— Очевидно, это для нее не препятствие, — проворчал сэр Колин. — Помнишь, что я тебе говорил, Алан, — она может быть не вполне человеком в нашем понимании этого слова.

— Она достаточно человечна, чтобы понять наши затруднения и попытаться помочь нам, — отрезал Алан, неожиданно для самого себя встав на защиту Эвайи. — Она не стала бы…

Он замолк на полуслове. Из темноты за ними донесся какой-то звук… нет, мысленный зов, исходивший из той пустыни, через которую они прошли. Остальные тоже услышали зов: они повернулись и посмотрели назад. Вокруг царила тишина. Луна зашла за горизонт, и лишь звездный свет слабо озарял колышущуюся пелену тумана. Ничто не двигалось.

Однако там что-то было. Кто-то звал их.

Алан знал это чувство. Оно следовало за ними по пятам, темным облаком накатывалось сзади. Чье-то присутствие в тунисской пустыне, на космическом корабле, рядом с цитаделью — каждый раз все ближе и сильнее. Сейчас оно было требовательным. Алан ощущал, как оно движется в пыли по их следам, словно некое бесформенное, чудовищное животное. Зов усилился. Что-то внутри Алана тянуло его в сторону от остальных, но отвращение удержало его на месте. Его мозг как будто зашевелился в черепной коробке под воздействием невидимого Присутствия. Пейзаж, озаренный холодным лунным светом, оставался пустынным. Алан слышал тяжелое дыхание сэра Колина и приглушенные проклятия Майка. Кто-то прошел мимо него… Карен! Он схватил ее за руку.

— Нет, не надо!

Она повернула к нему побелевшее, бескровное лицо. Пространство за спиной внезапно озарилось радужным светом. Мглистая пелена уплотнилась, на нее легли длинные тени человеческих фигур. Но в тумане по-прежнему никого не было.

— Дверь! — хрипло выдохнул Майк. — Она открыла дверь! Пойдемте же скорее, ради всего святого!

Алан повернулся и потащил Карен за собой. Тьма в долине казалась населенной рыщущими демонами. По его позвоночнику пробежал холодок; сзади приближалось нечто невидимое и смертоносное. Огромный лунный диск превратился в открытый конец длинного мерцающего светового коридора. Сэр Колин вошел туда вслед за Майком; потом настал черед Алана и Карен. Дрейк оглянулся как раз в тот момент, когда золотистая вуаль, возникшая в проеме, отгородила их от пустынной равнины. Ему показалось, будто он видит нечто темное и расплывчатое, движущееся сквозь туман подобно хищному зверю, выслеживающему добычу.

Он протянул руку, прикоснувшись к золотистой вуали, и обнаружил тот же самый гладкий барьер, который мешал им войти.

— Как вы думаете, оно может проникнуть сюда? — дрожащим голосом спросила Карен.

— Вряд ли. — От напряжения шотландский акцент в речи сэра Колина слышался явственнее, чем обычно. — Иначе оно бы так не старалось захватить нас, прежде чем мы вошли внутрь.

Майк Смит хрипло рассмеялся.

— Захватить нас? С чего вы взяли, что ему это нужно?

Алан промолчал. Его глаза превратились в две узкие щелочки под тяжелыми веками, губы плотно сжались. По крайней мере, в одном больше не стоило обманывать себя: неведомое Присутствие осталось не только в воспоминаниях. Оно было достаточно реальным и смертельно опасным. Оно преследовало их с непонятной целью, о которой Алан мог лишь догадываться, но не с целью захватить в плен. При всей примитивности своего мышления Майк был прав. Он чувствовал дыхание смерти, наступающей ему на пятки.

— А-лаун? — позвала Эвайя с вопросительной интонацией.

Алан заглянул через плечо Майка и увидел стройную фигуру девушки в газовой накидке, освещенную золотистым светом, исходившим от стен тоннеля. Но она не смотрела на них. Ее взгляд был обращен к закрытому барьеру, через который они вошли, и она как будто прислушивалась. На какой-то ужасный момент Алану показалось, что темное существо, преследовавшее их в пустыне, зовет ее через светоносный диск. Несомненно, между нею и Присутствием (теперь Алан даже мысленно произносил это слово с большой буквы) в цитадели существовала некая незримая связь. Может быть, они снова общаются друг с другом?

Здесь, в ярком и теплом свете, Эвайя выглядела еще прекраснее, еще безупречнее, чем раньше. Ее красота была подобна совершенству тропической орхидеи или резной статуэтки — розовой и молочно-белой, с глазами глубокого фиолетового цвета. Ее волосы приобрели странный неуловимый оттенок между золотистым и серебряным и переливались, когда она поворачивала голову. Улыбнувшись, она указала вперед.

— Каркасилла! — В ее голосе звучала гордость. — Каркасилла, вайенне!

Широкий проход образовывал сияющую арку, дальний конец которой терялся в мерцающем свете. Эвайя махнула рукой, призывая их за собой, и двинулась вперед.

Пока они шли по изогнутому полу тоннеля, Алан осознал, что коридор не предназначался для людей. Он имел цилиндрическую форму и постепенно поднимался. Люди в таком месте сделали бы ступени или протянули поручни. Сейчас же им приходилось упираться ладонями в стены и осторожно переставлять ноги, чтобы не поскользнуться.

Даже Эвайя продвигалась с трудом. Время от времени она оглядывалась и ободряюще улыбалась им, но не пыталась помочь. Спотыкаясь и скользя, Алан все же не забывал о том, что осталось позади. Однако темнота не следовала за ними и беззвучные призывы не раздавались в его сознании. Чужой, кем бы он ни был, на время остановился перед препятствием.

Через некоторое время, показавшееся Алану довольно долгим, тоннель выровнялся, и Эвайя с улыбкой отступила в сторону.

— Каркасилла! — повторила она.

Они вышли из цилиндрического тоннеля на платформу, укрепленную на стене утеса. Крутой скат впереди уходил вниз; каменные стены слева и справа от платформы были покрыты причудливой паутиной галерей, простиравшейся так далеко, насколько мог видеть глаз. Три человека, прибывшие из юного мира, одновременно шагнули вперед, оперлись на странно изогнутые поручни и посмотрели вниз.

Перед ними раскинулось пространство колоссальной пещеры, освещенное голубоватым светом. В центре пещеры стоял город.

Ни один человек никогда не видел подобного города в своих снах. Он чем-то напоминал саму Эвайю, изящный и хрупкий, как драгоценный талисман, ошеломляющий своей красотой и безупречностью линий. Его даже нельзя было назвать городом в человеческом понимании этого слова. Это был сад из камня и хрусталя, мечта, воплощенная в трех измерениях, — что угодно, но только не город, построенный людьми.

И в нем царило безмолвие.

Вся пещера казалась огромным фиолетово-голубым сном, где никогда не шел дождь, не светило солнце, не дул ветер. Чей-то сон материализовался в стеклянных и мраморных пузырях, в гигантских витках эстакад, висящих в пустом воздухе, но этот сон принадлежал не человеку.

Медленно спускаясь по скату вслед за остальными, Алан увидел дальнейшее подтверждение своих подозрений. Перила галерей изгибались под странными углами и были расположены на неудобном расстоянии от пола, однако явно служили для удобства неведомых существ. Сами галереи, как и цилиндрический тоннель, ведущий к ним, не могли быть творением человеческих рук. Кто-то иной видел сон Каркасиллы; кто-то иной задумал и построил ее; кто-то иной расположил галереи так, что он мог опереться на поручни своим невообразимым телом и наслаждаться красотой своего творения.

Они стояли на краю текучей бездны. Здесь не было ни зданий-островов, парящих над головой, ни крыш внизу — лишь зеркальная мостовая. Но у подножия ската начиналась длинная легкая спиральная лестница, по которой стекали бледные струи воды, дробившиеся на бесчисленные ручейки возле их ног и исчезавшие в сине-зеленой мостовой. Конечно, это была не настоящая вода, однако иллюзия выглядела столь совершенной, что они инстинктивно отпрянули от казавшихся зыбкими в струях воды ступеней.

Вся Каркасилла отрицала законы гравитации, но это зрелище было самым поразительным из всех, которые они видели до сих пор. Широкие плавные изгибы лестницы-водопада шли по воздуху безо всякой поддержки, образовывали четыре сужающихся витка и заканчивались у основания парящей башни. Обтекаемые готические очертания башни были подернуты вуалью бледных потоков, падавших наземь и сбегавших по ступеням. Это место казалось уединенным, и башня на самом деле стояла в стороне от других зданий, игравших всеми цветами радуги.