Ария нахмурилась, но наклонилась, чтобы сделать свою работу.

Зена неторопливо прохаживалась среди своего войска, оценивая потери и определяя кто жив, кто ранен, а кто погиб. Натолкнувшись на тело молодого бегуна, она остановилась и взяла его на руки. Бережно придерживая безжизненное тело, она отнесла его туда, где складывали остальных павших на поле боя греков.

"Ты знаешь его имя?" – поинтересовалась она у солдата, составлявшего списки умерших воинов.

Солдат утвердительно кивнул. "Его звали Салор, моя Госпожа".

"Запиши, что его семейство должно получить золотые лавры". - Завоеватель подождала, пока он сделал пометку, исполняя ее приказ, а потом спросила: "Кого еще я потеряла?"

Пока он читал имена, она рассматривала тела, лежавшие у ее ног. Нескольких она не смогла опознать, настолько они были изуродованы во время сражения острым металлом. А тем, кого узнала, поклялась убить их предателя. Того, кто рассказал людям Цезаря о ее плане, вызвав тем самым смерть свыше ста тридцати ее солдат. Возможно, они все бы погибли, даже она сама, если бы не появились Габриэль и ее амазонки.

Габриэль. По крайней мере, это была не Габриэль.

"Завоеватель, у нас - командир римлян!" - прокричал Палаемон. Грубо подтянув пленника, он поставил его на колени перед правителем Греции. Брут попытался избавиться от стягивающей руки веревки и подняться на ноги, но сильная рука капитана, опустившаяся на его плечо, помешала ему это сделать.

Глаза Зены потемнели, когда она встала над римлянином и окинула его холодным взглядом. Он был маленьким и кудрявым, две вещи, которые она никогда не любила в мужчинах. То, что он был римлянином и доверенным лицом Цезаря, только усугубляло ее неприязнь к нему. Его темно-красная, расшитая золотом одежда была порвана и испачкана в сражении, а броня не имела того блеска, в котором, как она подозревала, он обычно держал ее. Опустившись на одно колено, и пристально глядя пленнику в глаза, она задала один вопрос: "Кто?"

Он не должен был уточнять, о ком она спрашивала. Завоеватель хотела знать имя того, кто предал ее. Решив, что лучше провести вечность в Тартаре, чем удовлетворить ее любопытство, Брут ничего не ответил.

"Ты - Брут, не так ли? " – продолжила она допрос, пытаясь подобать к нему правильный ключ. - "Я слышала о тебе. Ты – домашний питомец Цезаря. Его комнатная собачка. Ты убегаешь, когда он говорит 'пошел', и бежишь к нему со всех ног, если он командует 'ко мне'. Он говорит тебе, когда ты можешь облегчиться? "

Темные глаза, смотревшие на нее, стали еще темнее от ненависти, заполнившей их до краев.

"Я никогда бы не отнеслась к моему помощнику подобным образом". – Зена поднялась в полный рост и посмотрела на Палаемона. - "Я уважала бы человека, который может мыслить и захочет заступиться за то, во что верит".

Брут фыркнул. "Ты потерпишь измену? Не думаю".

"Никогда. Но я хочу иметь рядом кого-то, кто даст мне честный совет, даже если я не хочу его слышать". - Зена демонстративно пожала плечами. - "Однако эту роль нужно заработать верной службой. Возможность начистоту разговаривать с правителем Греции - это привилегия, которая не может быть дана просто так. Я уверена, что Цезарь думает точно так же".

"Цезарь прислушивается ко мне. Его ухо у моих губ".

Зена рассмеялась. "Я бы тоже так хотела. Только местоположение уха должно быть на моей стене".

"Он уничтожит тебя, несмотря на это незначительное поражение. Я уверен в этом".

"И что будет потом?" – Удовлетворенная тем, что смогла задеть гордость Брута, Зена перешла к следующей серии аргументов. - "Куда бы это привело Рим?"

"Выше".

"Нет, Рим не стал бы выше, а вот Цезарь - да. Или ты не видишь этого?" - Зена обошла его и, встав за спиной, чуть наклонилась, так что ее голос и дыхание щекотали ему ухо. - "Если Цезарь одолеет меня, он будет непобедим. Спроси себя, хорошо ли это. Что он сделал для Рима как правитель? Он привел вас на чужую землю, где вы ведете войны. Почему? Чтобы увеличить свою славу. Он призвал большинство ваших молодых людей в армию. Почему? Чтобы сражаться в тех битвах, которые еще больше прославляют его. Он взимает новые тяжкие налоги. Почему? Чтобы платить тем солдатам, которые сражаются в битвах, которые прославляют его. Все вокруг - это Цезарь. Его вовсе не интересует Рим за исключением того, как тот может служить ему". - Не услышав никаких возражений, Зена улыбнулась и, обойдя пленника, снова встала лицом к нему. - "Теперь, скажи мне, кто рассказал тебе о моем сегодняшнем плане?"

"Нет".

Глаза Завоеватели опасно прищурились. "Я задам этот вопрос всего десять раз, ты понимаешь, о чем я?" – После кивка Палаемону, ее капитан схватил веревку, связывающую руки римлянина, и поднял их перед нею.

Медленно, так чтобы Брут догадался о намереньях на его счет, она достала нагрудный кинжал. Взглянув на его покрытую кровью поверхность, о которой прекрасно знала, Зена немного покрутила его, рассматривая под солнечными лучами. Затем схватила руку упрямого римлянина и, отведя указательный палец, прижала к нему кинжал. Холодный металл замер на мгновение у самого основания пальца, позволяя Бруту понять, что он может остановить его в любое время, если ответит на ее вопрос.

"Кто?" - Тишина была ей ответом, и Зена пожала плечами. - "Хорошо. В конце концов, это не моя рука, которой я держу меч". – Она начала медленно нажимать на кинжал, собираясь полностью лишить его пальца.

"Ce- как-то там!" – воскликнул Брут, не выдержав мучительной боли, когда лезвие дошло до кости. - "Я не могу вспомнить ее имя полностью. Она была египтянкой и офицером в твоей армии". - Внезапно Брут оказался совершенно уверен, что эта информация вовсе не стоила цены его пальца.

Зена вытерла кровь с кинжала о его щеку, оставляя на ней длинный влажный след. "Цезарь на твоем месте остался бы без пальцев, я рада, что у тебя больше разума, чем у него", - по секрету прошептала ему она. Выпрямившись в полный рост, она обратилась к двум ближайшим своим солдатам: "Наденьте оковы на этого человека и охраняйте его. Я разберусь с ним позже".

Когда они увели Брута прочь, Зена протянула руку Палаемону. "Капитан, рада тебя видеть".

Палаемон пожал ее руку в ответ: "Моя Госпожа, я ожидаю ваших приказаний".

"Расставь охрану, сожгите мертвых римлян, подготовьте наших для похорон в Греции и избавьтесь от хромых лошадей", - протараторила она свой обычный набор приказов при окончании битвы. - "И сосчитай награду".

"Будет сделано, моя Госпожа", - поклонился Палаемон и отправился выполнять поставленные перед ним задачи. Он почувствовал, как возвращается важность к его походке, после того как он оставил Завоевателя в качестве Капитана ее Королевских Гвардейцев.

Только в конце дня, после того как она позаботилась о пленных и провела быструю инспекцию захваченного оружия, Зена направилась к временному госпиталю. Она не видела Габриэль с тех пор, как обнаружила ее во время сражения. Ее солдаты нуждались в ней, к тому же следовало допросить римлян и организовать транспортировку оружия на борт ее судна. Она - Завоеватель, а не какой-то молоденький влюбленный поэт, строго напоминала она себе всякий раз, когда желание пуститься на поиски молодой женщины угрожало сломить ее решимость.

Теперь, когда солнце спускалось все ниже, окрашивая горизонт в кровавые цвета, она не могла больше отвергнуть необходимость нежного присутствия Габриэль рядом с собой. Она почувствовала, как внутренняя усталость пригибает ее к земле, когда отправилась на розыски.

Выглянув из-под палатки, Габриэль увидела направлявшегося к ней Завоевателя. Оставив солдата, за которым ухаживала, она вышла под последние лучи заходящего солнца и направилась Зене навстречу. Казалось, время остановилось. Она больше не слышала амазонок и греческих солдат, которые занимались наведением порядка после конфликта. Она не чувствовала больше того страшного беспокойства, которое сжимало ее сердце в то утро, когда она впервые увидела место сражения. Казалось, весь окружающий мир исчез, и на земле остались только она и Зена. Она окинула пытливым взглядом правительницу Греции, убеждаясь, что с ней все в порядке, на какой-то миг испугавшись, что часть крови, которая покрывала ее загорелую кожу, была ее собственной. Остановившись посредине равнины, Габриэль стала ждать.