По характеру взрыва, по свечению, по разлету ясно, что система имела объёмно-детонирующий взрыв. А раз была объёмная детонация, значит, наличествовало и быстрое паровое расширение, термически всё время разогреваемое, что и привело к такому поражению, которое наблюдалось на месте аварии. Ну, дальше — известные цифры выноса топлива, это уже было менее понятно.
Затем нужно описать классическую схему того, что происходило в реакторе с топливом: время его разогрева, время прекращения разогрева, система охлаждения и так далее. И очень важно описать те мероприятия, которые проводились и их значимость. Например, имела ли какое-нибудь значение задержка на сутки с мероприятиями вообще? В первые сутки, кроме того, что в ночь на 26-е заливали воду, там ничего не производилось. Забросы, скажем, песка, доломита, глины начались где-то 28-го числа. Кажется, первые забросы были в конце дня 27-го. Вот все это нужно очень тщательно описать, потому что писать нужно именно физический смысл каждой операции. А то, во-первых, в размышлениях Правительственной комиссии, был вариант — ничего не предпринимать, дать возможность графиту спокойно гореть. Это означало бы вынос радиоактивности на графитовых частицах на большие расстояния. Максимальная скорость горения при тех температурах, которые мы там определяли (температура горения графита), это где-то тона в час. Вот и считайте! Это горение продолжалось бы, учитывая, что там 2400 тонн, две тысячи четыреста часов. Вот, в течение такого времени происходил бы разнос радиоактивности, причем в аэрозольной форме, на большие расстояния. Значит, нужно было погасить, прежде всего, графитовый пожар. Отсюда появление песка, как средства тушения пожара.
Во-вторых, раз появился песок, значит, появилась и теплоизоляция, а значит, и дополнительная неприятность от возможного разогрева зоны. Следовательно, появляются такие компоненты, как доломит и свинец. Свинец — трудно окисляется. Доломит — разлагается. Эндотермически свинец берет энергию на плавление, доломит берет энергию на плавление, SiO₂ (сам песок) тоже берет энергию на плавление, поэтому большое количество энергии было забрано на эндотермические процессы.
И, наконец, такие компоненты, как глина, например, служили фильтрующими элементами, которые были призваны задержать часть радиоактивных изотопов от выхода их во внешнюю среду.
Вот все эти рассуждения нужно сопоставить с реальными графиками: когда что выходило, когда что прекратило выходить. В, частности, например, надо говорить, что и не все мероприятия были и разумны. Например, подача жидкого азота, которая по моему предложению была подготовлена где-то 2-го мая, а начала реализовываться 4-5 мая. Это мероприятие оказалось бессмысленным, потому что когда я вносил предложение, еще не знали степени разрушения реактора и параметров естественной циркуляции воздуха (естественного его расхода), а через некоторое время мы подсчитали, что расход воздуха так велик, что подача и разбавление жидким азотом этого воздуха никакого эффекта дать не могли (во-первых, он уходил в боковые щели и проходил практически мимо реакторного пространства с топливом и, во-вторых, его количество было определено совершенно неверно), поэтому мы прекратили подачу жидкого азота. Это мероприятие практикой, скажем так, как полезное не подтвердилось.
По свинцу тоже нужно четко определить, что первоначальное наше предложение было — подавать туда металлическую (железную) дробь, которая была на территории станции, но находилась в помещении, которое оказалось сильно загрязненным, поэтому в вертолеты её загружать было нельзя. Потом мы не знали точного уровня температуры на разных отметках разрушенного Чернобыльского реактора. Скажем, на верхних отметках мы видели, что это температура порядка 300 — 350 градусов. Вот, для этих температур наиболее удобным компонентом, к тому же, закрывающим радиоактивность, был свинец. Для области с более высокими температурами, которые находились ниже, нам нужно было подавать металл, но тогда он давал бы дополнительную энергию за счет переокисления, поэтому мы предпочли песок, который выполнял ту же функцию, то есть расплавился и затекал в трещины. То же самое делает доломит, потому, что MgOH — относительно теплопроводящая керамика (из всех керамик — самая теплопроводящая). Поэтому все эти мероприятия были достаточно разумными.
Ну и, скажем, при введении таких компонентов, как свинец, мы оценивали, не возникнет ли свинцовое загрязнение местности. Мы просто взяли и подсчитали: допустим, мы забросили 2400 тонн свинца, и весь этот свинец попадет в горячую зону и испарится (что невозможно, потому что большая его часть конденсировалась на верхних отметках), но даже если предположить, что весь свинец испарится, то с учетом площади 30-километровой зоны выбросы будут ниже предельно допустимых концентраций. По крайней мере, потом товарищ Израэль со своими товарищами мерили концентрацию свинца и в воздухе, и на земле, и оказалось, что она определяется исключительно свинцом, выбрасываемым из выхлопных труб автомобилей от этилированного бензина, и на фоне этих свинцовых загрязнений заметить 2400 распыленных тонн — практически невозможно. А разговоров о дополнительных свинцовых отравлениях было много, поэтому нужно очень точно привести все эти расчеты по сумме мероприятий.
Затем нужно несколько слов сказать о принципах подхода к сооружению саркофага. Было 17 разных проектов, но нужно описать только два-три подхода:
первый подход — насыпной холм, и почему мы от него отказались; второй вариант — это значит тот саркофаг, который есть, только с бетонным куполом. Почему мы отказались от бетонного купола? Конструкции не выдерживали. третий вариант — бетонный купол, который был бы, конечно, лучше, заменили на трубный накат и соответствующую металлическую крышу.
Вот эти обстоятельства нужно объяснить. В этом цикле также нужно объяснить следующие обстоятельства. Это очень важно!
Первое обстоятельство. Мы убедились, что ни в одной стране мира (а мы знаем это, потому что довольно многие страны откликнулись на нашу беду, присылали телеграммы, предложения и т.д.) не было отработанного и экспериментально проверенного плана действий в подобных ситуациях.
Второе. Не было дозиметров с соответствующими шкалами от минимальных до максимальных доз. На момент начала аварии не было беспилотных летательных аппаратов, которые были бы снабжены необходимой измерительной аппаратурой, поэтому мы вынуждены были использовать вертолеты с людьми, что требовало проводить дополнительное облучение людей, и делало эти полеты опасными, потому что вертолеты могли задеть за ту или иную конструкцию и привести, скажем, к разрушению какого-нибудь из соседних блоков.
Возвращаясь немножко назад, нужно обязательно отметить, что действия пожарных были целесообразными, потому что, вот, и многие журналисты пишут, и в пьесах ставят, что «пожарники» напрасно простояли несколько часов и только переоблучились из-за этого и т д. Тем не менее, их действия были осознаны, потому что в машинном зале находились водород в генераторах и машинное масло, и они ждали того, что пожар может перекинуться на 3-й блок и вызвать разрушение как его самого, так и четвертого блока. Поэтому их действия были действительно самоотверженными и рациональными (что самое главное!), а не просто какими-то бессмысленными движениями от неграмотности.
Снова надо вернуться к тому, что ни роботов-рабочих, ни роботов-разведчиков ни в одной стране мира не было. Мы пробовали покупать роботов из разных стран, но все они отказывали либо по причине того, что они не могли преодолеть препятствия в разрушенном блоке, либо потому, что теряли управление из-за высоких уровней гамма-полей, и когда электроника отказывала. И только в самое последнее время появились наши собственные роботы-разведчики (их также нужно описать), которые были сделаны в Институте атомной энергии.
Далее, нужно несколько слов сказать о схеме управления процессом ликвидации аварии, то есть о разделении функций. Действовало несколько групп:
