– Тихо!

– Но я ничего не говорил, Господи! Так, лучше сейчас отвести глаза и хорошенько это обдумать. Я молчал. «Тихо». Может, это он общее замечание сделал? Наверное, так и было. Теперь ответный взгляд – почтительный – и сказать вслух: Истинно так, Господи. Тихо. Вот так. Как он отреагирует? Удар его хватил, что ли? Как в таких тенях разобрать? Вот если бы я сидел на троне…

– Искарал Прыщ!

– Да, Господи?

– Я принял решение.

– Да, Господи? Ну, если уж решил, так почему же прямо-то не сказать?

– Я решил, Искарал Прыщ…

– Ну вот! Опять! Да, Господи?

– Что ты… – Престол Тени замолк и провёл рукой по глазам. – Ох-хо-хо… – добавил он полушёпотом, затем сел ровнее. – Я решил, что ты сгодишься.

– Господи? Глаза отвести! Этот бог с ума сошёл. Я служу безумному богу! Какое выражение тут лучше подойдёт?

– Вон! Убирайся отсюда!

Искарал Прыщ поклонился:

– Конечно, Господи! Незамедлительно!

Затем он замер в ожидании. Оглянулся, бросил умоляющий взгляд на Котильона.

– Меня же призвали! Я не могу уйти, пока этот мутный кретин на троне меня не отпустит! Котильон понимает – что это в его холодных, ужасных глазах? Веселье? Так почему же он ничего не говорит? Почему не напомнит этому полоумному рохле на троне…

Амманас зарычал, и Высший жрец Тени Искарал Прыщ исчез.

Некоторое время Престол Тени сидел неподвижно, затем медленно повернул голову, чтобы взглянуть на Котильона.

– На что это ты так смотришь? – резко спросил бог.

– Почти ни на что, – ответил Котильон. – Ты в последнее время стал довольно… бесплотным.

– Мне так больше нравится.

Оба некоторое время молча смотрели друг на друга.

– Ладно, ладно, я немного перенапрягся! – Вопль раскатился эхом, затем бог успокоился. – Думаешь, он поспеет вовремя?

– Нет.

– А если поспеет, думаешь, его будет достаточно?

– Нет.

– Тебя-то кто спрашивал?!

Котильон смотрел, как Амманас извивается и ёрзает на троне. Затем Владыка Тени замер и медленно воздел горе тонкий палец.

– У меня есть идея.

– Оставлю тебя её обдумывать, – проговорил Котильон, оттолкнувшись от стены. – Пойду прогуляюсь.

Престол Тени не ответил.

Оглянувшись, Котильон заметил, что тот пропал.

– О да, – пробормотал он, – вот это хорошая идея.

Выйдя из Цитадели Тени, он задержался, чтобы рассмотреть ландшафт, раскинувшийся перед ним. Пейзаж здесь имел привычку меняться в мгновение ока, но только когда никто не смотрел, что казалось покровителю убийц истинной милостью. Гряда поросших лесом холмов справа, балки и овраги впереди и призрачное озеро слева, по которому плыли полдюжины кораблей под серыми парусами. Демоны-артораллахи, похоже, пошли в набег на прибрежные деревни апторов. Редко окрестности озера появлялись так близко к цитадели, и Котильона это слегка обеспокоило. Демоны этого мира, видимо, лишь выжидали. Они почти не обращали внимания на Престола Тени и жили, в целом, так, как сами того желали. А это обычно подразумевало свары, молниеносные нападения на соседей и грабёж.

Амманас вполне мог бы повелевать ими, если бы захотел. Однако почти никогда этого не делал, вероятно, чтобы не испытывать пределы их верности. Или, может, бог был слишком занят другими делами. Своими планами и интригами.

Дела обстояли неважно. Перенапрягся, Амманас? Я не удивлён. Котильон мог бы посочувствовать – и почти ему посочувствовал. Прежде чем напомнил себе, что Амманас почти все опасности навлёк на себя сам. И на меня, если уж на то пошло, – тоже.

Тропы впереди лежали узкие, извилистые и неверные. Каждый шаг потребует предельной осторожности.

Да будет так. В конце концов, мы ведь уже делали это. И преуспели. В этот раз, конечно, на кон было поставлено куда больше. Быть может, слишком многое.

Котильон зашагал к изрытой равнине впереди. Через две тысячи шагов перед ним открылась тропа, уводящая в балку. Тени плясали меж грубых каменных стен. Не желали расступаться, извивались, точно водоросли на мелководье, опутывали его ноги.

Столь многое в этом мире утратило своё законное… место. Сутолока возникла в закутках, где собирались тени. Призрачные крики донеслись до его ушей, словно издали, голос множества утопающих. На лбу Котильона выступили капельки пота, и бог ускорил шаг, пока не миновал эту воронку.

Тропа взбиралась всё выше и вывела наконец на широкое плато. Когда покровитель убийц выбрался из балки, пристально глядя на далёкий круг стоячих камней, он почувствовал рядом чьё-то присутствие. Обернулся, чтобы увидеть, как вышагивает рядом с ним высокое скелетоподобное создание, облачённое в лохмотья. Не так близко, чтобы протянуть руку и дотронуться, но всё равно ближе, чем предпочёл бы сам Котильон.

– Идущий по Граням. Давно я тебя не видел.

– Не могу сказать о тебе того же, Котильон. Я иду по…

– Да, я знаю, – перебил Котильон, – ты идёшь по путям незримым.

– Для тебя. Но Псы не разделяют этого твоего недостатка.

Котильон нахмурился, глядя на странное создание, затем оглянулся и увидел в тридцати шагах позади Барена. Пёс опустил массивную голову к земле, глаза его мерцали багрово-алым.

– Он тебя выслеживает.

– Их это развлекает, я полагаю, – проговорил Идущий по Граням.

Некоторое время они шли молча, затем Котильон вздохнул:

– Ты искал меня? Чего ты хочешь?

– От тебя? Ничего. Но я вижу, куда ты направляешься, и желаю стать свидетелем.

– Свидетелем чего?

– Вашего разговора.

Котильон нахмурился:

– А если я бы предпочёл, чтобы ты ничего не слышал?

Вечная усмешка черепа на миг стала будто шире.

– В Тени невозможно спрятаться, Узурпатор.

«Узурпатор». Я бы давно убил этого ублюдка, если б он не был уже мёртв. Давно.

– Я тебе не враг, – проговорил Идущий по Граням, будто угадав мысли Котильона. – Пока не враг.

– У нас и так более чем достаточно врагов, – продолжил Котильон. – И поэтому новых мы себе не желаем. К сожалению, поскольку мы не знаем ни твоих целей, ни побуждений, мы не можем и предвидеть, что оскорбит тебя. Посему – в интересах мира между нами – просвети меня.

– Этого я не могу сделать.

– Не можешь или не хочешь?

– Это твоя слабость, Котильон, а не моя. Твоя – и Престола Тени.

– Просто отличный ответ.

Идущий по Граням, казалось, обдумал саркастическое замечание Котильона, затем кивнул:

– Верно.

Давным-давно.…

Они приблизились к стоячим камням. Ни одной перекладины в круге не осталось, лишь обломки усыпали склоны, словно давний взрыв в центре кольца разметал массивные глыбы – даже те валуны, что по-прежнему стояли, были наклонены наружу, будто лепестки цветка.

– Не самое приятное место, – заметил Идущий по Граням, когда они повернули направо, чтобы войти через главный вход – по аллее, ограждённой низкими, полусгнившими деревьями. Все стволы были перевёрнуты и тянули к небу остатки узловатых корней.

Котильон пожал плечами:

– Почти такое же приятное, как и всякое другое в этом мире.

– Можешь считать и так, раз не обладаешь моими воспоминаниями. Ужасные события – давно, очень давно, но эхо всё ещё живёт здесь.

– Тут мало остаточной силы, – проговорил Котильон, когда они подошли к двум самым крупным камнями и прошли между ними.

– Верно. Разумеется, на поверхности дело обстоит иначе.

– «На поверхности»? Что ты имеешь в виду?

– Стоячие камни, Котильон, всегда до половины вкопаны в землю. И создатели их редко не понимали важности этого обычая. Верхний мир – и нижний.

Котильон замер и оглянулся на перевёрнутые деревья.

– И то, что мы видим здесь – отдано нижнему миру?

– В некотором роде.

– А проявление верхнего мира должно находиться в каком-то ином Владении? Где путник увидит склонённые к центру камни и верхушки деревьев?

– Если только они не ушли целиком в землю или уже не истлели. Этот круг очень стар.