Робот выставил руку, пластинка брони съехала на бок, обнажая плоские сенсорные кнопки. Пока женщина набирала код, Первый вполоборота посмотрел на свою команду.

– Что делаешь? – спросила Тамара.

Любой жест её подопечных вызывал интерес.

– Осматриваю, – ответил робот. – Визуальный осмотр позволяет мне выявить недостатки.

– Молодец, – похвалила Тамара. – Выявил?

Следующий за Первым робот – Каро, наклонил голову, глядя на командира группы. Тамара этого не заметила.

– Недостатков не выявлено, – ответил Первый и перевёл взгляд на доктора Ланину: – Не отставайте от меня.

– Почему?

– Возможностей защитить вас больше, если вы рядом.

– Логические цепочки строишь великолепно, – довольно кивнула Тамара.

– Я волнуюсь за вас, – произнёс робот. – Без брони ваше тело легко уязвимо.

Каро едва заметно поводил головой из стороны в сторону, чётко повторяя человеческий жест отрицания.

– Надо же, – женщина засмеялась. – Ты волнуешься? Первый, это свойственно только людям. Ты не человек. Ты это понимаешь?

– Разумеется, – невозмутимо ответил робот. – Но вы всё равно меня любите.

– Не обольщайся, Первый.

– А разве не стоит?

Вопрос поставил Тамару в тупик. Действительно, а разве нет? Два последних года положены на развитие взаимных нежных чувств между кибернетическими организмами и их создателями. И уже полгода, как общение перешло на высокий уровень эмоциональности, ранее доступный только человеку. Но теперь они были не единственным видом на планете, способным сопереживать и испытывать осознание волнение.

Тамара улыбнулась, ничего не ответила. Первый поднялся с колена, раздал указания группе:

– Каро, прикрытие слева, Икс Бром справа, Гор Пекас замыкающий…

Роботы отрапортовали:

– Принято!

Первый вдруг шагнул к женщине и взял за руку:

– Так будет надёжней, доктор Тамара.

В контрольном зале полигона Мальский повернулся к военным с непроницаемым выражением лица.

– При демонстрации будет присутствовать доктор Ланина. Она – охраняемый объект боевого звена из десяти машин. Они доведут её до конца полигона в целости и сохранности. Вы оцените.

Вадим кивнул техникам:

– Запускайте.

Сирена нарушила тишину полигона. Часть огней погасла, уступив красному тревожному свету. Пустое пространство, засыпанное песком, пришло в движение. Из-под земли ринулись вверх платформы с гранатомётами, кусками каменной породы, руинами зданий и роботами второй группы.

За мгновение рельеф местности изменился. Теперь это было что-то вроде квартала города после бомбёжки. Тут и там вспыхивали оборванные провода линий электропередач, торчала арматура и через мгновение загрохотала стрельба крупнокалиберных орудий.

Но шеренги роботов на месте уже не было. Они мгновенно рассредоточились. Белую фигуру человека скрыла сверкающая броня их широких спин.

Они действовали великолепно. Хватило пяти минут, чтобы снять все огневые точки противника, в буквальном смысле порвать на куски вражеских роботов. При этом манекены гражданских лиц, во множестве расставленных в разных местах, каким-то чудом остались нетронутыми.

Военные довольно улыбались. Только доктор Мальский оставался в заметном напряжении. Воздух крутил пыль и песок, и за этой пеленой белая фигура даже не мелькала. Он-то знал как там внизу. Не один раз бегали на испытаниях вместе. Пули и снаряды были настоящие, осколки ранили, и грохот не могли заглушить никакие затычки для ушей.

Громыхнул последний взрыв, в стекло врезались мелкие осколки.

– Подведём итоги, – произнёс генерал. – Доктор Мальский?..

Вадим посмотрел на показания счётчиков:

– Израсходовано пятьдесят семь снарядов, по одному на каждую огневую точку. Пятьдесят патронов в ближнем бою против ста тридцати единиц противника. Остальные восемьдесят уничтожены врукопашную. Потерь среди мирного населения нет.

– Как там доктор Ланина? – спросил генерал.

Пыль над полигоном рассеивалась медленно. Вадим нажал кнопку связи:

– Тамара Владимировна?

Наушник молчал.

– Тамара?..

Мальский уже собрался переключиться на частоту вызова контрольной бригады медиков, но её голос звонко засмеялся прямо в ухо:

– Объект охраны жив, повреждений не имею!

– Почему задержка связи?

– Одевала наушник.

Вадим едва заметно выдохнул и уже спокойно произнёс:

– Ждём вас в зале совещаний.

Доктор Ланина пришла через пару минут после всех. Хлопала себя ладонями, выбивая из боевого костюма клубы пыли. Оглядела военных и коллег, занимающих места за круглым столом.

– Точно всё нормально? – спросил Вадим вполголоса. – Ничего не сломала?

Тамара отмахнулась:

– Всё в порядке. Ой, ё… – она заметила генерала Тарнева. – Этот опять здесь?

– Опять.

– Уже сказал что-нибудь?

– Пока помалкивает.

– Это временно.

– Знаю.

Зал, наконец, затих и генерал Каташин с довольной улыбкой произнёс:

– Вижу, демонстрация возбудила лучшие чувства.

Прокатился лёгкий смешок.

Вадим ещё раз внимательно оглядел людей. Делегация не первая, но сегодня не обычная. Народа меньше, чем всегда, нашивки более высоких званий. Одно лицо сразу внушало худшие предчувствия – генерал Тарнев.

Ярый противник искусственного разума, как такового. Программы – да, директивы – да, вооружениям – зелёный свет, но самостоятельному мышлению – бой! Причём отчаянный.

Вадим мысленно приготовился к нападению и оказался прав. Генерал начал первым.

– Результаты впечатляют, – небрежным тоном произнёс он. – Все ошибки прошлых испытаний, похоже, исправлены.

– Не ошибки, – поправил Мальский. – Недочёты.

– Хорошо, недочёты, – Тарнев сегодня был на удивление спокоен и улыбчив. – Заявленные вами достижения в робототехнике пока аналогов в мире не имеют, по вооружению ваших роботов скажу то же самое. Мой аналитический отдел сходится в этом мнении единогласно.

– Однако?.. – Вадим ждал этого слова.

– Однако, мне не совсем ясно ваше открытие в области искусственного интеллекта.

– Это не моё открытие, – покачал головой Мальский. – Доктор Ланина наш специалист в этой области.

– Да, конечно, – кивнул генерал. – Помню, в нашу предыдущую встречу, мы говорили о необходимости внесения ограничений в эту сферу вашей научной деятельности, да, доктор Ланина?

Женщина хмыкнула:

– И вы серьёзно представляете установление рамок науки?

– Рамок науки? – улыбнулся Тарнев. – Ну что вы. Вопрос состоит лишь в том, чтобы ваши роботы не вышли из-под нашего контроля.

– Они не выйдут из-под контроля, – уверено ответила Тамара. – Вы просто неверно представляете себе результат нашей работы.

– Тогда объясните ваш отчёт. Что значит «самосовершенствование» в контексте проекта?

Доктор Ланина встала.

– Как вы знаете, нам удалось синтезировать носитель, максимально приближенный к человеческому мозгу. Соединить биоматериал и синтетические аналоги в единый орган – искусственный мозг. Как и в нашем с вами органе управления, в искусственном мозге применён способ воспроизведения информации с помощью нейронных импульсов. Мозг, созданный нами, намного быстрее человеческого, он может воспринимать, запоминать и оценивать информацию самостоятельно. Нет необходимости каждый раз загружать программу каких-либо действий. Принятая однажды, она будет храниться в клетках мозга всю жизнь.

– Жизнь? – Тарнев засмеялся. – Роботы и жизнь совместимые понятия?

– Конечно, – Ланина нахмурилась. – Вас не смущает слово мозг? Это вам не плата памяти или жёсткий диск. Это развивающийся орган управления. И помимо выполнения этой основной функции он делает возможным появление эмоций и чувств, что до настоящего момента считалось фантастикой.

– Зачем? – генерал, как всегда, не стеснялся глупых вопросов. – Зачем боевой машине чувства и эмоции?

– Наши роботы в состоянии понять кто перед ними – вооружённый солдат, представляющий угрозу или ребёнок, держащий в руках автомат, – уточнила Тамара. – Им для этого не нужна отдельная программа определения параметров угрозы. Они делают выводы на основе уже имеющихся данных, также как человек.