Профессор вне себя.

— Но вы ведь не «всякий»! Вы научный сотрудник!

В память о безвременно ушедшем из жизни докторе Богданове Богомолец начал серию исследований возможностей его схемы о «восполнении недочетов и выравнивании крайностей» с помощью вливаний здоровой крови. К примеру — что они могут дать при различных видах эндокринной недостаточности (в частности, при базедовой болезни, вызываемой расстройством функций щитовидной железы, и в случаях удаления околощитовидных желез).

Правда, результаты не укладываются в прямолинейные схемы А. А. Богданова. Но зато полученные данные можно перенести прямо в клинику для лечения больных.

В первую мировую войну мирились со всеми неудобствами процедуры прямого переливания крови непосредственно из сосудов донора в сосуды пострадавших и с неизбежным при этом круглосуточным дежурством доноров в больницах. Теперь помощники Богомольца под его руководством разработали новую технологию консервирования крови.

Заинтересовал ученого и парадоксальный факт: потеряв кровь, организм как бы не торопится тут же пополнить ее. Мало того, спустя три-пять дней количество гемоглобина и эритроцитов у донора продолжает уменьшаться. Куда же они деваются?

До Богомольца это объясняли тем, что в первое время после взятия крови кровотворные органы просто не успевают восстановить утраченное. А организм между тем выбрасывает в сосуды тканевую жидкость.

Такое объяснение ученый нашел несостоятельным. Он установил, что в действительности часть эритроцитов оставшейся крови разрушается. Этот процесс сопровождается образованием своего рода катализаторов, способствующих полному и быстрому возмещению всех потерь.

Так развеяно опасение, не вредна ли донору дача крови, не разовьется ли у него малокровие. С того времени число доноров в стране стало быстро расти.

— Гематологи во главе с профессором Богомольцем, — сказал на заседании Ученого совета нарком здравоохранения Н. А. Семашко, — сделали столько, что пока еще сделанное невозможно как следует оценить. На это нужно время — большое лучше видится издалека.

Редко, чтобы в одном научно-исследовательском учреждении, как один коллектив, трудились представители двух научных школ. Богомолец же в Институте мозга с учениками И. П. Павлова работает в полном контакте.

С директором института — доктором Д. С. Фурсиковым — его сблизили и сдружили бескорыстная научная заинтересованность и взаимные личные симпатии. Противниками они бывают только на городошном поле.

Фурсиков высоко ценит проникновенное мышление, железную логику Богомольца-теоретика, редкую дотошность и добросовестность Богомольца-экспериментатора. Ему известно, что ученый всегда рассматривал организм как единую биологическую систему. Такой подход давно уже вынудил его к поискам механизмов, связывающих отдельные органы в целое. Среди различных систем, обеспечивающих согласованное взаимодействие тканей и органов и определяющих характер реакции организма на болезнетворные агенты, внимание ученого привлекли сначала эндокринный аппарат, а теперь нервная система.

В монографиях «Учение о конституциях и диатезах» и «Кризис эндокринологии» Богомолец сделал первые попытки проанализировать состояние теоретической разработки одного из самых сложных в биологии и медицине разделов — нервной системы, и в первую очередь ее вегетативного отдела.

«Как известно, — писал он в статье «Основные направления моих работ», — вегетативной нервной системой называют ту часть нервной системы, с функциями которой связывают регуляцию деятельности внутренних органов».

Вегетативная неврология с некоторых пор стала самой модной среди биологических наук — с ней не может конкурировать даже эндокринология. Но она остается малоразработанной в деталях, поверхностной и путаной.

Научиться управлять вегетативной нервной системой, защищать ее от вредных внутренних и внешних влияний Богомолец считает одной из ближайших и существеннейших задач научной медицины. Возможно, разрешение ее даст врачам новый способ борьбы против таких врагов нормального долголетия, как склероз, гипертония, нарушение обмена веществ, а может быть, и против рака.

Ученый кропотливо копит факты. Работа идет успешно. Уже получены интересные данные о функциях гипофиза, влиянии нарушений иннервации на работу желез обмена» в частности печени.

Вот Эппингер и Гесс твердят, что составные части вегетативной нервной системы — симпатическая и парасимпатическая — действуют по принципу: где одна возбуждает, там другая угнетает. Их сравнивают с весами, где на одну чашу падает влияние симпатической, а на другую — парасимпатической системы, или с канатом, за один конец которого тянет в свою сторону симпатическая, а за другой — парасимпатическая система. Все эти сравнения подчинены идее, согласно которой между симпатической и парасимпатической системами существует определенный антагонизм в их влиянии на внутренние органы.

В глазах Богомольца эта концепция антагонизма не выдерживает критики. Его взгляды значительно отличаются от утвердившихся в физиологии. «По моему мнению, — писал он, — между симпатической и парасимпатической системами существует не антагонизм, а синергизм»[4].

На Западе концепцию Богомольца встретили в штыки. Но еще при его жизни представление о разобщенности, антагонизме отделов вегетативной нервной системы было окончательно признано несостоятельным.

Блеском остроумия, беспощадно едкой, уничтожающей критикой полна новая работа Богомольца «О вегетативных центрах обмена» — вторая после «Кризиса эндокринологии» работа, посвященная вопросам регуляции обмена веществ в организме.

Согласно особенно распространенной гипотезе промежуточный мозг представлялся вместилищем вегетативных центров различных видов обмена углеводного, жирового, белкового, минерального, водного, теплового со специфической чувствительностью к изменениям химического состава крови.

Утверждение немецких физиологов о безграничной власти этих центров над организмом не было доказано. Между тем оно противоречило представлению об организме как целом.

Богомолец считает, что соответствующие участки промежуточного мозга являются регуляторами деятельности целых органов, а не отдельных их функций.

Пройдет всего несколько лет, и один из учеников А. А. Богомольца, профессор Н. Н. Сиротинин, обнаружит в продолговатом мозгу сосудодвигательный центр почек.

В новой работе Богомолец развил также свои взгляды на значение рефлексов с периферии (рабочих клеток органов) в регуляции обмена веществ. По его убеждению, вегетативные центры играют только исполнительную роль, а, так сказать, «законодательная» принадлежит периферии. Возникнув в рабочих клетках, раздражение передается в вегетативные центры. Получив с периферии импульсы раздражения, они только координируют их деятельность.

Проблемы нервной системы занимали ученого до самой смерти. Он ей отводил исключительную роль и в учении о физиологической системе соединительной ткани и происхождении преждевременного старения. Но здесь, по его признанию, он «сам не вышел из стадии предварительной разработки вопросов… (это обязательно нужно, прежде чем привлекать к исследованию сотрудников). Проблема эта очень сложная, и мне с моими сотрудниками придется много поработать, раньше чем можно будет окончательно подтвердить правильность высказанного мной взгляда на взаимоотношения различных частей вегетативной нервной системы.

На этом пути придется выдержать большую борьбу со взглядами, пустившими уже глубокие корни в современной физиологии. Не исключено, что часть наших представлений во время экспериментальной проверки окажется неправильной. К этому должен быть готов каждый, кто идет нелегким путем научно-исследовательской работы».

Уже тяжелобольной, академик разработал план предстоящих поисков, но заняться реализацией их ему не было суждено…

Книга Богомольца «О вегетативных центрах обмена» произвела на читателей не меньшее впечатление, чем «Кризис эндокринологии».