Он сидел на кухне, в одних джинсах и меланхолично пил кофе. В левой руке дымилась сигарета.
«Черт возьми! Надо ему сказать чтобы он всегда ходил в одних джинсах!» — подумалось мне. Он был до ужаса сексуален в этом виде. Или у меня все еще гормоны в крови бродят?
Я взяла чашку, налила кофе и села около него.
— Еще тут? — равнодушно посмотрел он на меня.
— Ага, — согласилась я. — Слушай, ну чего ты так остро это воспринимаешь?
Он молча пил кофе и курил сигарету.
— Или после красавицы Насти я вовсе не котируюсь?
Сказала и поморщилась. Хотела произнести это легким, слегка циничным тоном, а получилось — жалко. Как скулеж собачонки, которую пнул любимый хозяин.
— Настя — это так, просто секс, — пожал он плечами.
— Ты все же спал с ней, — вырвалось у меня. Почему — то мне до последнего не хотелось в это верить. То что ей так легко досталось то, что я вырвала обманом. Я не ревновала — я завидовала.
— Разумеется, — усмехнулся он.
— Гад, — тоскливо сказала я.
— За базаром следи, девочка, — посоветовал он мне.
Мы помолчали.
«Господи, — думала я, — я устала так жить, устала ждать от него милостей — улыбки, доброго слова. Я хочу чтобы он меня любил… Я хочу чтобы у него больше никогда никого не было… Пусть все изменится, Господи… Пожалуйста…»
— Ты собирайся, мне по делам надо, — ворвался в мои мысли голос Димки.
Я пошарила в кармане, положила на стол брошенную им сотку и попросила:
— Отвези меня сам, а то ты меня в таком виде вчера вытащил что люди испугаются.
Он оглядел мое платье для колдовства, больше напоминающее грязную ситцевую ночную рубашку и поморщился.
— Хорошо, я отвезу тебя. Подожди, сейчас оденусь.
Он ушел, бросив недокуренную сигарету, а я сидела, подперев подбородок руками и размышляла. Вот тебе и ночь с любимым человеком. Помимо воли в голову лезли воспоминания о совершенных формах Насти. И о ее прехорошеньком личике. Повернувшись, я посмотрела в зеркальную дверцу шкафа, внимательно изучила отражение и со вздохом отвернулась. Моль пигментонедостаточная.
Шансов ноль.
Я протянула руку, взяла из пепельницы недокуренную Димкой сигарету и осторожно затянулась. Подержав дым во рту, выдохнула и затянулась снова, на этот раз уже увереннее. Мне нравилось касаться губами сигареты, которой касался губами любимый. Словно я прикасаюсь к его губам… Дым едким облачком завис где — то посередине шеи, и я отчаянно раскашлялась.
— Не умеешь курить — не берись, — сказал появившийся в дверях Димка. — Пошли.
Я затушила сигарету, встала и пошла за ним. Мы молчали.
Сказать было нечего.
Джип свой он оставил на месте, и повез меня на какой — то раздолбанной девятке — где он только ее взял. Словно подчеркивая, насколько он меня не уважает. Так же ни слова не говоря сел в нее, воткнул мобильник в подставку на панели, воткнул ключ, завел свой тарантас и поехал. Меня словно не существовало.
Я ехала, медленно закипая.
Ладно, я ему не нравлюсь. Но неужели нельзя было это как — то по другому показать? Поцивилизованней, черт возьми!!!
Мы уже выехали со двора, как зазвонил его мобильник. Я взглянула на подсвеченное окошечко и черная злоба затопила меня — определитель вместо номера загрузил фотографию девушки, по виду — родной сестры Синди Кроуфорд.
Значит, так?
Я не думая быстрей молнии схватила трубку и сладким голосом произнесла:
— Аллё!
— Положи трубку! — каменным голосом сказал Ворон.
— На дорогу смотри, — закрыв ладошкой динамик, прошипела я.
— Это кто? — недоуменно спросила красотка в трубке.
— А вам кого? — снова сладким голом произнесла я.
— Мне Диму.
— Дима рядом, но он занят, а это кто звонит? — моим голосом можно было мазать тосты вместо джема.
— Марья, я не знаю что я с тобой сделаю, — сквозь зубы сказал Димка.
«Главное что ты теперь мне ничего сделать не можешь», — холодно подумала я. Не бросит же он руль и не полезет отбирать у меня мобильник. Мы уже ехали по улице с плотным трафиком, ему не припарковаться, ни остановиться.
— Это его подруга звонит, Марина! — прошипела в ярости девушка.
— Слышь, Димочка, Марина какая — то звонит, ты такую знаешь? — в сторону сказала я. — А я невеста его, Марин. Так что лучше ты сюда больше не звони.
— Убью! — ненавидяще сказал Ворон.
— Невеста, тебя как зовут? — насмешливо спросила Марина.
— Невесту, то есть меня, зовут Магдалиной Потёмкиной, — скучающе произнесла я. — Претензии принимаются по адрес…
Я успела поймать дикий взгляд Ворона, машина крутанулась, что — то глухо стукнулось, она завертелась, на меня что — то надвинулось, кольнуло, словно тысячью игл, и я уснула.
— Очнись, говорят тебе, ну же! — услышала я потом сквозь темноту. Тело словно положили на матрасик из торчащих гвоздей, очень уж больно было.
— Ну же! — яростно кричал на меня Димка.
Я открыла глаза и заплакала от боли.
— Как тебя зовут??? — не обращая внимания кричал он.
— Мне больно, Димочка.
— КАК ТЕБЯ ЗОВУТ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ!!!!
— Марьей, неужто не знаешь.
— А по паспорту???
— Магдалина Константиновна Потёмкина, только я сейчас помру, отстань от меня.
Он сел около меня, заревел и начал тыкать в сотовый.
— Дура, что ж ты раньше не сказала, какая же ты дура!!! Але, скорая? Это с Ленина, долго вы там тащиться будете? Да мне пофиг, у меня девушка сейчас умрет! Ваши бы слова… Линка, ну что ты такая дура, а? Трудно было сказать а? Я ж не думал… Ведьма Марья и все, никогда и в голову не приходило что полное имя Магдалина.
Он ревел, большой и сильный, сидя около меня на асфальте, гладил меня по голове и ревел.
— Ворон, ты чего? — я от удивления даже про боль забыла.
— Разбились мы с тобой, — ревел он. — На мне — то не царапины, а вот ты плохая. Ну да ничего, сейчас скорая приедет, вылечим тебя и заживем с тобой! Линка, а ты меня совсем не помнишь?
— Помню конечно. Ты Ворон. Ты чего ревешь — то?
— Какой к черту Ворон! Ты помнишь как мы с тобой в кино ходили и на качелях катались? У меня шрамик на виске остался, помнишь, мы с них звезданулись, вот, смотри!
Он суетливо повернул ко мне лицо — слева и правда белел шрамик.
