Коридор был пуст. Сара возблагодарила Бога за это чудо. Обоняние говорило ей, что они здесь, рядом, за дверями своих квартир. Стон, вырвавшийся из ее рта, вряд ли походил на человеческий.

Сара знала, куда ей надо идти, – ведь так было задумано с самого начала. Существовало только одно место, где не пахло человеком, только одно существо, которое не вызывало голода. Мириам добилась своего. Единственное, что сейчас нужно было Cape, – это вернуться в тот дом. Сделать это, пробираясь по оживленным улицам Манхэттена, будет чертовски трудно. Она приняла решение не убивать больше ни одного человеческого существа.

Спускаясь в лифте, она старалась подготовиться к своему испытанию. В конце концов, она и раньше ходила по улицам и в последнее время совсем не ела. Она вспомнила пожилого человека на тротуаре, которого она чуть не убила, балкон, на который она взобралась.

Но улицы тогда были пусты. Теперь же они будут полны народу. «Я человеческое существо, – думала она. – Я не принесу вреда другим человеческим существам». Собрав всю оставшуюся волю, она решила следовать своему решению. Голод, который она ощущала, принадлежал, в конце концов, не ей.

Он принадлежал крови этого существа. Необходимость убивать была не ее необходимостью, но необходимостью Мириам. Она решила все время это себе повторять. Затем двери лифта открылись, и она увидела Алекса на своем посту. «Это голод Мириам, – повторила она. – Не мой».

Ухитрившись проскользнуть мимо него, она вышла на тротуар.

Сумасшествие. Везде люди. Их даже больше, чем она думала. Она невольно бросилась на проходившего мимо бизнесмена; ей удалось пронестись мимо него и выскочить на середину улицы. Визжали тормоза, гудели гудки. Такси вильнуло и остановилось. Водитель выругался, пассажир с ужасом смотрел с заднего сиденья.

Времени терять было нельзя, как нельзя было и упускать эту возможность. Она села в такси.

– Что такое с вами? У меня, черт побери, пассажир!

– Это срочно!

– Так позовите полицейского, леди. Вы чуть не попали под машину! А теперь выходите.

– Человек умирает. Я врач.

Глаза водителя блеснули.

– Ладно, – сказал он. – Куда?

Сара назвала ему адрес Мириам и открыла окно. Уличные дымы, быть может, перебьют некоторые из запахов в такси. Она слушала, как водитель убеждает пассажира, что все в порядке, что отклонение от маршрута не займет много времени. Другие водители и с места бы не двинулись из-за нее, она это знала. Но ей повезло. У этого парня было сердце.

Как только показался дом, Сара, выскочив из такси, взбежала по ступенькам и замолотила дверным молотком, одновременно нажимая на звонок и дергая дверь.

Она чувствовала, что Мириам стоит по другую сторону двери.

– Пожалуйста, – тихо сказала она. – Пожалуйста, открой. – Ей не хотелось кричать. Опасно привлекать внимание соседей.

Через невыносимо долгие тридцать секунд жизни Сары дверь, щелкнув, распахнулась. Ввалившись в дом, она захлопнула ее за собой, отгородившись от шума и от красоты... и от отвратительного соблазна, рождаемого человеческой плотью.

Мириам сразу же поняла, что воля Сары оказалась сильнее нужды. Вздохнув от огорчения, она впустила бедолагу в дом, ожидая неизбежных упреков.

Голод в конце концов сломит волю Сары, но пока этого не произошло, Мириам придется выносить ее досадную независимость. Она почти не слышала ни горестных стонов Сары, ни ее яростного рева и едва ощущала царапанье и удары кулаками – пока тащила девушку вверх по лестнице в их спальню.

– Я вернусь, когда ты образумишься, – сказала она. – Постарайся успокоиться. – Говорить что-либо еще не имело смысла. Сара была сильнее всех других, гораздо сильнее. Очень плохо. Ей будет настолько же труднее. Сара думала о себе как о великой целительнице. Романтические бредни. Дурацкий образ. Мир забыл, что романтика – это палка о двух концах: один из них – любовь, другой – смерть. Сара не знала этого, но шла она в сторону смерти.

Стены квартиры, казалось, наступали на Тома, грозя раздавить его. Он стоял в гостиной, раздираемый на части нерешительностью. Он должен был последовать за Сарой, должен был снова вернуться в тот дом.

Но не мог. Этот приятный маленький домик был не чем иным, как обителью ужаса. Розовый кирпич, оконные проемы, романтические белые ставни – все казалось зловещим, гротескным, как грим, намалеванный на ухмыляющейся роже. И вдруг чем-то страшным повеяло в комнате, словно кошмарные визжащие создания вновь обступили Тома. Он прикоснулся к повязкам на лице. Не демоны ли это были? Реальны ли такие вещи? Его вера в науку испарилась. Весь великий процесс познания казался теперь лишь самодовольно-кичливой болтовней невежд.

И перед лицом неведомого, к чему, безусловно, надо отнести и Мириам, обладал ли человек хоть какой-нибудь силой, защитой? Куда обратиться, где искать помощи? Молитва для Тома ничего не значила. На его детские молитвы ответом было только молчание.

Существует ли Бог на самом деле, Том не знал, но чувствовал, что поздно уже бросать вызов твердыне своего неверия. Он не мог обратиться к Богу за силой.

Ему некуда было обратиться. У него просто не хватит храбрости, чтобы разрушить заклятье Мириам. Или хватит? Он представил, как берет Сару на руки и кричит о своей любви так громко, что слова эти проникают в самые глубины ее души.

Любовь, вот где истина.

Вот в чем его оружие.

Он сделал шаг к двери. Всего лишь один. Ему вспомнилось выражение липа Сары, когда она просила его не подходить к ней. «Я люблю тебя, Сара! Я люблю тебя!» – его голос эхом отдавался в стенах гостиной, залитой солнечным светом. За окном виднелись маленькие облачка, белью и пушистые. Том закричал, завыл, словно кошмар прошлой ночи все еще продолжался.

Мириам решила немного подождать, перед тем как звонить жертве. Лучше всего было бы, если бы он набрался храбрости и приехал сюда сам, без приглашения. И тогда она предоставила бы ему возможность добраться до Сары, преуспеть в том, чего он не смог достичь прошлым вечером. Впрочем, это было сомнительно. Человеческая храбрость небезгранична.