Сейхан шла следом за Греем в это сердце темноты.
Здесь не было обильного сияния казино Лас-Вегаса. Это было игорное заведение старой школы, времен «Крысиной стаи»[5]. Низкий потолок, тусклое освещение. Звенели и мигали огнями игральные автоматы, однако им был отведен отдельный зал по соседству. Здесь же были только игровые столы: баккара, пай-гоу, сик-бо, фань-тань. Вокруг столов толпились мужчины с рябыми лицами и угрюмые женщины, непрерывно курящие, сжимающие в руках талисманы на удачу, привлеченные сюда не только азартом, но и надеждой. Над головой висели двенадцать стилизованных драконов, которые держали в своих лапах светящиеся шары, изменяющие цвет. К сожалению, два шара не горели, что говорило о недостатках обслуживающего персонала.
И тем не менее Сейхан поймала себя на том, что расслабилась, наслаждаясь беспощадной сущностью заведения, восхищаясь отсутствием притворства. Здесь она чувствовала себя в своей стихии.
– Лифты вон там, – сказал Грей, указывая на площадку слева.
Цель назначения находилась несколькими этажами выше, еще глубже в погруженных в полумрак закоулках комплекса, в лабиринте кабинетов люкс, где текло истинное богатство Макао. Количество столов, спрятанных здесь, в тиши укромных кабинетов, значительно превосходило то, каким мог похвастаться главный зал.
Войдя в кабину лифта, Грей нажал кнопку четвертого этажа. Кабинеты высшего уровня люкс обслуживались исключительно частными увеселительными компаниями, которые ублажали состоятельных клиентов, как только могли, удовлетворяя любые их прихоти. Даже подземный торговый центр выполнял роль места, где в ожидании клиентов также прогуливались проститутки, где можно было снять любую приглянувшуюся девушку.
Здесь вели дело двадцать компаний, в том числе несколько принадлежащих синдикатам организованной преступности, помимо всего прочего, занимающимся отмыванием денег. Подобная анонимность как нельзя лучше устраивала Грея и Сейхан. Они пришли сюда, выдавая себя за двух состоятельных игроков. Плата осведомителю пройдет через управляющую компанию, что позволит им сохранить свои руки чистыми. Стоявшая перед ними задача была предельно простой: получить информацию, расплатиться и уйти.
Кабина подняла их в холл, оформленный поблекшими потугами на роскошь, в красных и золотых тонах. Вдоль стен коридора тянулись двери, перед большинством из которых дежурили крепкие ребята.
Ковальски обвел их взглядом, словно раздраженный бык.
– Сюда, – сказала Сейхан, идя первой.
Теперь, когда стал виден конец, она спешила. Это была ее последняя надежда выяснить судьбу своей матери: все остальные ниточки оборвались, одна за другой. Молодая женщина старалась, как могла, скрыть свое волнение. На протяжении последних четырех месяцев она стремилась полностью сосредоточиться на занятиях, оставаясь сверхбдительной, стараясь не обращать внимания на комок в груди, сплетение надежды, отчаяния и страха. Вот почему она не подпускала Грея близко к себе, несмотря на его очевидное желание исследовать самые сокровенные глубины ее души. Сейхан боялась потерять контроль над собой.
Нужный им кабинет находился в самом конце коридора. Перед дверью стояли двое верзил с топорщащимися под мышками пиджаками – телохранители, предоставленные компанией, которая забронировала кабинет.
Подойдя к ним, Сейхан показала свои фальшивые документы. Грей и Ковальски последовали ее примеру.
Только после этого один из телохранителей, постучав в дверь, открыл ее, пропуская гостей внутрь. Стены были выкрашены золотистой краской, ковер украшали орнаменты из красных и черных геометрических фигур. Слева стоял одинокий столик для баккара, обтянутый зеленым сукном, а справа столпились стулья и кресла с обивкой из алого шелка. В кабинете находился всего один человек.
Доктор Хван Пак.
Именно его присутствием и объяснялись чрезвычайные меры предосторожности. Доктор Пак являлся ведущим специалистом Ядерного научно-исследовательского центра Йонбён в Северной Корее – где вырабатывался обогащенный уран для корейской атомной программы. Кроме того, у него была страсть к азартным играм, хотя об этом знали лишь считаные разведывательные ведомства.
Загасив сигарету, Хван Пак поднялся с дивана. Всего лишь на пару дюймов выше пяти футов, он был тощий как трость. Слегка поклонившись, доктор Пак устремил взгляд на Грея, словно почувствовав, кто здесь главный. На Сейхан, как на женщину, он даже не обратил внимания.
– Вы опоздали, – вежливо, но твердо заявил Хван Пак. Говорил он с едва заметным акцентом. Сунув руку в карман, достал сотовый телефон. – Вы купили один час моего времени. За восемьсот тысяч, как было условлено.
Сейхан скрестила руки на груди, предоставив Грею ввести код для перевода денег, полученный от устроительной компании.
– Сейчас – четыреста тысяч, – сказал Грей. – Остальное – когда я буду удовлетворен вашей информацией.
Цена была выражена в гонконгских долларах, что по обменному курсу составляло около восьмидесяти тысяч в американской валюте. Сейхан с радостью заплатила бы вдесятеро больше, только если бы этот человек действительно располагал какой-либо достоверной информацией о ее матери. А по мелькнувшему у Хван Пака в глазах отчаянию она догадалась, что корейский ученый довольствовался бы и гораздо меньшей суммой, чем ему было предложено. Ему нужно было заплатить весьма неприятные долги, и, вполне вероятно, даже тех денег, которые он должен был сейчас получить, ему могло на это не хватить.
– Вы не будете разочарованы, – сказал Хван Пак.
01 час 14 минут
Из своего кабинета в центре Макао Чжулон Дельгаду с улыбкой наблюдал за тем, как Хван Пак махнул рукой, приглашая своих гостей в обтянутые красным шелком кресла. Верзила задержался и, пройдя к столику для баккара, оперся о него задом, рассеянно барабаня пальцами по мягкому сукну.
Две дорогостоящие цели, женщина-убийца и бывший солдат, прошли следом за северокорейским ученым и сели.
Чжулон пожалел о том, что не может подслушать их разговор – камера видеонаблюдения в «Лиссабоне» передавала только изображение.
А жаль.
Но это была мелкая досада по сравнению с ожидаемой наградой.
И Чжулону было прекрасно известно: «Все достается тому, кто умеет ждать».
01 час 17 минут
Сейхан предоставила Грею вести разговор с Хван Паком, почувствовав, что северокорейский ученый будет полностью откровенен только с другим мужчиной.
Грязный женоненавистник…
– Итак, вы знаете ту женщину, которую мы разыскиваем? – начал Грей.
– Да, – кивнув, быстро подтвердил Хван Пак и, закурив новую сигарету, выпустил струю дыма. Было заметно, что он нервничает. – Ее зовут Гуань-инь, хотя, подозреваю, это не настоящее ее имя.
«Ты не ошибаешься, – подумала Сейхан. – По крайней мере, раньше ее звали по-другому».
На самом деле ее мать звали Май Фыонг Ли.
Внезапно у молодой женщины мелькнуло воспоминание, непрошеное, в настоящий момент нежелательное. Маленькая Сейхан лежит на животе рядом с небольшим прудом в саду, опускает палец в воду, стараясь приманить золотистого карпа, – затем рядом с ее отражением появляется отражение лица ее матери, дрожащее на подернутой рябью поверхности воды, окруженное плавающими опавшими лепестками цветов вишни.
По-вьетнамски – «май фыонг».
Цветы вишни.
Сейхан моргнула, заставляя себя вернуться в настоящее. Ее не удивило то, что ее мать взяла себе новое имя. Она скрывалась, пряталась. А новое имя давало новую жизнь.
Задействовав все ресурсы «Сигмы», Сейхан установила личности тех вооруженных людей, кто забрал ее мать. Это были сотрудники тайной полиции Вьетнама, лицемерно именовавшейся Министерством общественной безопасности. Они проведали об отношениях матери Сейхан с американским дипломатом, об их любви, плодом которой стала Сейхан. У них возник план выведать через него государственные тайны Соединенных Штатов.
