Потому как заданье им было добро деяти.
Так-от долго они по Тартарии скиталися
Что по Волге-любавушке вконец исскучалися,
И что-то имя уже все хужей заспивалоси,
Надорвался народец, душой ослабилси.
А в Москве-то это горе увидели, озаботились,
Что охляли русски немцы, танцы забросили.
А без танцев без песен всяка работа с рук валится,
Земля с трудом пашется, коровенка не даится.
И нашли в Москве власти, по сусекам поскребыша,
Немца русскага Геню Магтенса – добра молодца.
И дали они ему заданье нелегкое, ой нелегкое, но отважное -
Ренимировать душу грешну немецку - дело важное.
Дали ему кабинет како-никакой пред Кремлем каменным
Да печать здоровущу, а оклад тощий, маненький,
Будешь ведать, грят, ты культурою, культурою немецкою,
Хватит тебе словно Мурому убогому сидеть за печкою.
Завздыхал Генюша тяжко, а что ж поделати,
Надоть в тунгуссиях каторжных песнь налаживать,
Сарафаны цветны шити, раскрашивать
Да новы песни писать-сочинять, разучивать.
Лирическое отступление номер 3:
Сарафаны, сарафаны,
В сарафанах молдаване,
Между ними Магтенс пьяный,
Наш немецкий культурянин.
С бодуна иль с полупьяну
Перепутал культурянин
Молдованок с черной бровью
С немками с великой Волги.
Ну бывает - бес попутал,
Но зато он всех пощупал.
Вот такая вот культура -
Ка бы баба была дура!
Оп-ля, тру-ля-ля,
Начианем все с нуля!
Оп-ля, тру-ля-ля,
Дроля милая моя!
И пошло у Генюшки дело важное хлопотное налаживаться,
Да никто ему из немцев сердешных перечить не отваживался.
Как послал он своих гонцов-скороходов во все стороны,
Да с песнями новыми, балалйками, кардионами.
И ожили немцы тунгусские, речь германску вспоминаючи,
Залопотали вновь на наречиях да на гармонях играючи,
А песни волжански от Гени заслышав, приободрилися
И спивать изновь стали, в сарафаны в горошек повырядилися.
И работы у них, глядишь, вновь заладились,
Коровенки молока поприбавили - трудно учитывать,
Крольчихи, было попритихшие, животами пухнуть начали,
Поголовье свое день ото дня стали увеличивать.
Вызывают тут-ка Генюшу в палаты белокаменны
К высокому начальнику со взором пламенным.
Говорят ему там-ко слова добры, ласковы,
Мол, с заданьем нашим справился классно ты,
Вот тебе медалька, друг ситный, из золота,
Ты служил нам кривдой-правдой смолоду.
А еще возмешь у казначея награду славную -
Тридцать серебренников из казны тебе жалую.
А люди, что в германиях живут, волжанцам завидуют:
Это же где таки дела неправедные виделиси,
Почему в тунгусиях своих они больше нас ведают,
А мы тут, как ходили немыты так и не умылиси?
А Генюша, не будь дурак, им ответ дает правильный,
Я, грит, помочь вам завсегда радостный.
Вот тряхните вы свою мошну с золотом толстую
Да отсыпьте мне от щедрот своих малу толику,
И научу я вас уму разуму, в сарафанах ходить будете,
На кардионах играть научу, век меня не забудете,
Танцам обучу, песням, польку сплясывать,
Вы Европам о счастье своем буде рассказывать.
Лирическое отступление номер 4:
Закружилась, закружилась
В танце бешеном толпа.
Это полька, это полька,
Это полька гоп-ца-ца.
Все поют, и все танцует:
Немец, манси и якут.
Весело, люди ликует,
Хлеб жуют и фодка пьют.
Немец из Берлина тоже,
Не умел еще пока,
Но старается как может:
Выдавает гопака.
Оп-ля, тру-ля-ля,
Начианем все с нуля!
Оп-ля, тру-ля-ля,
Дроля милая моя!
Готя- Балтийский
Фантазия
о том, как у Готи Хама – родилась программа,
согласно которой русский Калиниград
снова будет немецким Кенигсбергом.
***
У фантазера Геры Хама
Родилась программа -
Руссишес Калиниград
Снова дойчес должен стать.
Хватит плакать нам в жилетку
Объявляем пятилетку,
Мы норманы или хто?
Ну не кони же в пальто!
Фольга, Фольга – наша мама
Надоела ты ужe нам!
Прежние проекты херим -
Мы хотим янтарный берег!
Ялта всем нам не указ[1] -
Это раз!
Потсдам[2] - это чепуха!
Ха-ха-ха!
Немцев всех из Казахстана
Завезем зараз туда мы.
Из киргиских из степей
Завезем мы землячей.
И таджики делу в лад
Могут сделать тоже вклад.
Отдадут таджикских немцев,
Кто же против дивидентов?
Скажем им, что янтарем
Мы убыток им вернем.
Боос не даст, а хто он есть?
Он не ставленник с небес,
Наш обычный меннонит,
Скажем - смирно! - и стоит
В ожидание приказа,
Высочайшего указа.
А указ будет простой:
Немцев пустишь на постой
На балтийские ты бреги,
А то вывезут в телеге!
Ты боисься президента!?
Брось, окстись, с того момента,
Как письмо от Готи Хама[3]
Получил он из почтама,
Весь он наш душой и телом,
Понимая, что за дело
Предложил мудрейший муж
По спасенью родных душ,
Что зачахли на чужбине,
Впали в ступор и унынье.
Мы же, пышащие жаром,
Вдохновения угаром,
Им построим райску жизнь.
Вознесемся вместе ввысь
Мы в заоблачные дали.
Ведь не зря мы все страдали
В той империи подлючей,
Злой, паскудной и вонючей.
Мы таперча демократы,
Немцы, русские – все браты!
