— О! Здравствуйте, — пробормотал Джеймс, столь же удивленный ее именем, как и она его. — Александра Тейлор… актриса?

— Да, Алекса.

— Алекса, а ведь именно из-за вас я сегодня на этом вечере. Хотел сказать вам, что вы замечательно сыграли в «Ее величестве».

— Благодарю вас, — спокойно ответила Алекса, стараясь не обращать внимания на легкое головокружение.

Джеймс Стерлинг, фантом, чья повседневная жизнь была наполнена таким блеском, что он редко обременял себя посещением сверкающих празднеств, пришел сюда сегодня вечером, чтобы встретить ее?! Открытие было таким потрясающим и таким интригующим… до тех пор, пока Алекса не заметила на лице Стерлинга что-то еще, кроме простого удивления. Что это? Разочарование?..

— Кажется, вы ожидали нечто более близкое стилю Елизаветы? — тихо предположила она.

— Да, наверное, — согласился Джеймс.

Всего четыре дня назад дождливым вечером в Гонконге он посмотрел «Ее величество», и тогда в его воображении сложился четкий и ясный образ необыкновенной актрисы. Она, несомненно, англичанка, и хотя ее возраст по фильму определить было нельзя — она прожила на экране почти всю жизнь Елизаветы, — Джеймс почему-то считал, что актриса должна быть примерно его возраста.

Стерлингу представлялась звезда лондонской сцены, которую соблазнил серебряным экраном талантливый режиссер Лоуренс Карлайл. Красота ее должна быть возвышенной. В прекрасных задумчивых зеленых глазах актрисы будет отражаться некий дискомфорт от присутствия на пышной вечеринке, а волнистые рыжевато-золотистые волосы она просто прихватит в последнюю минуту заколкой-пряжкой — небольшая дань моде.

Джеймс настолько проникся созданным в своем воображении образом Александры Тейлор, что, отыскивая ее в переполненном зале, даже и не попросил показать ему актрису. Уверенный в себе, он терялся в догадках, где же она и суждено ли им встретиться, но…

Но вот ослепительная и обаятельная женщина стояла перед ним, утверждая, что она и есть Александра Тейлор. Неужели она и в самом деле та актриса, которая так полно и объемно изобразила сложный и противоречивый характер необыкновенной королевы, та самая актриса, ради которой он не пошел сегодня в театр, надеясь повстречаться с Елизаветой?

«Да», — понял Джеймс, с удивлением заметив неуверенность в изумрудных глазах, свидетельствовавшую о сложности натуры Алексы.

— Меня спрашивали, надену ли я, как это водится по традиции, один из костюмов моей героини и золотисто-рыжий парик, — объяснила Алекса; она как бы извинялась перед человеком, пришедшим сюда в надежде познакомиться с Елизаветой и… встретившим всего лишь заурядную свою современницу.

— Но вы отказались.

— Мне показалось это слишком вызывающим.

— Для актрис, не получивших премию, так? — спокойно предположил Джеймс и по изумленному взгляду Алексы понял, что попал в точку.

— Я и правда чувствую себя самозванкой.

— Понятно. Вечное недовольство своей игрой? — с некоторой иронией спросил Джеймс.

«Почти всю жизнь», — подумала Алекса.

Она действительно не считала себя гениальной актрисой. Просто игра для Алексы Тейлор была как дыхание, движение, необходимость в воде и еде…

— Последние восемь лет я профессиональная актриса. Большинство моих работ сделано на телевидении, хотя немного играла и в театре. «Ее величество» — мой первый художественный фильм.

— Прекрасный дебют.

— Прекрасная роль.

Но Стерлинг понимал, что дело было не только в роли. Не многие актрисы, пусть даже очень талантливые, смогли бы создать портрет Елизаветы так, как это сделала Алекса. В ее игре совсем не чувствовалось лицедейства, и в этом заключалось волшебство. Не существовало никакой границы между необыкновенной королевой и необыкновенной актрисой, вдохнувшей жизнь в ее образ. Елизавета Александры Тейлор была характером очень персональным, очень личным. Так, словно Елизавета была Алексой… или тем, кем Алекса желала быть.

— Расскажите мне о Елизавете, — попросил Джеймс, подразумевая: «Расскажите мне об Алексе».

— Елизавета — замечательная женщина. Прежде я об этом и понятия не имела. Только начав работать над ролью, увидела, до чего же поверхностны были мои знания. Помню, что в средней школе я узнала о том, как сэр Френсис Дрейк галантно бросил свой плащ в грязную лужу, чтобы дать пройти королеве. Мне это особенно запомнилось, так как вызвало взрыв подобной галантности среди мальчиков в нашем классе.

— Так много испачканных плащей?

— Да уж, немало. И потом, в старших классах… спорный вопрос о королеве-девственнице вызывал немало дискуссий.

— Вопрос, так и оставшийся в «Ее величестве» неразрешенным, — заметил Джеймс.

В образе, созданном Алексой, Елизавета представала женщиной чувственной, страстной, чарующей, однако вопрос, была ли знаменитая королева девственницей, так и остался без ответа.

— И какое же мнение вы вынесли из всего прочитанного?

— Я решила, что у Елизаветы были интимные отношения с мужчинами. И не так уж важно, носили ли эти отношения тривиальный сексуальный характер, поскольку интимность представляет собой нечто более глубокое, чем простая связь. Я глубоко убеждена, что Елизавету страстно любили за то, какая она есть: за ее сердце, духовность и душу.

— И только это имеет значение? Быть любимой за то, какая ты есть?

— Да, мне представляется именно так, — спокойно согласилась Алекса и тут же слегка нахмурилась, поняв, что сделала глубоко личное признание, и очень удивившись этому. — Мы ведь говорим о Елизавете?

— Да, но теперь как-то перешли на вас. Итак, мы уже выяснили, что вы рассматриваете сексуальные отношения, по крайней мере некоторые сексуальные отношения, как довольно тривиальные.

— Да, — рассмеялась Алекса и твердо заявила:

— Но это все, что нужно обо мне знать. Давайте перейдем к вам. Интересно…

— Да?

— Ла-адно, — протянула Алекса, подыскивая «умные» вопросы, и неожиданно задала вопрос серьезный и важный, но все тем же шутливым, ироническим тоном:

— Сейчас я ищу адвоката. Не могли бы вы посоветовать мне кого-нибудь?