— Натали погибла при взрыве, Ален. Она умерла мгновенно.

Ален кивнул. Его бледное лицо выражало не только печаль и горечь, но и успокоение: в смерти Натали нашла свое спасение.

— А Джеймс? — вдруг спросил Ален.

— Джеймс в полном порядке.

— О, слава Богу! Он здесь?

— Нет. Вчера поздно вечером Джеймс вернулся в Вашингтон.

— Кэтрин, он рассказал тебе правду обо мне?

— Да. Джеймс сказал, что мы с тобой не двоюродные брат и сестра, и что ты хотел открыться мне в тот вечер, и… — «И что ты очень сильно любишь меня».

— Кэтрин…

— Я полагаю, люди, которым нужно знать о том, что твой отец не Жан-Люк, уже знают об этом, то же самое касается и людей, которым известна правда обо мне.

— О чем ты говоришь?

— О том, что Иль — твой и всегда будет твоим.

— Ах Кэтрин, нет!

— Да, Ален, да! — Кэтрин улыбнулась, глядя в неверящие, но полные надежды глаза Алена. — Ты — принц и правитель острова Радуги. Это справедливо, Ален. Моя мама Изабелла говорит, что мой отец Александр Кастиль горячо одобрил бы такое решение.

Ален всматривался в любимые синие глаза и видел в них искреннюю убежденность в том, что принцесса поступает справедливо и она счастлива.

— Кэтрин, — прошептал Ален, — спасибо тебе.

— Ну что ты…

Они провели чудесные минуты: пальцы их переплелись, в глазах стояли слезы, дрожащие улыбки были исполнены нежности.

Кэтрин подарила ему Иль — бесценное сокровище, второй величайший подарок из тех, что могла сделать Кэтрин. Ален без слов понял, что первое бесценное сокровище — сама Кэтрин, ее любовь — отдано другому. Ален понял это в тот момент, когда Джеймс сказал, что все еще любит Кэтрин. И теперь, вновь обретя дар речи, принц отчаянно подыскивал слова, которые могли бы облегчить милой Кэтрин прощание с ним.

— Джеймс рассказал тебе о моей правде, Кэтрин, а сказал ли он о своей?

— Нет.

«Мы не говорили с ним с той самой минуты, как после взрыва Джеймс послал меня к тебе, потому что ты умирал и нуждался в моей любви. И когда он звонит в больницу, то справляется о твоем состоянии только у Элиота Арчера».

— Но ты же слышала признание Джеймса как раз перед тем, как вошла в музыкальную залу.

— Да, но я не уверена, что он действительно имел в виду…

— Ах Кэтрин, — ласково уверил ее Ален, — именно это он и имел в виду. Я видел глаза Джеймса, когда он говорил о своей любви. Джеймс очень тебя любит.

— Я должна это выяснить, Ален. — Кэтрин нерешительно пожала плечами.

— И ты убедишься, что Джеймс любит тебя всем сердцем. Да и как может быть иначе? Кэтрин, я знаю, что и ты любишь Джеймса. Помнишь, ты сама мне рассказала все о своей любви?

— Да. — «Рассказала тебе, Ален, потому что ты такой добрый, и сердечный, и нежный, и…» — Я люблю тебя, Ален.

— Я это знаю и тоже люблю тебя. А теперь иди, дорогая. Я в полном порядке.

«О да, у тебя все будет хорошо, — подумала Кэтрин. — Ты не самозваный принц Иля, и твоей будущей любви не будет угрожать безумие Натали. Все грозовые тучи рассеялись, Ален, и прошел самый живительный дождь, и теперь в твоей жизни будут только самые прекрасные радуги надежды и любви». Кэтрин улыбнулась, представив себе счастье Алена, о котором он сейчас узнает. Еще одно откровение…

— Я пойду, дорогой. — И нежно поцеловала его в щеку. — За дверью ждет кто-то, кто очень хочет с тобой повидаться. Не волнуйся. Все замечательно!

— Здравствуй, Ален. Меня зовут Элиот Арчер.

— Месье Арчер, — поздоровался Ален, в его карих глазах застыло вежливое удивление. — Наконец-то мы встретились. Я, разумеется, слышал о вас и знаю, что многие годы вы неустанно следили за мной в поисках угрозы, исходящей от острова.

— Ален…

— Я был возмущен вашими подозрениями, месье Арчер, но вы оказались правы в своих опасениях.

— Ален, я здесь не для того, чтобы обсуждать свою работу, — тихо, но твердо произнес Элиот. — Я здесь для того, чтобы поговорить с тобой о своей любви.

— О любви? — еще тише переспросил Ален, увидев, как заблестели карие глаза посетителя; неужели от слез?

— Да. О любви. Я хочу рассказать тебе о твоей матери, Ален, и о твоем отце…

— Мама? — удивилась Кэтрин, уставившись на авиабилет, который ей только что вручила Изабелла.

— На сегодняшний «конкорд» до Вашингтона.

— Но я собиралась поехать с тобой в замок, чтобы познакомиться с Луи-Филиппом, его детьми и внуками.

— Полагаю, гораздо важнее для тебя сейчас поехать в Вашингтон. Разве Джеймс не говорил Элиоту, что несколько следующих месяцев проведет на яхте в Карибском море? Ведь когда-то вы именно такое плавание вдвоем и планировали.

— Но мы так мало были вместе, мама!

— Кэтрин, у нас впереди целая жизнь. Теперь, когда ты нашлась, я никогда тебя больше не потеряю, — пообещала Изабелла. — Мы с Луи-Филиппом обязательно приедем в Топику в феврале.

— Ах, как славно! Я так рада!

— Я тоже, — нежно улыбнулась Изабелла, представив себе счастливое семейство, собравшееся в День святого Валентина на праздничное торжество.

Свадьба Алексы уже состоялась, но это будет веселое празднество, главной участницей которого станет только любовь. Приехав в Топику, Изабелла постарается еще раз поблагодарить Джейн за их драгоценную малышку. Она уже пыталась сделать это два дня назад по телефону, но обе не смогли толком говорить от душивших их слез. И тем не менее Изабелла надеялась, что Джейн поняла ее, потому что с самого начала между ними установилась самая надежная связь — единение материнских сердец.

Изабелла взглянула на дочь и с ласковой настойчивостью повторила:

— В феврале мы будем в Топике. Так что, дорогая моя, немедленно отправляйся к Джеймсу. Лети к самому прекрасному мужчине на свете, который так сильно тебя любит.

Имение Инвернесс, Мэриленд

Декабрь 1990 года

Кэтрин приехала в Инвернесс за час до сумерек. С бледно-серого неба падал снег, но зимний ветер, казалось, затаил свое дыхание, и чистый, белый мир был полон покоя. Взглянув на темный, угрюмый дом, Кэтрин поняла, что Джеймса там нет, и, испугавшись, что он уже отплыл, бросилась через сад по тропинке, ведущей к нависающей над заливом скале.