– Мне трудно вам поверить!

– Почему? Без рубинов талисман тоже терял волшебную силу, но бриллиант был так красив, что Карл хотел сохранить его для дочери Марии. Карл уже потерял веру в свою звезду. Он подсознательно чувствовал, что все проиграл, что будущие сражения не добавят ему чести. В этом мире у него оставалось единственное любимое существо – его дочь...

– Он в самом деле не любил свою жену? – спросил Альдо, как всегда, не в силах устоять перед магией истории, которую знал совсем неплохо, но, конечно, не так, как профессор.

– Англичанку? Он, возможно, полюбил бы ее, если бы она подарила ему сына. Но этого не случилось. Она сумела завоевать его расположение своими заботами о его наследнице.

– Так в Салене не открыли ларец с сокровищами?

– Не открыли, потому что его там не было. Кроме герцога о нем знал только еще один человек.

– Кто же?

– Оливье де Ла Марш, который потом написал о Карле мемуары.

– Я читал его мемуары, но там нет ни слова о сокровищах.

– Конечно, он никогда бы и не стал о них писать, но даю голову на отсечение, что ларец с последними сокровищами был доверен именно ему.

– Может быть, и так, но что из этого? Оливье был взят в плен под Нанси, его выкупили, и он вернулся на службу к герцогине Марии. Что, спрашивается, ему помешало отдать ей драгоценный ларец? А если он его не вернул, то, значит, кто-то нашел его раньше и присвоил.

– Я убежден, что ларец по-прежнему находится в тайнике где-то в наших краях, что Оливье весьма искусно его спрятал. Мария к тому времени уже стала австрийской принцессой и перед своей гибелью в двадцать пять лет – она упала с лошади – успела родить ребенка. Ла Марш не хотел служить ни Людовику XI, ни Габсбургам. Вполне соответствуя своему характеру, он унес тайну порученного ему сокровища с собой. Но вдвоем, я думаю, мы все-таки сможем отыскать ларец.

– Относительно вас не смею сомневаться, но я, поверьте, ни при чем.

– Не скромничайте. Кто как не вы отыскали драгоценные камни нагрудника первосвященника Иерусалимского храма? А сколько еще других удивительных сокровищ? Вы наделены уникальным даром: у вас есть нюх.

– Да, вполне возможно, но я искал их не один и...

– С вашим другом Адальбером? Прекрасно! Нас будет трое! Вот сами убедитесь, какие у нас там великолепные места!

Отказать профессору было бы грубостью.

Альдо сообщил о своем согласии Адальберу, и тот очень обрадовался.

– Даже если история с сокровищами кажется тебе притянутой за волосы, старина, неделька на свежем воздухе нам не повредит. Особенно после не слишком удачной поездки в Венецию, потому как нотариус укатил на Капри. Зато ты уладил все неотложные дела и теперь свободен как ветер. Так что да здравствуют каникулы, охота и рыбная ловля!

– Мне скучно ловить рыбу, а охоту я и вовсе терпеть не могу. Не люблю убивать животных.

– Значит, будешь восхищаться моими подвигами! – Адальбер внезапно переменил тон. – Шутки шутками, дорогой, но в тех краях происходит так много странного, что оставлять маркизу и План-Крепен без присмотра, по-моему, не стоит. А они собираются ехать в горы.

– Я тоже об этом подумал. Но, кроме опасений за них и удовольствия порыться в библиотеке дорогого профессора, есть и еще что-то, что зовет меня в этот край, подвешенный между небом и землей, неподалеку от Швейцарии. Может быть, ненависть, что разгорелась между отцом и сыном?

– Не забудь, что на счету отца уже две погибшие женщины и, вполне возможно, Соважоль. А знаешь, что я думаю? Как бы Ланглуа ни доверял инспектору Лекоку, он непременно приедет в те места сам. Попомни мое слово.

Конференция в Коллеж де Франс завершилась на следующий день, и Лотарь Водре-Шомар взял билет на поезд в Понтарлье. Перед отъездом Евлалия своим ужином вызвала у него такой восторг, что глаза его увлажнились слезами – у других, впрочем, тоже, – приготовив лангустов с пряными травами, гусиную печенку с тушеной репой, фазана с цикорием и два десерта: мороженое с корицей и шоколадными слойками и яблочный пирог.

– Не будь я так привязан к своему дому, я купил бы квартиру в Париже и попросился бы к вам на пансион, маркиза, – сказал расчувствовавшийся историк.

– И очень бы об этом пожалели. Вдохновение охватывает Евлалию лишь в торжественных случаях. Обычно у нас все попроще.

– Охотно вам верю, но все-таки у нас...

– Не стоит скромничать. Репутация кухни Франш-Конте известна, и я до сих пор сохранила о ней воспоминания.

После обмена любезностями гость и хозяева распрощались, и Альдо отправился проводить Адальбера и выкурить последнюю сигарету в парке Монсо. Какое-то время они шли молча, потом Адальбер произнес:

– Напрасно ты признался, что не любишь охотиться.

– Почему?

– Потому что охотники берут с собой ружья.

– Но ты, как я знаю, тоже не охотишься.

– Нет, но ружья у меня есть. Два "Джеймс-Пердей", подаренные милым старичком Анри Лассалем несколько лет тому назад. Я возьму их с собой, и там мы их поделим. И, само собой разумеется, возьмем все, что берем обычно.

Альдо взглянул на друга с насмешливым любопытством.

– Ты собираешься привезти в дом почтенного профессора из Коллеж де Франс целый арсенал?

– Именно, и не отказался бы от пары автоматов. Прикинь сам, старина! Мы пытаемся распутать очень темную историю, которая началась зверским убийством старой дамы и похищением План-Крепен. Ее безудержное любопытство могло стоить ей жизни. Потом свою жизнь отдает молодой Соважоль. В то же самое время знатный незнакомец приглашает тебя в Швейцарию, желая вручить перед смертью великолепный рубин, будучи уверенным, что он один из "Трех братьев", замечательных камней, которые вместе с уникальным бриллиантом составляли талисман Карла Смелого. Однако "Три брата" уже спрятаны в сейфе твоего тестя, но при виде твоего рубина в старичке вновь взыграла страсть коллекционера, и он пустился на поиски двух остальных. Рубины, как выяснилось, принадлежали один – госпоже Тиммерманс, королеве бельгийского шоколада, второй – невестке убитой госпожи де Гранльё-старшей. Невестка вскоре последовала за свекровью весьма необычным путем: умерла от потрясения, вызванного страхом. А госпожа Тиммерманс лишилась своего камня на наших глазах и глазах Кледермана в собственном доме – он был украден ее родной дочерью Агатой...

– У тебя в запасе еще много сведений, которые я прекрасно знаю?

– Не очень, и я продолжаю! Все стало еще трагичнее, когда мы узнали, что Изолайн де Гранльё была невестой некоего Карла-Августа фон Хагенталя, который в то же самое время был любовником и женихом Агаты Тиммерманс... Вполне возможно, тоже обреченной на смерть из-за того, чтобы ее обожаемый жених имел возможность жениться на той, кто всерьез его интересует: молоденькой девушке, невесте своего сына. Что еще можно добавить к этой дьявольской кухне? Взаимную ненависть отца и сына? Последние тайны Карла Смелого? Нет! Я думаю, что лучше всего лечь спать. Для этого вечера довольно! Пойдем, я тебя немного провожу.

Если Адальбер надеялся, что, вернувшись домой, он облачится в уютный халат и тапочки, выпьет на сон грядущий стаканчик вина, расположившись в кресле, то это были напрасные надежды. Едва он переступил порог, как Теобальд, его преданный слуга, повар и мастер на все руки, объявил, что у него в кабинете дама, она ждет его и не собирается уходить, пока с ним не увидится.

– Что за дама? В такой поздний час?

– Да, молодая и очень хорошенькая. Похоже, она в большом волнении.

– А как ее зовут?

– Она не захотела назвать свое имя.

– Так. Ну ладно.

Гостья, вне всякого сомнения, очень взволнованная, сидела на ручке любимого кресла Адальбера, и ему не составило труда узнать ее.