Поиск четвертого за восемь лет CEO Coca-Cola выглядел в глазах окружающих просто смешным. Правление разошлось во мнениях по поводу кандидатуры Стива Хайера, когда-то считавшегося фаворитом. На пост было предложено множество кандидатов «со стороны», и шансы Хайера быстро сошли на нет. Обсуждалось большое количество различных известных имен, но все они постепенно отвергались. Каждый новый отказ воспринимался прессой как повод для сплетен и злорадства. «Не исключено, что компания продаст бренд Coca-Cola другой компании или сольется с Nestle», — писали газеты.
Баффет прилетел на встречу правления, которая состоялась 20 апреля в Вилминг-тоне, готовый к двухдневной напряженной работе. Он не ожидал, что на встрече будут оглашены результаты выборов директоров и значительный процент голосов будет подан против него.
В выцветшем великолепии старенького отеля Hotel du Pont Баффет начал свою речь с представления комитета по аудиту, который все еще вел расследования и готовился к корпоративному докладу для SEC о прибылях компании536.
«Если ты не признаешься в ошибках сразу же после того, как их увидел, то ты влип. Это может означать, кроме прочего, и потерю работы. Я знаю, как это происходит.
Роберто был хорошим парнем. Он прекрасно управлял корпорацией. Остальные были тоже весьма приличными людьми. Но если бы Роберто сказал им: “Отгрузите несколько упаковок колы сверх накладной”, то это не встретило бы никакого противодействия».
Комитет по аудиту догадывался, что от него тщательно скрывалось множество мелких обманов. Баффет, которого оставили в правлении компании еще на один год, не знал никакого другого реального решения проблем, кроме как вычистить весь накопившийся мусор и не дать ему накопиться вновь. Он остановился на работе финансового комитета, а затем — и исполнительного. Теперь правлению предстояло принять несколько непростых решений. Однако день клонился к закату, и заседание было приостановлено.
На следующее утро Баффет быстро оделся и вновь отправился на собрание, размышляя о предстоящих событиях этого дня. Напротив гостиницы уже собрались протестующие. Они перегородили улицу голубым грузовичком с прицепом, припаркованным в толпе среди студентов с транспарантами «Coca-Cola разрушает жизни, благополучие и общество» и «Cola — убийца, Cola — яд, Cola — расист». Из окна Баффету не было видно, принесли ли демонстранты в этот раз с собой четырехметровую надувную крысу.
В его номере зазвонил телефон. Баффет поднял трубку. На другом конце провода оказался человек, которого он меньше всего ожидал услышать, — Джесси Джексон537. Джексон стал объясняться, что звонит всего лишь для того, чтобы высказать свое глубочайшее уважение. Они поболтали две-три минуты. «Это довольно странно», — подумал Баффет. В действительности это был первый знак того, что нынешняя встреча акционеров Coca-Cola в таком формате будет последней.
Внизу, в холле отеля, число демонстрантов уже значительно превосходило число акционеров. Представители Союза стеклодувов раздавали наклейки на бамперы, протестуя против покупки бутылок у Мексики538. Протестующие раздавали листовки, обвинявшие Coca-Cola в сговоре с вооруженными группировками в Колумбии с целью убийства профсоюзных лидеров. Студенты протестовали против присутствия Coca-Cola в своих кампусах. Баффет быстро прошел через холл в зал, где его сразу узнали и разрешили войти вместе с остальными членами правления. Он сел в первом ряду. Других участников встречи попросили предъявить документы, удостоверяющие личность. Их сумки пропустили через металлодетектор, аудио- и видеоустройства попросили сдать. Проверки службы безопасности рядом с позолоченными статуями и хрустальными люстрами придавали всему мероприятию достаточно неприятный привкус — чем-то это напоминало правительственный дворец в далекой колонии, переживший на своем веку множество диктаторов. Казалось, гости попали в какое-то очень унылое и опасное место. Представители Coca-Cola разложили по всему залу брошюры, рассказывающие об общественных проектах компании, и предлагали акционерам прохладительные напитки (Coca-Cola и воду марки Dasani). Собравшиеся плюхались на жесткие и неудобные сиденья с огромным удовольствием — ведь им предстояло двухчасовое путешествие в интерьерах из какого-нибудь романа Кафки (по крайней мере нынешнее собрание вызывало подобные ассоциации).
Дуг Дафт произнес небольшое вступительное слово со сцены, на которой стояли два длинных стола, накрытых белой скатертью. За ними восседали прочие руководители компании. Дафт спросил, есть ли у кого-нибудь предложения по поводу избрания совета директоров. Баффет, сидевший в первом ряду со всеми остальными, обернулся, когда Рей Роджерс, президент Corporate Campaign, Inc., наемный агитатор, в основном работавший на профсоюзы, встал и вырвал микрофон из рук человека, стоявшего в проходе. Роджерс принялся вопить, что будет воздерживаться от голосования до тех пор, «пока все ошибки правления не будут исправлены». По его словам, компания «погрязла в безнравственности, коррупции и соучастии в грубых нарушениях прав человека, включая убийства и пытки». «Дафт — лгун! — кричал Роджерс. — Руководство компании отличается невероятной жадностью, a Coca-Cola превратилась в США в полного изгоя!» Дафт попытался восстановить порядок, но Роджерс продолжал кричать. Дафт попросил его закончить, говоря, что время вышло, но Роджерс не умолкал. Многие люди выключили аудиосопровождение в своих наушниках, но голосовые связки оратора были настолько натренированы, что это не стало для него большой проблемой. В конце концов шестеро охранников повалили его на пол и уволокли из зала. Все сидящие в зале были в шоке. Дафт делал беспомощные попытки взять ситуацию под контроль, умоляя: «Будьте терпимы, господа!» Потом он внятно пробормотал сидящему рядом коллеге: «Мы не должны были допустить такого»12.
После завершения словесной порки зал погрузился в тревожную тишину. Следующей микрофон взяла сестра Вики Бергкемп из церковного общества «Обожатели крови Христовой». Она произнесла короткую речь о проблемах СПИДа и попросила руководство Coca-Cola впредь информировать акционеров о влияния пандемии СПИДа на деятельность Coca-Cola. Поскольку СПИД никоим образом не был связан с компанией Coca-Cola, руководство с готовностью поддержало это предложение.
Наконец стали оглашать итоги выборов директоров компании. Это был момент, которого Баффет искренне боялся. «Каждый из кандидатов получил более девяноста шести процентов голосов, — сказал советник, отвечавший за подсчеты, — за исключением мистера Баффета, который получил более восьмидесяти четырех процентов»13.
Для Баффета было крайне унизительно получить «черную метку» наименее предпочтительной кандидатуры. Никогда прежде акционеры не отвергали его таким возмутительным образом. И хотя 16 процентов голосов, поданных не в его поддержку, принадлежали CalPERS и ISS, а институциональные инвесторы не приняли в расчет их мнения и отстаивали Баффета до последнего, происходящее не выглядело триумфом. Никогда прежде Баффет не жалел о своем участии в советах директоров так сильно, как в эту минуту. Однако он решил ненадолго задержаться в зале, так как Дафт разрешил акционерам перейти к вопросам руководству. Преподобный Джесси Джексон тут же встал, взял в руки микрофон и изменил весь ход собрания.
«Господин Дафт и члены правления, — начал он раскатистым голосом, — позвольте мне прежде всего сказать... что хотя многие не согласны с первым оратором... его насильственное удаление... было ниже... достоинства компании. Это была чрезмерная реакция... Это было... чрезмерное применение силы... и хотелось бы знать, имеется ли в списке кандидатур для голосования хотя бы один цветной представитель?» По сравнению с этими словами любые жалобы студентов или обвинения компании в убийстве профсоюзных лидеров в Колумбии выглядели полной ерундой. Дафт изо всех сил старался закончить самое катастрофическое собрание акционеров в истории компании, а члены правления поклялись друг другу никогда больше не допускать, чтобы собрания выходили из-под контроля CEO.
