Ворон помолчал и наконец спросил:
— А тебе зачем?
— Ну ты ж просил быстро, вот я и говорю быстро! Есть такая идея — отдать свои деньги, нехай Зырян подавится, зато ты жить будешь.
— Резко ж ты моими деньгами распорядилась! — сухо сказал он.
— Но это на крайний случай, разумеется.
— Маленькая поправка — у меня нет двух миллионов и мне как смертнику никто в долг не даст.
— Сколько у тебя есть? — настойчиво переспросила я.
— Мария, тема закрыта, — лед в его голосе проник через мембрану и ожег щеку.
Дурак! Я прикинула — если все сложить что у меня есть — продать украшения, квартиру, машину — тысяч триста — триста пятьдесят наберется спокойно. Жаль, что деньги у меня не держатся, все спускаю, ну да что теперь горевать. Еще тысяч пятьдесят я займу. Но это все, потолок. Если у Ворона нашлась бы недостающая сумма, то возможно, мои мечты о совместном будущем и темноволосом малыше с чеканным профилем не так уж нелепы.
До моего слуха донесся внезапный стук входной двери.
Я вышла в прихожую и пристально поглядела на щель между дверью и косяком, через которую виднелись пальма и диванчик в стиле Людовика Четырнадцатого, выставленных около лифта. Перевела взгляд на подставку для обуви и мои догадки подтвердились — алкиных туфелек там как и не стояло.
Наверно, я была этому рада. Не пришлось смотреть на агонизирующую Алку, которой я не в силах была помочь. Сочувствия тут были как мертвому припарки, а как утешить женщину, у которой ребенок еще жив, но через два дня она знает что его убьют — я не понимала.
Я пошла на кухню, налила в ложку приготовленный новопассит и одним махом выпила противную вязкую жидкость, запив стаканом воды. Потом не торопясь сварила крепчайшего черного кофе, чтоб зубы сводило, и пошла в гостиную, карты следовало убрать обратно в ящик.
Поверх карт, разложенных в последней раскладке, лежали те же самые три пачки долларов. Итого тридцать тысяч. Неплохо, но ни Алку ни меня они не спасут. Я подошла поближе, уселась в кресло около столика и увидела поверх денег белый картонный прямоугольник.
Отставив кофе, я схватила визитку и прочитала.
«Зайцева Алла Геннадьевна, менеджер»
Далее следовали телефоны — рабочий и домашний. Перевернув, я увидела неровные строчки, накарябанные кое — как.
«Я тебе заплатила — отрабатывай».
Вот так. Алка, Алка, ты меня сделала все-таки. Поставила буквой зю и без вазелина трахнула в извращенной форме. Деньги получены, как не крути. В нашей братии жесткие законы, либо люди тебе доверяют, либо нет. Ты можешь быть каким угодно гадом, избивать бездомных собак и страдать некрофилией, чаще всего люди мудро скажут что это, мол не наше дело. Но если ты обманул одного единственного клиента — на тебе можно ставить крест. Доверие — самая твердая валюта, и если пронесется слушок что я взяла деньги и наколола клиентку, ко мне никто больше не обратится. И я пойду работать техничкой в продмаг, потому что выучиться я не позаботилась. Я кончу жизнь на вокзале.
Сука! Какая же ты сука, Алка!
Если научиться глотать шпаги, можно худо-бедно заработать на хлеб с кабачковой икрой, подвизаясь в цирке. Глотать пакетики с контрабандным героином еще более прибыльно, хотя и по идее вредно. Какая польза от проглоченной обиды, скажите мне?
Алка, ты у меня попляшешь, я не я буду! Но как не крути — а заказ должен быть выполнен.
Взгляд раз за разом возвращался к визитке. Чего — то я в Алке упустила, какую — то деталь, которая лежала на поверхности. Мозг мучительно думал над этим. Так ни к чему и не придя, я пошла в спальню, упала на кровать и достала свою Книгу из — под подушки.
Заклинаний на вызов потерявшихся людей было сколько угодно, но вот толку — то что с того? Алкин муж с дочкой и так через три дня объявятся в виде хладных тел. Не катит.
Подумав, я решила сделать вещий сон, увидеть где конкретно они находятся, и попросить Ворона помочь их освободить. Через секунду я сама над собой посмеялась — я в прошлом — то сне неделю разобраться не могу, а у Ворона и без меня проблем по самое горло.
Что делать….
Дверь в прихожей схлопнула, раздался бодрый топот и Маруська ворвалась в мою спальню.
— Вот ты где! — заорала она. — А где бабка? Весь двор прочесала, нет ее нигде!
Я посмотрела на нее и буркнула:
— Не вопи, в Каморке она спит.
— Ах ты моя золотая, все же приютила старушку, — умилилась Маруся.
— Моей вины в том нет, — крайне недовольно отозвалась я.
— А ты чего в кровати, спишь что ли? День на дворе.
— А чего б мне и не поспать, если ночью я с твоей бабкой воевала и не выспалась?
Я перевернулась на другой бок, нахлобучила на ухо подушку и решила поспать, а то голова уже пухнет. Сны мне почему — то никогда не снились, кроме заказанных, но я была не в претензии и поспать любила всегда.
— Манька!!! — возопила снова Маруська через полчаса.
Я слегка вздрогнула от неожиданности и покрепче прижала подушку к уху.
— Манька, мать твою! — Маруська не долго думая подскочила и сдернула с меня подушку. — Ты оладушки будешь?
— Не буду, я сплю, — сквозь зубы сказала я. Черт возьми, мне дадут спокойно помереть или нет??
— Да спи ради Бога, я еще и тесто не завела, — успокоила меня Маруська и пошла на кухню. Злая как сто чертей я снова надвинула подушку и тут же провалилась в сон.
— Манька! — через полчаса снова раздался вопль и я не вынесла. Я от злости проснулась, встала, открыла рот на 56 сантиментов и принялась орать:
— Черт возьми, мне будет покой в собственном доме или нет??? Ты сгрузила на меня свою сумасшедшую бабку, я не спала ночь, у меня своих проблем выше головы — так могу я хотя бы спокойно поспать ???
Хотя на самом деле я сказала все это более эмоционально и нецензурно.
— Я тебе только трубку хотела дать, — испуганно сказала Маруська, протягивая телефон.
— Чё делать, — скулил в трубку неверный Макс.
— В смысле? — буркнула я.
— Галка рожает!!! — натурально зарыдал он.
— Ну… я поздравляю, — неуверенно сказала я. — Ты чего ревешь — то?
— Так она, мать ее за ногу, попросила меня ее в лес по грибочки напоследок свозить, ну я как дурак поперся, ей до родов еще две недели оставалось, а тут в яму заехал да поддон пробил, машина не едет, ясно дело!
