- Интересно, а за что ты рассчитывал купить меня, когда хотел моей верности? – негромко спросил я.
Вот теперь не подведи, малыш. Дай мне повод.
Джаред обернулся и сделал несколько шагов ко мне, приближаясь почти вплотную, склонил голову набок, в глазах смех.
- За минет? – предположил он.
Прости, малыш.
В последний момент я смог немного погасить силу удара и Джаред устоял на ногах, только отшатнулся, инстинктивно хватаясь за пострадавшую челюсть.
- Маленькая избалованная блядь, - процедил я, и меня вынесло из палаты.
Я постарался не услышать отчаянное «Дженс!», прозвучавшее мне вслед из-за захлопывающейся двери.
***
Остаток дня я провел в полностью автоматическом режиме. Я обошел своих больных, я помирился со Стивом и Томом, и мы вместе сходили пообедать. Я сначала демонстративно не замечал взгляды, которые на меня искоса бросал Веллинг, а потом действительно перестал обращать на них внимание. Я выяснил, что сестру Смит зовут Лиза, и извинился перед ней за свое недостойное поведение в субботу. Мы поболтали немного, и, кажется, подружились. Я разобрался со всеми своими долгами по историям болезни, которые у меня накопились за последнюю неделю, и почти спокойно оформил документы на выписку. Я опять, как и в день госпитализации Джареда, делал все, что угодно, лишь бы не начать думать.
Первый раз Лиза заглянула в ординаторскую и передала от Падалеки просьбу о беседе, когда на часах было четыре. Все еще находились на своих рабочих местах, Веллинг не преминул посмотреть на меня очень внимательно и многозначительно, а я попросил Лизу передать Падалеки, что сегодня с ним уже общался и что мы все обсудили. А еще распорядился выдать ему карандаш, бумагу и планшет, пусть рисует, если ему скучно. Или проводить в общий зал, если ему не хватает общения. Потом спокойно вернулся к работе. Том хмыкнул.
Мне хотелось выть. Выть и биться головой о стену. Я в сотый раз повторял себе, что все делаю правильно. Что Джею так будет лучше. Что в моей жизни нет места для Джареда, а в его жизни нет места для меня. Что мы слишком разные. Что у меня нет классного адвоката и возможности купить Гэмбл, а у Джея нет привычки питаться замороженной пиццей и пить дешевое пиво. Что у Джареда не хватит силы справиться со мной, а у меня не хватит терпения выдержать его. Что он просто пока не понимает всего этого, а у меня нет времени объяснять. Что потом он обязательно поймет и простит, но может, будет даже лучше, если не поймет и не простит. Я твердил все эти охуительно правильные вещи и понимал, что опять лгу самому себе.
Просто так проще уходить – первым, двинув напоследок по морде, чем стоять в конце коридора и провожать взглядом. А потом долго смотреть на закрывшуюся дверь.
Просто я до боли, до хрипа, до зубовного скрежета не хотел его отпускать. А если боишься потерять – сделай так, чтобы самому, первому стать потерей. Осознание того, что тот, другой, тоже испытывает боль, немного притупляет собственную.
Просто я надеялся, что до тех пор, пока Джаред будет чувствовать свою вину или хотя бы злиться на меня, он будет помнить обо мне.
Просто мне было легче делать вид, будто это я принимаю решение, будто это я отпускаю Джея.
Просто я понял, что он в любом случае завтра уйдет. И разозлился на него за это. Пожалуй, это и была единственная причина моего скотского поведения.
Второй раз Лиза напомнила про Падалеки в половине шестого. Я рявкнул про свою занятость и уткнулся в пустой монитор. Веллинг, уходя, похлопал меня по плечу и снова хмыкнул.
В десять вечера я вышел на обход. Для начала я выгнал из отделения охранника Тайлера, похожего на гибрид Дольфа Лунгрена и молодого Аль Пачино, которому в этот час делать здесь было решительно нечего. Потом прочитал расстроенной Лизе лекцию о недопустимости личных отношений в рабочее время на рабочем месте. Кому еще как не мне рассуждать о морали, верно? Я прошелся по отделениям, усилил терапию у пациента с эпилепсией в остром и выслушал милую пожилую леди в геронтологии, которой, в принципе, жаловаться было не на что, но очень хотелось поговорить. Мне говорить не хотелось, но слушать я мог. Потом я вернулся, по дороге еще раз шуганул Тайлера, и закрыл глаза, проходя мимо палаты Джареда.
Я заперся в ординаторской и сидел там до полуночи. У меня в голове бомба с часовым механизмом беспощадно отсчитывала секунды, что мы могли бы провести вместе. Меня мутило от ненависти к себе. В полночь я позвонил на пост Лизе, просто для того, чтобы услышать человеческий голос. Телефон не отвечал. И куда эта сука делась?!
Я распахнул дверь ординаторской… и с трудом подавил желание закрыть ее обратно.
Напротив ординаторской, прислонившись к стене, сидел Падалеки. Он поднял голову, реагируя на звук, и умоляюще посмотрел на меня – несчастный, беззащитный, одинокий.
- Дженс… - сорвано, сипло прошептал он, - пожалуйста, только не так…
Его лицо было мокрым от слез, глаза покраснели и опухли.
Мне показалось, будто у меня остановилось сердце. Ноги приросли к полу, я никак не мог отпустить ручку двери, стиснув ее побелевшими пальцами. Я понимал, что сейчас мне надо просто сделать шаг назад и тихо закрыть эту чертову дверь, чтобы навсегда остаться по разные стороны. Но я не мог.
- Дженс, - повторил он, протягивая ко мне руку в неосознанном жесте, полном отчаянья и мольбы.
Сердце сделало первый удар. И тут же где-то внутри словно прорвало плотину, сметая потоком чувств и эмоций все защитные укрепления, которые я старательно строил всю свою жизнь.
Я рванулся к Джареду и упал на колени.
- Малыш, все хорошо, - шептал я, прижимая его к себе, ощущая всем телом его рыдания, - прости, прости…
Я покрывал поцелуями его лицо, я собирал губами его слезы.
- Прости, малыш, прости, пожалуйста, прости… - повторял я, понимая, что приму любую боль, причиненную им, какая бы она ни была. Пусть он уйдет завтра, пусть навсегда, сейчас и здесь он со мной.
- Малыш, посмотри на меня, - я убрал волосы с его лба, заставляя посмотреть мне в глаза.
Серо-зеленые волчьи, хищные, лучшие, любимые.
- Пойдем к тебе, - попросил я, тремя словами отрекаясь от всего, о чем думал раньше, - пойдем к тебе.
Где в это время ходила Лиза Смит, мне было уже не интересно.
***
Джаред никак не мог придти в себя. Он вцепился в меня и не желал отпускать, его ощутимо потряхивало. Чувство вины – не то чувство, что способно придать нужный настрой перед сексом.
- Так не пойдет, - пробормотал я и потащил Джея в ванную комнату.
Я осторожно выпутался из своей одежды, стараясь не разрывать тактильного контакта с Джаредом, затем раздел его, поглаживая, успокаивая, касаясь губами кожи.
Душевая кабинка явно не была рассчитана на двоих, но меня данное обстоятельство волновало в последнюю очередь. Мы стояли под теплыми струями, мои губы нежно касались лица Джея, руки гуляли по его телу, и он постепенно расслабился, стал отвечать на мои ласки, сначала неуверенно, потом все более страстно. Но этого было мало, потому что меня не отпускало ощущение, что в глубине его глаз еще остался страх потери. Блядь, кажется, он в самом деле боялся потерять это невзъебенное сокровище – меня. Какая же я все-таки сука, убить мало, до чего довел парня. Хотя, откуда мне было знать, что здесь все так запущено… Херовое оправдание, если честно.
- Успокойся, малыш, - шептал я, мягко целуя его губы, - я здесь, я никуда не уйду, я никогда тебя не оставлю…
- Обещаешь? – глухой голос, внимательный взгляд.
Я готов был рассмеяться от облегчения. Раз Джаред стал требовать обещаний, значит, он вернулся. Или, по крайней мере, близок к тому.
- Пока сам не прогонишь, - уклончиво отозвался я, опускаясь на колени.
Я немного комплексовал делать минет парню, который достиг вершин мастерства в этом деле. Но потом подумал, что сам себя с этой стороны он вряд ли знает, а значит, у меня есть шанс хотя бы не опозориться.
