Мари-Анжелин долго в библиотеке не задержалась. Однако было заметно, что уходить ей совсем не хочется. Желая остаться незамеченным, Альдо спрятался позади большого кресла. Очень большого, в стиле Второй империи, и, когда План-Крепен проскользнула мимо, Альдо тихонько в него уселся, выжидая примерно столько времени, сколько старой деве понадобилось, чтобы добраться до спальни. Тогда он встал, потянулся и тоже отправился в библиотеку, но в отличие от План-Крепен зажег там свет.

Альдо внимательно осмотрел книжный шкаф, который только что изучала Мари-Анжелин. Все книги стояли на местах, она не унесла с собой ни одной. Но не трудно было заметить, что интересовали ее книги по истории. А именно – история зарубежных стран, общая история Франции, история отдельных провинций: Прованс, Артуа, Бретань, Нормандия... В этом не было ничего удивительного. План-Крепен искала в первую очередь историю провинции Франш-Конте, но ничего не нашла. И о Бургундии тоже. В этом не было ничего странного! Особняк достался тете Амели по наследству, а сначала принадлежал куртизанке, которая блистала своими талантами при Наполеоне III и соблазнила ими дядюшку Амели де Соммьер. Дядюшка женился на куртизанке, и семья так и не смогла простить ему этот позор. На старости лет дядюшка проникся симпатией к молоденькой племяннице Амели и сделал ее своей наследницей. Еще один скандал в благородном семействе. Амели была тогда замужем, и ее мужа очень позабавил подобный оборот событий. Он посоветовал жене отдать деньги сиротскому дому, но сохранить особняк на улице Альфреда де Виньи. "Для преклонных лет", как он выразился, когда дом в Сен-Жерменском предместье заполонят потомки де Соммьеров. Особняк понравился Амели, и она последовала совету мужа. А когда переехала, то ограничилась только тем, что переменила излишне помпезную обивку стен и избавилась от обилия подушечек, помпончиков, кистей и позумента. Предметом ее забот стал зимний сад, она превратила его в настоящее чудо, и он стал местом ее постоянного пребывания. Библиотеке маркиза не уделила должного внимания, предпочитая пополнять свою собственную, подобранную в соответствии с ее вкусом и вкусом План-Крепен. А Мари-Анжелин, если нуждалась в каких-либо книгах для своих изысканий, предпочитала обращаться к Адальберу, у которого была весьма обширная библиотека под стать библиотеке Альдо в его венецианском дворце.

Альдо побрел к лестнице, собираясь подняться в свою комнату, и вдруг заметил на полу листок бумаги, оброненный скорее всего ночной посетительницей библиотеки. Он поднял его... А вот, кстати, и снова она! Альдо вовремя услышал быстрые шаги Мари-Анжелин и успел спрятаться в гардеробной комнате вестибюля, благополучно избежав встречи.

Сочувствуя ее поискам, от которых она при ее упорном характере не откажется, Альдо собрался отделаться от найденного листка, но, разумеется, сначала взглянув на него хотя бы одним глазком. Он потихоньку закрыл дверь гардеробной, зажег свет над зеркалом, при котором проверяли наклон шляпы, и посмотрел на листок. Это был портрет пером, и Альдо еще раз оценил удивительный талант План-Крепен: два-три штриха – и перед вами живое лицо.

На этот раз на листке бумаги изображен был молодой человек. Альдо мог поклясться, что уже встречал его где-то. Но где?.. Теперь не могло быть и речи, чтобы просто так расстаться с рисунком. По крайней мере до тех пор, пока он не поймет, кто это. А Мари-Анжелин придется взять перо и нарисовать другой портрет. Альдо поспешил погасить лампочку, подождал немного и отворил дверь гардеробной.

Постоял. Прислушался. Мари-Анжелин, как он и предполагал, продолжала поиски. Лишнее доказательство, что листок для нее очень важен. Прошло полчаса, не меньше, а План-Крепен все никак не могла успокоиться. Альдо уже стало душновато в его убежище среди шуб и пальто. Наконец, старая дева сдалась и вернулась в свои пенаты. Альдо посидел в гардеробной еще немного и потом с величайшими предосторожностями тоже вернулся к себе, прекрасно понимая, что потребуй он от Мари-Анжелин разъяснений немедленно, ничего, кроме неприятностей, не получил бы.

Вернувшись в спальню, Альдо, не снимая халата, уселся на постель, зажег настольную лампочку и принялся рассматривать находку. Он был прекрасно знаком с необычным даром причудливой особы, носящей имя Мари-Анжелин: два-три взмаха пера, и сходство схвачено, причем безошибочно. Он знал: встреть он этого человека на улице, узнал бы в то же мгновение.

Мужчине лет, наверное, тридцать. Красивое округлое лицо с правильными чертами, крепкая шея, черные серьезные глаза под прямыми ресницами. Твердый рот. На подбородке ямочка. Темные волосы подстрижены в кружок, как стригли в давние времена, когда носили шлемы. Но лицо все-таки современное, возможно, как раз из-за линии волос, надо лбом они вились, а потом спускались вниз, прикрывая половину уха. И одет он был в водолазку...

В голове Альдо вырос преогромный вопросительный знак: кто же это такой? Кто на этот раз послужил моделью? Проще всего, конечно, было бы задать вопрос художнице, но... Но в случае, если она "питает чувства" к своей модели – а почему бы, собственно, и нет? – один только Бог может знать, какие подземные толчки можно спровоцировать. Так что же? Пойти посоветоваться с тетушкой Амели в надежде на ее прозорливость? Но, во-первых, шел третий час ночи, и как бы ни был короток сон старой дамы, в этот час она все же спала. Во-вторых, ее спальня соседствовала со спальней ее компаньонки. Трудно было бы вести ночную беседу, не пробудив любопытство Мари-Анжелин, избытком которого она страдала. Каков же вывод? Вывод следующий: заглянуть с утра пораньше к Адальберу и ввести его в курс дела. Еще одна загадка, над которой они будут ломать голову вдвоем. А еще хорошо бы разобраться, по какой такой причине План-Крепен навещала посреди ночи небогатую библиотеку маркизы...

Догадки, предположения... Альдо закурил четвертую сигарету, мечтая погрузиться вместе со всеми своими вопросами в сон, чувствуя уже его настоятельную необходимость, но тут внезапно в дверь к нему поскреблись, словно жили они в XVIII веке в Версале. Но времени отозваться не дали: План-Крепен собственной персоной материализовалась на пороге. Извиниться она не сочла нужным.

– Так я и думала, – сказала она. – Вы не спите.

– Да, при свете я не сплю, – согласился он, не вставая с кровати. – И вы, похоже, тоже не спите.

– Да, кажется, меня сейчас трудно заподозрить в обратном.

– Как мило, что вы следите за мной! Но вот нужно ли было приходить в три часа ночи, чтобы сообщить об этом? Я не предлагаю вам сесть, предполагая, что время для визитов не совсем подходящее.

– Я и не собираюсь садиться. Я пришла за тем, что принадлежит мне.

– Что же это такое?

Мари-Анжелин вздохнула. Этот вздох мог бы повалить стены.

– Альдо! Вы и я вышли из возраста глупых игр. К тому же мы хорошо знаем друг друга. Я прошу вас отдать мне то, что вы сейчас нашли.

– Охотно, но поставлю два условия.

– Какие?

– Во-первых, скажете, что вы хотели найти в библиотеке. И не нашли, как мне показалось.

– Я ничего не нашла и скажу со всем моим к вам уважением, что вас это совершенно не касается.

– Она еще и невежлива, – вздохнул Альдо, поднимая глаза к небу. – Посмотрим, что вы ответите на мой второй вопрос. Кто это такой? – спросил он, доставая из кармана листок с рисунком. – У меня такое впечатление, что я этого человека где-то видел.

– Не исключено. Но вам придется рыться в собственных воспоминаниях. Лично я не скажу вам ни слова.

Альдо перестал насмешничать и спросил очень серьезно:

– Почему?

Мари-Анжелин выхватила у него из рук листок с портретом.

– Потому что я понятия не имею, кто это!

– Как же вам удалось сделать портрет незнакомца?

– Особый случай... Захотелось запомнить. Я... Это лицо привлекло мое внимание, поразило меня, но кто этот человек, я не знаю!

– И вы решили, что библиотека может вам в этом помочь?