Милли начала потихоньку подпевать в такт мелодии и пристукивать каблучками.

– Отлично играет, правда? – сказала она. – Как бы мне хотелось что-нибудь делать так же прекрасно.

Корридон усмехнулся:

– Не прибедняйся, Милли! Ты никогда не стала бы делать то, чем занимается Макс. Зато он был бы рад зарабатывать столько, сколько зарабатываешь ты.

Милли скорчила гримасу.

– Я хочу тебе кое-что показать, Мартин, – вдруг посерьезнев, сказала она. – Держи, но смотри, чтобы никто не видел. – Она достала из-под стола сумочку, вынула что-то и сунула ему в руку. – Ты случайно не знаешь, что это?

Корридон осторожно разжал пальцы. Кусок белого камня, по форме напоминающий кольцо с плоским верхом, уютно лежал на ладони. Он, нахмурившись, покрутил его в руке, потом резко поднял голову и спросил:

– Где ты это нашла, крошка?

– «Нашла»? О-о, это романтическая история!..

– Где?..

– В чем дело, Мартин, ты можешь мне сказать?

– Ничего определенного… Это кольцо из нефрита, и готов держать пари, оно для большого пальца руки стрелка из лука.

– Что?..

– Китайцы пользовались такими. И если оно не фальшивое, то стоит дорого.

– Сколько?

– Понятия не имею… Может, сотню, может, больше.

– Ты хочешь сказать, что такие кольца носят стрелки из лука?

– Да. Они используют его для натягивания тетивы. Если это кольцо не фальшивое, то оно относится к двухсотому году до нашей эры.

Лицо Милли дрогнуло.

– До нашей эры?..

Корридон улыбнулся:

– Не пугайся, возможно, это копия. Где ты его нашла?

– Наверное, его уронил один из моих мужиков, – осторожно сказала она. – Я нашла его под комодом.

– Лучше отдай его копам, Милли, – сказал Корридон. – Если оно не фальшивое, поднимется страшный шум… Я не хочу, чтобы тебя посадили в тюрьму.

– Но он не знает, что я его нашла! – возразила Милли.

– Очень скоро он узнает – как только ты попытаешься продать его.

Милли протянула руку под столом, и Корридон вернул ей кольцо.

– А может, он назначит вознаграждение?

– Возможно.

Она задумалась на мгновение, покачала головой:

– Я хотела как лучше… Если кольцо ценное, то копы могут не отдать мне вознаграждение. Они будут твердить, что сами нашли кольцо. Знаю я их!

Корридон мысленно согласился с ней, но вслух сказал другое:

– И все же тебе было бы лучше избавиться от него, Милли. Его легко проследить.

– Ты бы не купил его, Мартин? Скажем, за полсотни?

– А вдруг оно ничего не стоит? Нет, извини, Милли, это не для меня. Я бы не знал, куда его сунуть. Если оно подлинное, то слишком опасно держать его при себе, если же это подделка, то оно ничего не стоит.

Милли разочарованно сунула кольцо обратно в сумку и тяжело вздохнула:

– Ну, хорошо, ты меня уговорил. Я обязательно избавлюсь от него, Мартин. Как ты думаешь, Цани не даст мне что-нибудь за него?

– Не надейся!..

– Я не знала, что это нефрит. Я думала, что нефрит желтый…

– Ты путаешь нефрит с янтарем, – терпеливо сказал Мартин.

– Да? – Она удивленно посмотрела на него. – Возможно. Все-то ты знаешь!.. Но я верю тебе. Когда я его нашла, то сразу подумала – только ты сможешь сказать мне, что это такое.

– Если бы ты иногда посещала Британский музей, то и сама знала бы это.

– О, я умерла бы там от скуки! – Она взяла свой зонтик. – Ну, я пошла. Спасибо за подарок для Сюзи. Я куплю ей Микки-Мауса.

– Отличная идея! – Корридон смял в пепельнице окурок и встал. – Смотри же не забудь избавиться от кольца. Отдай его первому попавшемуся копу и скажи, что нашла на улице.

Милли хихикнула:

– Наверное, я так и сделаю. Представляю его лицо, когда я отдам ему кольцо. Пока, Мартин!

Чуть позже Корридон покинул «Аметист».

На улице он заметил Милли, стоявшую на углу Пикадилли и Олдерм-стрит. Она разговаривала с каким-то мужчиной в темном пальто и шляпе. Корридон прошел мимо, но она не заметила его, а он не обратил внимания на ее спутника, скользнув по нему равнодушным взглядом. Обычно он был очень наблюдательным и мог подробно описать человека, которого мельком увидел, но сегодня его голова была занята другим…

Вот уже год Корридон жил в трехкомнатной квартире над гаражом, расположенным позади госпиталя Сент-Джордж. Ежедневно к нему приходила женщина для уборки квартиры, а питаться он предпочитал вне дома.

Своей небольшой гостиной с убогой обстановкой он почти не пользовался. В ней было сыро и мрачно, такой же была и спальня. Окна спальни смотрели прямо на высокую стену, которая загораживала почти весь свет. Но Корридона это не волновало. Он не хотел быть связанным домом. У него было мало одежды и ничего такого, чем можно дорожить. Он был готов в любой момент бросить квартиру и никогда в нее не возвращаться.

Как место для ночлега эта квартира подходила ему и имела несколько преимуществ: она находилась рядом с Уэст-Эндом; на каждом окне крепкие решетки, а входная дверь солидная и крепкая. Остальные помещения над гаражами были заняты различными коммерческими фирмами, служащие которых покидали свои конторы в шесть часов, и Корридон оставался единственным обитателем этого стойла.

На следующее утро он проснулся в восемь часов и, уставясь в потолок, начал обдумывать свой отъезд из Англии. Продолжая размышлять о делах, он встал, побрился и начал переодеваться. Двести фунтов! Полгода назад это было бы нетрудно, сейчас же казалось невозможным. Едва он завязал галстук, как в дверь постучали. Он спустился по лестнице и открыл дверь, решив, что это почтальон. Но вместо него увидел перед собой сияющее лицо инспектора Роулинга из центрального бюро уголовных расследований.

– Доброе утро! – сказал Роулинг. – Ты как раз тот парень, что мне нужен…

Роулинг был крупным мужчиной лет пятидесяти, с широким лицом и красным носом. У него всегда был такой вид, будто он только что вернулся из двухнедельного отпуска на берегу моря. И даже после шестидесяти часов непрерывной работы он был бодр и энергичен. Корридон знал его как храброго и работящего полицейского, безупречно честного, но хитрого, скрывающего свой ум за широкой улыбкой деревенского священника.

– А, это ты? – хмуро пробормотал Корридон. – Что тебе надо?

– Ты уже позавтракал? – спросил Роулинг. – Я бы не отказался от чашечки чая.

– Заходи, – сказал Корридон. – Но чая не будет. Если не возражаешь, могу предложить кофе.

Роулинг проследовал за ним наверх по лестнице и вошел в маленькую мрачную гостиную. Пока Корридон готовил кофе, Роулинг медленно прохаживался по комнате, негромко насвистывая популярный шлягер и ничего не упуская из вида.

– Не могу понять, почему ты живешь в такой дыре, – наконец заговорил он.

– Эта квартира меня устраивает, – отозвался Корридон. – Ты же знаешь, я не домосед, как твоя жена.

– Знаю, – буркнул Роулинг, прихлебывая кофе, принесенный Корридоном. – Она, бедная, сейчас гадает, где я. Несладкая жизнь у жены копа!

– Зато у копа прекрасная возможность обманывать жену и рассказывать ей сказки. – Корридон закурил сигарету и задумчиво посмотрел на Роулинга. – Инспектор полиции не приходит в гости просто так. Интересно, что привело его сюда в такой ранний час?

– Я вышел из такого возраста, когда обманывают жену и рассказывают ей сказки… А где ты провел прошлую ночь?

Корридон стряхнул пепел на ковер и медленно растер подошвой.

– Когда-нибудь ты сведешь меня с ума своими хитростями! Что случилось?..

Роулинг улыбнулся:

– Ты никогда не научишься делать правильные умозаключения, старина. И все же ты мне нравишься. Конечно, ты слишком хитрый парень, тебе иногда не хватает честности, ты жесток, но…

– Ладно-ладно, – перебил его Корридон, – я не настроен шутить! Так что случилось?

Роулинг несколько смутился. Корридон, который хорошо знал его, не принимал этого смущения всерьез. Он знал все выражения лица Роулинга и что они могут означать.