М. Меньшиков, в отличие от других правых, не выступал против идеи автономии Финляндии, Грузии, Армении, Бухары и пр.; напротив, он ратовал за такую автономию, дабы расово чуждая стихия была в ней локализована. Великий публицист сознавал, что Россия, по существу, не Империя, а Антиимперия, поскольку в ней попран базовый имперский принцип: господство высшей расы на основе разделения, т.е. апартеида. "Метрополия и колония – были одно и тоже. Нельзя было отличить, где кончается метрополия и начинается колония", – пишет о Российской империи профессор Лондонского университета Д. Хоскинг. На отсутствие в России "четкой границы между метрополией и колонией" указывает и Д. Галковский. Остается лишь добавить, что эта смазанность – не изъян Проекта, а один из его базовых евразийских параметров, позволяющий всевозможным "обдорам" веками господствовать над русскими и паразитировать на них. "Покорив враждебные племена, – пишет М. Меньшиков, – мы, вместо того, чтобы взять с них дань, сами начали платить им дань, каковая под разными видами выплачивается досель. Инородческие окраины наши вместо того, чтобы приносить доход, вызывают огромные расходы. Рамка поглощает картину, окраины поглощают постепенно центр… Англичане, покорив Индию, питались ею (естественно, ведь основа британского имперского проекта не евразийская, а арийско-расовая – А.Ш.), а мы, покорив наши окраины, отдали себя им на съедение. Мы поставили Россию в роль обширной колонии для покоренных инородцев – и удивляемся, что Россия гибнет! (В действительности гибнет не Россия, а русские, обреченные Проектом "на съедение" – А.Ш.)".
Ничто не ново. В начале перестройки, спустя почти сто лет после М. Меньшикова, патриотическая пресса много писала о всевозможных дотациях, а точнее, дани, выплачиваемой республикам Закавказья и Средней Азии за счет полумертвой русской деревни. На одном из съездов народных депутатов В. Распутин даже выступил с предложением о выходе РСФСР из СССР, чем, вероятно, поверг в ступор "обдорскую" часть аудитории. В сущности, наш писатель, чей антропологический тип, увы, отражает вековые евразийские эксперименты над русской породой, был в данном случае слепым орудием неубитой (все-таки!) Расы, выразителем ее воли к освобождению. Знаменательно, что в России Национал-социализм поднял голову именно после распада Советского Союза, когда южное "подбрюшье" превратилось в зарубежье. Казалось, самодовлеющая "рамка" сброшена…
Но вернемся в начало прошлого века. М. Меньшиков стал одним из основателей и ведущим идеологом Всероссийского национального союза (ВНС) – первой политической организации в российской истории, поднявшей на знамя лозунг господства русских по Крови. ВНС возник в 1908 году и уже вскоре имел фракцию в Государственной Думе. В отличие от монархистов, в частности, от Союза русского народа, по традиции ставившего народность после православия и самодержавия и, таким образом, остававшегося в рамках Проекта, националисты объявляли базовым принцип народности, т.е. Крови и тем самым объявляли Проекту войну. По сути, в лице ВНС промелькнула первая зарница Национал-социализма в российской истории. (Гораздо мощнее она полыхнула в культуре: в творчестве художников абрамцевского кружка, прежде всего М. Врубеля, пластически возрождавшего "язычество", на полотнах Н. Рериха, в арийских гимнах К. Бальмонта, в стихах Н. Гумилева, В. Хлебникова и С. Городецкого, в музыке Стравинского…)
По словам М. Меньшикова, к Всероссийскому национальному союзу "в последние годы склонялся" знаменитый премьер П. Столыпин. Расовому аналитику нельзя не упомянуть о его сельскохозяйственной реформе, конечные цели которой были гораздо масштабнее, чем просто экономический и социальный эффект. Будучи по крови Рюриковичем, Столыпин отлично понимал, сколь огромное значение для жизненности народа имеет отбор лучших, селекция. Видя, до какого состояния государство российское довело "господствующий" народ, Столыпин решил улучшать его базовый слой, выделяя из деревенской массы наиболее полноценных биологически, условно говоря, крестьянскую аристократию. Он разрушал общинную кабалу и саму идеологию уравниловки, распространившуюся среди части русских благодаря пролетарскому, по своей сути, христианству, а также – евразийскому геноциду бояр. Община – это отрыжка татаро-московского коллективизма, попытка заменить количеством утраченное качество. Как известно, частная собственность – это естественное продолжение личности, ее проекция на внешний мир; понятие же личности исторически связано с белой аристократией, с ее рыцарской "культурой чести". Таким образом, удар по боярству обесценил личность и собственность, породив в немалой части русского народа угрюмое недоверие к богатству, таящее в себе плебейскую нелюбовь к могуществу, мещанский страх перед избыточной полнотой бытия, а также босяцкое презрение к культуре труда и жизни. "Честная бедность", "нестяжание", приправленные "христианским смирением", у нас и по сей день нередко декорируют никчемность натуры и отсутствие самоуважения, т.е., по сути, биологическую неполноценность.
Очевидно, что Столыпин, чья реформа радикально улучшала расовое качество русских и их положение в России, вступил в глубинное противоречие с Проектом. И снова кровь рюриковича была пролита рукой азиата. Проект был спасен евреем Мордкой Богровым, который в сентябре 1911 года застрелил Столыпина. Отметим, что социалист Богров являлся к тому же агентом охранки, благодаря чему и приблизился к Столыпину почти вплотную. Кто же убил великого премьера: "борец" с государством российским или само это государство, рукой еврея отсекшее инородный русский элемент? Не Столыпин, а Богров был своим для этого государства, ибо отстоял его евразийскую суть. Не Столыпин, а Богров был государственником – не важно, сознавал он сам это или нет. Богров умер на эшафоте – так ведь и Темгрюковича Иван Грозный посадил-таки на кол… Казнив боярина Столыпина, Богров, по существу, совершил "опричное действие". Богров – это отголосок опричнины и прообраз ЧК в одном лице.
"Вам нужны великие потрясения, нам нужна Великая Россия", – от лица русских крикнул Столыпин в сумеречные дали Евразии. И не расслышал, как в ответ глухо, могильно прозвучало: "Не вам, а нам". Столыпин не успел осознать, что русским нужна Великая Русь…
Кагал сменяет Степь
Убийство Столыпина ознаменовало активизацию еврейского элемента в Проекте. Собственно, если принять гипотезу о еврейке Малуше, то очевидно, что Проект был зачат в ее утробе. Очевидно, евреи возлагали определенные надежды на христианство. Так в "Краткой истории евреев" (С.-Пб, 1912), написанной евреем же С. Дубновым, читаем: "Распространение христианства среди… воинственных "варварских" племен должно было повести к смягчению их нравов; христианская религия, вышедшая из иудейской, должна была еще больше сблизить туземцев… с жившими среди них евреями" (выделено мной – А.Ш.). Тем не менее в России-Евразии евреям выпала непростая судьба. Уже в домонгольские времена, при князе Изяславе I, киевляне, возмущенные моралью и поведением евреев, очищали от них столицу. О полоцкой акции Ивана Грозного мы уже говорили. Не жаловал евреев и Петр I; его украинский поход стал, по словам историков, сплошным погромом (что, впрочем, не мешало Петру держать возле себя ловчилу Шафирова). Дочь Петра, Елизавета, издала указ о высылке всех евреев из России. Но Екатерина II, Павел I, Александр I (особенно последние) уже поворачиваются к "народу божьему" лицом (так что вожделенное "смягчение нравов" гоев все же наступило). Павел, например, несмотря на требования христианского населения, позволил евреям остаться в Ковно, не допустил изгнания евреев из Киева и Каменец-Подольска (хотя за это ратовала даже церковная иерархия), оставил евреев в Риге, а также отменил ограничения их прав. Александр же выпустил первый в России "Еврейский статут", открывавший евреям путь к земледелию и промышленности. "Евреям также рекомендовалось приобретение русского светского образования, чтобы иметь возможность включиться в русскую социальную и культурную жизнь" ("Александр II – человек на престоле", Мюнхен, 1986). Николай I под влиянием Филарета Московского повел в отношении евреев "жесткую" политику, сводившуюся ко всяческому подталкиванию их в лоно православия; крестившись и, таким образом, став "русским", еврей получал "весьма большие льготы: принятие на государственную службу и т.д." (там же). Таким вот страшным "антисемитом" был Николай I. Более того: при нем учредили раввинские училища с курсом гимназий, распространив на них льготы русских гимназий. Но Александр II в области государственной юдофилии продвинулся еще дальше, обогнав даже… современный ему Запад. Так, наряду с прочими мероприятиями того же рода, он предоставил право повсеместного жительства в России евреям-купцам первой гильдии, лицам с высшим образованием и ремесленникам, объявил обучение детей евреев-купцов и почетных граждан обязательным. "Прошло с тех пор 50 лет, – писал в 1909 году М. Меньшиков, – и обязательное обучение для русских ("господствующих"! – А.Ш.) остается все еще мечтой, о евреях когда вспомнили! Мудрено ли, что еврейство хлынуло во все наши интеллигентные профессии, между прочим в те, которых долг – хранить национальное миросозерцание и государственный характер?…"
