Билли. Трахать козу?!
Мартин. (К Билли; жестко) Хватит!! Вон отсюда!
Билли. (К Стиви, широко раскинув руки) Что я сказал? Я сказал, что он…
Мартин. Довольно!
Билли. Клянусь богом, я…
Мартин. Или в свою комнату!
Стиви. (Почти смеясь) О, пожалуйста, Мартин!
Билли. (Не веря своим ушам) Или в свою комнату?
Мартин. Иди в свою комнату!
Билли. Мне что — восемь лет? Иди в свою комнату?
Стиви. Тебе лучше уйти, Билли. Если останешься — тебя ждут открытия.
Мартин. (Стиви) Хорошо сказано.
Стиви. (холодно) Спасибо.
Билли. (Стиви) Ты хочешь, чтобы я оставил тебя с этим… извращенцем?
Стиви. (Чтобы помочь) Иди в свою комнату, Билли, или на улицу, или…
Мартин. …или в какой-нибудь публичный туалет, или в один из этих вонючих клубов…
Билли. ЗАТКНИСЬ!
Мартин. (Удивлен) УАУ!
Билли. (Ухмыляясь) Ты хорошо осведомлен, мне кажется.
Мартин. (Не защищаясь) Я читал.
Билли. Ну да. (К Стиви) Я уйду, если ты этого хочешь, мама; я уйду. (Мартину) Но не в эти твои …«места». Я пожалуй, уйду в свою комнату, и наверное, закрою дверь, и лягу, наверное, на кровать, и наверное, стану плакать все громче и громче, но вы, наверняка, не услышите — никто из вас не услышит — потому что вы будете слишком заняты, убивая друг друга. Но я вернусь, и мое маленькое восьмилетнее сердце разорвется, конечно — на кусочки, как говориться.
Мартин. (Не спорит) Очень хорошо; очень хорошо.
Стиви. Да; Билли, хорошо.
Билли. (Выбегая из комнаты, почти плача) Боже мой!
Стиви. (В след) Билли…
Мартин. (Спокойно) Пусть идет. (Молчание; спокойно) Ну вот, теперь только ты и я.
Стиви. (Пауза) Да.
Мартин. (Пауза) Я так понимаю, ты хочешь поговорить об этом?
Стиви. (С диким хохотом) О, боже! (подумав) Ты так понимаешь? Мартин. Да или нет?
Стиви. (холодно; педантично) Я ходила по магазинам сегодня- перчатки, знаешь ли. Я все еще ношу их — на свадьбы и так далее…
Мартин. (озадачен) И кто жениться?
Стиви. (яростно) ЗАТКНИСЬ!
Мартин.(сморщившись) Прости.
Стиви. (опять нормальным тоном) … перчатки, и затем в рыбную лавку за икрой — зашла на минутку — а потом назад домой, тебя не было, я услышала музыку из комнаты Билли и вот тут увидела почту. Тебя не было, когда она пришла…все было бы не так, если бы я не прочла это.
Мартин. Что поделаешь.
Стиви. Да. Рано или поздно я все равно бы это обнаружила. И вот письмо от Росса. «Росс? Мне пишет? Зачем?!»
Мартин. (мягко) О. Боже.
Стиви. … я тогда была в кладовке. Я поставила банку с икрой и вышла из кухни, я шла в гостиную и была на лестнице, когда начала читать это.
Мартин. Росс не должен был этого делать. Он понимает, что не должен был…
Стиви. (Читая; твердо, почти с удовольствием) «Дорогая Стиви…»
Мартин. О, боже!
Стиви. «Это самое трудное письмо, которое мне доводилось когда-нибудь писать»
Мартин. Еще бы!
Стиви. Ты не веришь? «… самое трудное письмо, которое мне когда-либо доводилось писать моим дорогим друзьям. Но так как я люблю тебя, так же как я люблю Мартина — и он сам об этом мне рассказал»… (В сторону) Как бы я хотела это услышать!
Мартин. Тебе бы не понравилось.
Стиви. (читает опять) «У Мартина роман с некой Сильвией…» (Мартину) О, боже, я подумала тогда; хорошо, по крайней мере, что это не та, кого я не знаю; во всяком случае, это не первая жена Росса, та, с которой ты мог бы, если бы захотел…
Мартин. (удивлен) Ребекка?
Стиви. Да, или твоя новая ассистентка…
Мартин. (сбит с толку) Тед Район?
Стиви. Нет; другая — та, грудастая.
Мартин. А; Люси, кажется?
Стиви. Да; «кажется» Люси. Ты же мужчина, в конце концов. Где я? (Опять читает) …
«роман с некой Сильвией, и я с прискорбием сообщаю, что это- коза. Ты, конечно, будешь удивлена и расстроена, узнав это, но я считаю своим долгом сообщить тебе эти новости, так как уверен, что тебе легче будет об этом узнать от своего старого друга. „Уверен, Мартин…“ Уверен?
Мартин. (пожимает плечами) Конечно.
Стиви. „Уверен, Мартин сам расскажет тебе о том, чего я не рассказал,… что не могу рассказать. С глубокими чувствами к вам обоим, Росс“.
(Пауза) Вот так.
Мартин. Да. „Вот так“.
Стиви. (Без энтузиазма; уныло) А теперь поговорим.
Мартин. (Тяжелый вздох) Хорошо, но ты не поймешь.
Стиви. О? Ты знаешь, о чем я подумала — о чем подумала, когда дочитала письмо, до самого конца?
Мартин. Нет, и не хочу об этом знать… или предполагать.
Стиви. Ну, я рассмеялась, конечно: грубая шутка, но ужасна смешная, правда. „Это Росс, это же Росс! Ты слишком далеко зашел, Росс. Это смешно… это… ужасно смешно, но это перебор!“ Я покачала головой и рассмеялась — от ужаса и абсурдности, от ужаса; некоторые вещи так ужасны, что они заставляют тебя смеяться- и потом я услышала свой смех, и удивилась, почему я — смеюсь? „Это не смешно, Росс, когда ты натыкаешься на такое“ Почему я смеялась? И вдруг (щелкает пальцами) я остановилась; я прекратила смеяться. Я поняла — это было, как падение с небоскреба- „О, черт! Я падаю с небоскреба и скоро умру; я разобьюсь об асфальт“; что-то вроде этого- это совсем не шутка.; это ужасно и абсурдно, но это не шутка. И тут все соединилось — Росс приходит к нам, чтобы взять интервью, странный запах, сцена в духе Ноуэля Коуарда, когда ты сообщил мне что у тебя роман, и что это коза. Ты сказал об этом, а я смеялась. Ты сказал мне! Ты подошел и прямо сказал мне об этом, а я смеялась, и шутила, что пойду в зоомагазин, и рассмеялась. Я ужасно смеялась! Пока это не кончилось. Пока смех не прекратился. Пока все не соединилось- письмо Росса и все остальное: этот нелепый запах… запах твоей любовницы на тебе. Итак, я знаю.
Мартин. Стиви, я …
Стиви. (Довольно грустно) Заткнись. Итак, я знаю. А потом и верю в это. Знать правду — это одно дело, но поверить в то, что ты знаешь … это самое сложное. Мы все готовы к тряске на дороге, она разрушает покой; ложь, уловки, измены — если это случается. (Совершенно) Кстати, у меня не было привязанностей, за все эти годы, пока мы вместе; даже к кошке, или… к чему-нибудь.
Мартин. О, Стиви…
Стиви. Мы готовы к разным… событиям, урокам, потерям, даже непоправимым… потерям; мы думаем, что сумеем справиться со всем этим, но мы не понимаем, на самом деле, нет! (прямо Мартину!) Не понимаем!
Мартин. (скорбно) Нет; мы не понимаем.
Стиви. Ни черта мы не понимаем! (Педантично) Кое-что может, случиться, вне правил, вне той Игры, Которую Мы Ведем. Смерть, даже преждевременная — тоже часть этой игры. Отчаяние, когда ты сидишь и смотришь на этот баклажан, который еще недавно был твоим мужем — это другое. Одиночество, которое приходит постепенно, настолько постепенно, что ты даже не замечаешь, как это происходит, а иногда внезапно — не очень часто, а иногда — это другое. Мы читали о супругах — Боже! Ненавижу это слово! — „супруг“, о мужьях, которые совершенно внезапно начинали носить платья — твои или из их собственной коллекции, женах- лесбиянках… но есть то, что ты не сможешь проглотить никогда, каким бы экзотическим вкусом не обладал, это… скотоложство.
