– Да не знаю! – с досадой отмахнулся Максим. – Он отключил связь, пообещал позвонить завтра.

– Номер телефона записался?

– В том-то и дело, что не записался, есть такая опция у определённых аппаратов.

– Спецура?

– Может быть.

– Хаур… хаур… не помню такого слова в лексиконе катарцев, не арабское оно.

– При чём тут катарцы?

– Тебе сказали – мы забрали хаур, а где мы были? В Дохе. Может, хаур – это пленник по-арабски? Пойду спрошу у Жеки. – Брызгалов вышел.

Из гостиной долетел взрыв смеха.

Максим присел на край кровати, силясь разгадать заданную загадку, но в голове стоял призрачный туман хмеля, рождённый бокалом шампанского, и думать ни о чём серьёзном не хотелось. Откуда-то из бездн сознания всплыла мысль: может, хаур – это вообще из другой оперы? И связан он не с Катаром, а с синдорским рейдом? И обозначает он некий найденный в синдорских лесах артефакт? Но тогда возникает масса вопросов: кто нашёл, что это за артефакт, почему спрашивающий уверен в том, что он у Максима? А главное, откуда он знает номер его мобильного?

Вошёл раскрасневшийся Брызгалов.

– Не, Жека не знает, говорит, надо в словарь заглянуть. Но слово странное, не нашенское, гавкающее какое-то. И у меня складывается впечатление, будто я его когда-то слышал.

– У меня такое же, – пробормотал Максим, тщетно пытаясь вспомнить термин. – Ладно, иди к ребятам, я сейчас.

Он набрал номер телефона Ольги.

Звонки шли долго. Наконец в трубке раздался её голос:

– Алё, Максим?

– Он, – сказал Максим. – Меня не было в России, позвонить не мог, вернулся и звоню.

– Я так и поняла. Как дела? Вас начальство не пытало?

– По поводу?

– В связи с событиями в Синдоре.

– Нет, всё тихо.

– А меня посадили под домашний арест, отстранили от работы.

– Тебя под арест?! – не поверил он. – За что?

– Знала бы – ответила. Вахтанг вообще слёг, как мне сообщили.

– Этот ваш полковник-грузин? Что за беда с ним приключилась? На вид здоровый был.

– Вот и я о том.

– На что намекаешь? Что вообще у вас творится, отчего такая истерика?

– Мне показали один аппарат… – Ольга помолчала. – Напоминает видеокамеру, очень странную. Её привёз из Синдора один наш сотрудник.

– Так что?

– А забрал он эту камеру у твоего дяди.

– У Пахомыча? – удивился Максим. – Не может быть! Он мне ни слова не сказал.

– Ты не мог забыть про это в суматохе?

– Обижаешь, майор, на память не жаловался. Если бы он мне… – Его вдруг осенило. – Чёрт побери, вот, наверно, о чём шла речь!

– Что, вспомнил?

– Тут другое. Мне только что звонил какой-то тип и потребовал вернуть хаур.

– Хаур? Это что?

– Вот я и подумал, что хаур – та самая видеокамера. Кто её привёз?

– Саша Зайцев, старлей из Управления. Лапин, это зам. начальника Управления, утверждает, что Зайцева послали в Синдор после того, как замолчал Вахтанг. Зайцев добрался до хутора, встретил лесника. А у того лежала камера, чья – твой дядя не помнит. Ну, Зайцев и забрал её в Москву.

– Бред! Пахомыч должен был сообщить об этом мне.

– А если он тоже ничего не помнит, как и мы?

Максим задумался, озадаченный известием.

– Знаешь что, давай встретимся, поговорим.

– Не забывай, я под арестом.

– Тогда я к тебе заеду, диктуй адрес.

– Тебя не пустят, мне даже еду привозят наши церберы.

– Посмотрим, диктуй.

– Карамышевская набережная, дом шестьдесят, квартира сорок девять. Учти, дом охраняется, стоит за оградой, надо на калитке нажать кнопку и сказать, в какую квартиру идёшь.

– Разберусь, жди через час.

Максим вернулся в гостиную, в которой царило веселье: оперативники слушали анекдоты Савелия.

– Слушай мою команду!

Смех стих. Лица присутствующих обратились к хозяину.

– Продолжайте в том же духе. Мне надо отлучиться на пару часов. Кто захочет остаться – милости прошу.

– Не, командир, мы так не договаривались, – возразил Савелий. – Отдыхать – так вместе, что мы без тебя делать будем? Может, нас с собой возьмёшь? Если предвидится напряг?

– Напряга не предвидится. – Максим вспомнил жалобу Ольги на то, что её стерегут. – Хотя… почему бы и нет? Какое-никакое, а развлечение. У меня встреча на Карамышевке, ненадолго, могу взять кого-нибудь с собой.

– Почему кого-нибудь? Мы все поедем, да, мужики?

Мужики согласно закивали головами.

– Ладно, буду в долгу. Кто у нас самый трезвый?

Все дружно посмотрели на Есипчука, сыгравшего араба, сотрудника спецслужб Катара; он вообще не употреблял алкоголя.

– Сто рублей, – сказал он интеллигентно.

Раздался хохот.

– Каждому! – вскричал Савелий, дурачась.

– Идёт, – сказал Максим. – На чьей машине поедем?

– У Антоныча самая большая.

– Да без проблем, – пожал плечами Брызгалов, предпочитавший ездить на джипе «Лэнд ровер».

Весёлая, но не очень шумная компания вывалила во двор дома, расселась в джипе капитана. На заднем сиденье устроились трое: Брызгалов, Савелий и Жарницкий, Кондырин не уместился.

– Останешься за хозяина, – отдал ему ключ от квартиры Максим. – Будем к ночи.

Стемнело, на город легла прохлада, потоки машин на улицах Москвы поредели, поэтому от Речного вокзала, в районе которого жил Максим, до Карамышевской набережной доехали почти без затруднений, как в добрые старые брежневские времена.

Машина проехала мимо церкви, свернула к дому номер шестьдесят, остановилась у решётчатых ворот.

Максим вышел, нажал на столбике у калитки кнопку домофона.

– Слушаю вас, – ответил мужской голос.

– В сорок девятую гость, – сказал Максим.

– В сорок девятую? – Повисла пауза. – Хозяина нет дома.

– Не может быть, я недавно разговаривал с хозяйкой, она ждёт. Моя фамилия Одинцов, спросите.

На этот раз пауза длилась дольше.

– Простите, сегодня вы не сможете попасть в квартиру.

– Не понял, что значит – не смогу? По какой причине? Вы меня не впустите? Даже с разрешения хозяйки?

– У нас предписание…

– Какое предписание, от кого? Что вы мне лапшу на уши вешаете! Откройте, я покажу свои документы.

Охранники не отвечали больше минуты. Раздосадованный Максим хотел было связаться с Ольгой, чтобы она поговорила с охраной дома, но замок на калитке клацнул, и голос из домофона предложил:

– Проходите, но машину пропустить не можем.

Максим толкнул узорчатую металлическую калитку, сказал высунувшему голову в окно джипа Брызгалову:

– Ждите здесь, я позвоню, если что.

Он прошёлся по плиточной дорожке до центрального подъезда дома, дверь раздвинулась, повинуясь сигналу датчика.

В небольшом холле с выходами на две половины дома, пол которого был выстлан мраморными с виду плитами, с диванчика встал плотный мужчина в сером костюме. У него было квадратное лицо, выдающиеся скулы, нос боксёра и колючие глазки-буравчики.

– Вы кто?

Максим покосился на открывшееся слева окошко комнаты охраны.

– А вы?

– Служба безопасности. Документы есть?

– А у вас?

Квадратнолицый оглядел фигуру майора.

– Господин хороший…

– Точно так же могу сказать и я. Покажите документ, служба безопасности.

Квадратнолицый пожевал губами, достал красную книжицу с гербом и надписью «Федеральная служба безопасности России».

– Капитан Сюткин.

– Майор Одинцов. Ещё вопросы?

– Вы к Валишевой?

– Совершенно верно, мы с ней договаривались о встрече.

– К ней нельзя.

– Это ещё почему?

– Она… занята.

– Дорогой мой капитан Сюткин, я с ней разговаривал полчаса назад, она меня ждёт. Позвони и услышишь. И не морщи ты лоб, а то я решу, что ты думаешь.

Квадратнолицый сжал губы в полоску.

– Попросил бы вас…

– Ой, не смеши меня. Может, я что-то перепутал, и это не обыкновенный жилой дом, а тюрьма? Так и скажи, а я доложу кому следует.

– Гражданин, я вам русским языком…

– Могу перейти на английский, немецкий, испанский, итальянский, греческий, турецкий. Дай пройти, не надувай щёки, я знаю обязанности надзорного. А не пропустишь, я подниму такой шум в прессе, что твоё начальство год будет отмываться! Рискнёшь?