Остроносый тем временем повернулся к Лидии, которая втихомолку занималась запоздалым самобичеванием:

– Я майор Грушин, отдел расследований при городском управлении внутренних дел, ОРАП. Вот удостоверение.

– ОРАП? – повторил Артем Васильев. – Ну и название! Что-то новенькое!

– Да, это новое служебное подразделение, – уклончиво ответил Грушин, и Лидия поняла, что он не хочет вдаваться в подробности и объяснять, что такое ОРАП.

– Мы тут сумку нашли на газоне, – сообщил Грушин. – Вам она знакома, девушка?

– Ну да, это моя сумка, – кивнула Лидия. – Наверное, я ее уронила, когда рухнула в обморок.

– Я представился, теперь вы назовитесь, пожалуйста, – сказал Грушин.

– Вообще-то в сумке паспорт, – сказала Лидия. – Неужели вы не проверили ее содержимое?

– Проверил, – ничуть не смутившись, согласился Грушин. – Такая работа. Значит, вы – Лидия Александровна Дуглас?

– Совершенно верно, – кивнула она, заранее зная, какой вопрос дальше последует.

И вопрос последовал:

– К Александру Савельевичу Дугласу отношения не имеете?

– Этой мой отец. Вернее, отчим, но он меня удочерил.

– Тогда ваша мама – Наталья Сергеевна Дуглас? Ее фамилия раньше была Родинцева?

– Да.

– Знаменитая у вас семья… Они ведь оба в отставке сейчас?

– Конечно.

– Был бы счастлив познакомиться с легендарными личностями нижегородского угрозыска – конечно, не в служебной обстановке, – сказал Грушин. – Я понимаю, что вам сейчас не до того, чтобы давать показания, но попытайтесь хотя бы в общих словах рассказать, что вы видели, что вы слышали, что вы знаете о случившемся.

Лидия кое-как, с пятого на десятое, сбиваясь и путаясь, сообщила, как ей почудился запах газа, как она вызвала аварийную, как ей велели ждать прибытия машины, как парни пристали к ней, почему-то решив, что она назначила свидание их пьяному приятелю Максу, как Макс уехал на случайной маршрутке, а один из парней по имени Вадька отнял у нее сумку, а потом появилась какая-то отвязная проститутка – и они потащились за ней, забыв обо всем на свете, совершенно обалдевшие. А потом из-за угла раздался крик – и, пока Лидия соображала, что делать, приехали аварийщики.

– Что значит – отвязная? – уточнил Грушин.

– Ну, она была голая, – пожала плечами Лидия. – Плащ нараспашку, а под ним – ничего. Видно было вообще все тело.

– А лицо этой особы вы разглядели?

– Ну так, более или менее.

– Словесный портрет составить сможете?

– Какой словесный портрет?! – возмущенно воскликнул Артем Васильев. – Она еле на ногах стоит, ты посмотри!

– Смотрю с большим удовольствием, – сообщил Грушин. – Так сможете составить словесный портрет, а еще лучше – фоторобот?

– Ну да, наверное, – пожала плечами Лидия. – Правда, никогда раньше не приходилось, но…

– Надо все в жизни испытать, – ободряюще улыбнулся Грушин. – Сейчас, доктор прав, вы и самом деле никакая, но завтра к половине одиннадцатого сможете ко мне на службу прийти? Вернее, уже сегодня.

– Смогу, наверное, – пожала плечами Лидия. – Думаю, с работы удастся отпроситься. А куда идти?

– На площадь Горького, в областное УВД, левое крыло, вход с улицы Короленко, у дежурного будет пропуск на ваше имя. Подниметесь на пятый этаж, вторая дверь направо от лестницы, на ней табличка: «ОРАП».

– А разрешите поинтересоваться, товарищ майор, почему гражданка должна являться в областное УВД, а не в райотдел? – послышался рядом угрюмый голос, и Лидия, обернувшись, увидела коренастого, очень широкоплечего человека со стриженной ежиком лобастой головой. Он смотрел исподлобья на Грушина, изредка зыркая на Лидию.

Вот около него-то совершенно не было тепло, надежно и спокойно. У Лидии даже волосики встали дыбом на руках от тревоги, которую внушало ей присутствие этого человека.

– Вот те на! – изумился Грушин. – Первый раз вижу районщика, который обеими руками вцепился в очевидный висяк и не желает его спихнуть доброму дяде. Вы меня изумляете, товарищ капитан. Ваша фамилия как?

– Капитан Табунов, – представился тот.

– Капитан Табунов… – задумчиво проговорил Грушин. – Табунов, Табунов… это мне что-то напоминает…

– Добрый дядя, которому можно спихнуть висяк, – это вы, товарищ майор? – угрюмо перебил капитан.

– В данный момент я его официальный представитель, – благодушно покивал Грушин.

– А почему вы так уверены, что это «висяк»?

– Потому что за три последних месяца совершено четыре подобных преступления, – пояснил Грушин. – Они не раскрыты. Все они находятся под особым контролем ОРАП.

– Может быть, если бы расследование велось под особым контролем соответствующих райотделов, эти дела не значились бы в категории «висяков»? – задумчиво глядя в небеса, вопросил Табунов.

– Должен вас огорчить, – холодно сообщил Грушин, – что все эти дела передавали в ОРАП через месяц после того, как доблестные сотрудники райотделов демонстрировали полную беспомощность. Неужели вы не знаете, что десять дней назад вышел приказ по областному УВД, предписывающий все подобные случаи сразу же передавать в ОРАП?

– Интересно, зачем нас тогда вообще сюда вызвали? – снова вопросил у небес Табунов.

– Потому что вызывали вас работники аварийной службы горгаза, а они не осведомлены о подведомственной иерархии и набирают, как и положено, 02. Кстати, если вам интересны этапы ведения этого дела, можете подать рапорт о прикомандировании к ОРАП, – продолжал Грушин. – Я, в свою очередь, направлю соответствующую бумагу вашему начальству. У меня реально не хватает людей, мне бы пригодился въедливый сотрудник с вашим опытом, капитан Табунов, и…

Грушин вдруг осекся, с досадой мотнул головой:

– Черт! Извините…

– Вспомнили, откуда мою фамилию знаете? – с нескрываемой враждебностью сказал Табунов. – Вот именно! Так что меня у себя не ждите. Ее, кстати, тоже не ждите.

И Табунов мотнул головой в сторону Лидии, словно она была каким-то неодушевленным предметом, не заслуживающим даже упоминания.

– Это почему? – смешно поднял брови Грушин.

– Потому что я ее сейчас задержу по подозрению в совершении убийства при отягчающих обстоятельствах, – очень спокойно ответил Табунов и повернулся к Лидии: – Руки вытяните вперед, пожалуйста.

И она увидела, что Табунов держит наготове наручники.

Я не успела закончить описание той страшной истории, которая приключилась на лесной дороге, как в моей комнате появилась горничная и передала просьбу хозяина принять его в библиотеке – если, конечно, я чувствую себя в силах.

Боже мой, да разве я могла не отозваться на это деликатное предложение?! Надо сказать, что господина Чужанина я еще не видела. Со мной только единожды на минуточку встретилась сестра его, Вера Сергеевна, довольно неприветливая дама в трауре. Надо полагать, именно для ее сына господин Чужанин искал гувернантку, знающую английский язык.

Я засуетилась, забеспокоилась, поспешно начала одеваться, причесываться… горничная споро помогала мне. Я уже успела заметить, что прислуга в этом доме необычайно умелая и внимательная, хотя и очень молчаливая: никто ни словом лишним не обмолвился о господах. Разве могла с такими слугами сравниться старая болтливая кухарка, которая помогала матушке по хозяйству и от которой грязи и неряшества было больше, чем пользы, а уж как сплетничала она о нашей жизни со всей окрестной прислугой! И гости у отца бывают чудаковатые, и лица да повадки у них не русские, и разговоры ведутся на чужом языке… Диво, как не донесла околоточному на странное наше житье-бытье! В конце концов матушка ее прогнала, и с тех пор мы с ней сами надзирали за нашим немудреным хозяйством.

Наконец я была вполне готова, и горничная проводила меня в просторную комнату, все стены которой были заняты книжными шкафами. Зрелище многочисленных корешков, тускло поблескивающих золотом, привело меня в такой восторг, что я прильнула к шкафам и не могла от них оторваться. Здесь были книги на французском, немецком, итальянском и, конечно, на русском: сочинения Карамзина, Пушкина, Греча, Булгарина… В отдельном шкафу стояли журналы. Ах, как мне хотелось все это прочитать! А вот книг на английском было раз, два и обчелся: пара томиков Байрона, «Мельмот-Скиталец» Чарльза Метьюрина и какой-то роман госпожи Радклифф – я не могла разобрать название, ибо корешок был сильно потерт от частого чтения.