— И все соединены?

— Раньше было так. А теперь многих туннелей уже нет.

Сразу же за дверью комната резко поворачивала направо, и свет из предыдущего помещения туда едва проникал. Глаза Укии быстро привыкли к темноте, и он проследовал за Фрэнком.

Гид водил фонариком по потолку и наконец нашел три перегоревшие лампы.

— Эти три всегда перегорают одновременно. Я собираюсь на следующей неделе заменить одну из них, чтобы в следующий раз здесь был хоть какой-то свет. — Фрэнк обернулся на Укию. — Будьте осторожны, вон там неровный пол.

И он посветил фонариком в дальней половине комнаты.

Теперь Укия полностью разглядел помещение. Там, где светил Фрэнк, на полу четко вырисовывался большой квадрат. Когда-то, возможно, здесь был колодец, но теперь его завалили землей. На потолке прямо над этим местом висело несколько крюков.

— Что это было?

— Колодец глубиной футов десять, облицованный пробкой и заполненный соленой водой. — Фрэнк поставил лестницу под фонарем. — От пневматического компрессора шли две спирали. А соленая вода замерзает быстрее обычной.

— Зачем? — Укия придерживал шатающуюся лестницу.

— Это был единственный способ получать лед. — Фрэнк высветил из темноты высокую жестяную посудину. — Эти плошки наполнялись весенней водой, а потом опускались в яму. Вода замерзала за ночь, и наутро вы получали кусок льда весом в сто фунтов, который продавали по доллару за фунт. Дайте-ка мне новую лампочку.

Укия забрал у Фрэнка перегоревшую лампу. Он отвернулся, чтобы не травмировать чувствительные к свету глаза.

Прячущиеся в сумерках предметы были каким-то образом связаны с воспоминаниями Ренни. Движимый любопытством Укия попытался вызвать четкую картинку и выяснил, что может сделать член Стаи, имея в наличии яму с замерзающей водой и полудохлого Онтонгарда. Клетки инопланетянина могут или вырабатывать тепло, чтобы не замерзнуть, или лечить организм. Если еды мало, то сделать и то, и другое невозможно. Если еды нет совсем, они не могут ничего.

Укия отмахнулся от воспоминания и неожиданно перестал узнавать комнату.

— Здесь раньше были окна, через которые проникал лунный свет.

Фрэнк спустился с лестницы и странновато взглянул на собеседника.

— Лунный свет? Ну да. Нам пришлось кое-что здесь поменять. — Он подошел к стальной двери, ведущей в мясную лавку, и закрыл ее. — В целях противопожарной безопасности мы вынуждены были поставить эту дверь и все время держать ее запертой.

Фрэнк пересек комнату и оказался там, где раньше было окно, а теперь появилась дверь.

— Мы вышибли окно и вставили дверь. Туда мы попасть не можем. — Он махнул рукой вправо, охватывая всю стену. — Так что эта соединяет с баром.

За дверью оказалась маленькая комнатка треугольной формы. Солнечный свет лился через решетчатую стеклянную крышу.

— Обычно под самими зданиями находятся подвалы, а под тротуарами идут служебные туннели и световые колодцы. — Фрэнк указал на падающий сверху луч. — Здесь использован морской бинокль, лупы вставлены на поверхности около мостовой.

— А тротуар там? На улице?

Укия попытался восстановить в памяти все повороты и коридоры, чтобы понять, какая над ними улица.

— Да. Смотрите, потолок укреплен, чтобы выдержать асфальт. — Фрэнк повернулся и указал на второе окно, в котором вместо стекла была вставлена фанера. — Мы поставили его, чтобы защититься от пожаров. В стародавние времена тротуары были из дерева, а в окнах стояло стекло, чтобы впускать свет и препятствовать холоду.

На противоположной стороне комнаты была еще одна дверь, очевидно, ведущая в бар.

Укия долго смотрел туда — он почти вспомнил ее. Странно, обычно он или восстанавливал событие полностью, или вообще не вспоминал ничего. Быть может, это одно из воспоминаний Ренни, а теперь здесь все слишком изменилось, и поэтому сознание не желало узнавать.

— Там тоже было окно?

— Кто его знает? С 1870-х многое изменилось. Когда мы начали разрабатывать этот маршрут, здесь была просто дыра в стене. Ее использовали как тайный лаз во время полицейских рейдов.

Фрэнк открыл дальнюю дверь.

В комнату дохнуло запахом нафталиновых шариков. Укия поднял взгляд на жестяной потолок, и ужас сковал его сердце, потом, впрочем, так же быстро отпустило. Юноша подался назад, с трудом превозмогая желание убежать.

Что здесь было? Что произошло с Ренни?

Нет, Ренни никогда не появлялся в этом странном помещении за лавкой мясника.

Я помню это. Меня здесь мучили.

Укия прошел вперед, дрожа от страха и восторга: он наконец-то вспомнил что-то из своей прежней жизни.

Обстановкой комната походила на игорный зал. Запах нафталина источали мешки с одеждой, свешивающиеся с потолка. Укия огляделся, но, не увидев ничего примечательного, вернулся обратно к световому колодцу.

И тут его накрыло яркое воспоминание.

... пол в комнате находился на уровне подоконника. Он лежал в грязи, напуганный сверх всякой меры, и смотрел на дверь. Она была куда меньше и занимала место за буфетом...

На этом все обрывалось.

— Вы в порядке? — спросил Фрэнк, заметив, что лицо посетителя изменилось. — Некоторых здесь охватывает клаустрофобия. Люди просто не ожидают такого. Вообще-то это обычный подвал, но после всех поворотов иногда...

— Я был здесь еще ребенком, — потерянным голосом объяснил Укия. — Что-то произошло и очень меня испугало.

— Что же это было?

— Не помню. Я вообще ничего не помню о своем детстве, полная амнезия. Я найденыш, которому дали имя приемные родители.

— Значит, Укия Орегон не настоящее ваше имя?

— Нет.

Укия вдруг вспомнил, что Брыкающиеся Олени называли его исключительно дядюшкой. Как же его на самом деле зовут?

Судя по всему, Фрэнк готовился выяснить все подробности из жизни юноши.

— Расскажите мне об Алисии. — Укия вовремя успел прервать поток вопросов.

Фрэнк поманил его за собой, втащил лестницу в комнатушку и закрыл дверь.

— Она была одной из двадцати человек, которых я провел по выставке... м-м-м... примерно месяц назад, — продолжил он. — Она, кажется, была вместе с маленькой девушкой, похожей на итальянку. Смеялась над моими шутками. Вообще она вела себя как феминистка. Это сейчас индейцы спорят с китайцами за территории около города. А раньше все эти земли принадлежали равнинным индейцам. Приходившие с гор белые люди почти всегда голодали, а индейцы встречали их мирно и продавали еду.

— Какое отношение это имеет к Алисии?

Фрэнк остановился под следующей перегоревшей лампой, и его фонарик осветил старую карту города, где сохранились названия улиц, какими их помнил Ренни.

— Ну, в первой части экскурсии я рассказывал про ужасные условия жизни китайцев и индейцев. Китайцы служили по найму, то есть они поднялись на одну ступеньку над рабством. А индейцев согнали в резервации. Алисия спокойно прослушала всю эту историю. Во второй части мы пошли в «Уютные комнаты», в бордель. И неожиданно на лице ее появляется страдальческое выражение. Потому что здесь мучились белые женщины.

Фрэнк потянулся за следующей лампочкой.

Укия окинул Фрэнка яростным взглядом, недовольный, что какой-то незнакомец так резко судит Алисию.

— Хотите сказать, что она фанатик?

— Это упрощение, — ответил Фрэнк, глядя на собеседника сверху вниз. — Какое дело американке 2004 года до старого китайца, жившего сто лет назад? Ей жаль его, но он ведь уже умер. Вот она, Америка! Мы допустили много ошибок — того или иного рода, — но ведь теперь все в прошлом, да? Она не видела, как сегодня мучают китайцев, поэтому считает, что все плохое позади. С другой стороны, шлюхи есть по-прежнему.

— Да, наверное.

Гнев уступил место смущению. В семье Индиго никогда не говорили о дискриминации, но разве это значит, что ее вовсе не было?

Фрэнк потянулся за новой лампочкой.

— Так она ваша подруга? — спросил гид, не отрываясь от патрона люстры.