет можно было купить как заранее, так и в день игр. Самые дешевые стоили совсем гроши: по цене двух кружек пива. Но их брали либо бедняки, либо обладатели очень хорошего зрения, ибо различить с верхних ярусов, что происходит на арене, было трудно. Чем ниже место, тем дороже. Первые ряды могли себе позволить лишь богачи, а места в тех самых задрапированных ложах вообще не продавались.

Рыжебород объяснил, что гномы, за редким исключением, на Арену не ходят и при ее упоминании плюются и ругаются, ибо считают мерзостью несусветной. А вот остальные расы посещают Игры с удовольствием…

Пиво действительно оказалось очень вкусным, хотя сейчас Халту любое пойло могло показаться нектаром. После двух кружек стало не так страшно идти через гоблинский квартал.

– А вот ошейники я бы посоветовал вам прикрыть, – бросил владелец таверны, когда гости уже собрались уходить.

– Почему? – удивился Рыжебород.

– На некоторых они действуют как красная тряпка. Поймают вас и даже бить не будут, просто подержат до утра и с наслаждением посмотрят, как он вас душит за опоздание на работу.