*
Дориан выкручивал руль, жал на педаль газа и нарушал все возможные правила, а сердце томилось дурным предчувствием. Он ощущал, что Шарлотта и Гарри близки к разгадке, скоро они узнают его тайну...
"Вот дрянь, - думал Дориан о бывшей возлюбленной, - совсем спятила, узнав, что я женюсь на Эмили. Хочет опозорить меня перед ней и даже не представляет, во что влезает! А Гарри, идиот! Как будто это не он вовлекал меня в свои гнусные игрища в Клубе, заделался ханжой на старости лет! Слышать не хочет о моей помолвке с Эмили! Ну ладно, он сам напрашивается. А Шарлотта будет молчать, ей есть, чего стыдиться... Да и когда я разберусь с Гарри, ей можно будет приписать соучастие. Этим я ее и заткну...".
*
Эмили выбросила пахитоску и подошла к Маркусу:
- Ты не мог бы отвезти меня в дом к Дориану? Теперь и он исчез. Что-то неладное происходит, у меня плохие предчувствия.
Маркус так энергично направился к дверям, что девушка еле поспевала за ним.
- Скорее, - коротко сказал он.
*
Леди Рэдли поперхнулась вскриком, когда из темноты выпыло чудовищно изуродованное лицо, нечеловеческое, оскаленное, с горящими желтыми глазами. Женщина попятилась и чуть не выронила фонарик. И только потом поняла, что это картина. Шарлотта дрожащей рукой навела фонарик. "Господи, кому пришло в голову изобразить такое чудовище? И зачем Дориан держит такое у себя на чердаке?..".
Что-то знакомое показалось ей в искаженных чертах монстра. Разрез глаз, форма подбородка, волнистые волосы. Чем больше Шарлотта смотрела, тем больше вспоминала. Этот черный жилет с золотой цепочкой, темно-серый галстук. Фон - несомненно мастерская Бэзила, где когда-то юная Шарлотта позировала для свадебного портрета. Подпись в углу: "Бэзил Л. Холлуорд, 17 июня 1888 года". "Да это же и есть знаменитый портрет Дориана... - у леди Рэдли подкосились колени. - Но почему он так изменился? Это же чудовище, Бэзил никогда не писал такого...". Она стояла, оцепенев от ужаса и не могла отвести глаза, и казалось, что ужасный портрет так же пристально разглядывает ее.
Снаружи донеслись крики, возня и шум драки. Шарлотта вышла из оцепенения и поняла: кто-то напал на Гарри. Она перехватила фонарик и бросилась к выходу, боясь оглянуться и чувствуя между лопаток все тот же давящий нечеловеский взгляд.
Генри лежал на полу, его костюм был в беспорядке, лоб окровавлен. Дориан, тоже помятый, с красным перекошенным лицом и оскаленными зубами, обеими руками сжимал его горло. Увидев посиневшее лицо и выкатившиеся глаза Гарри, леди Рэдли бросилась вперед, замахнувшись тяжелым фонариком и исступленно закричав:
- Отпусти его, негодяй!
Дориан едва успел отскочить и подставить руку. От удара он сдавленно зашипел и выругался. Потный, с бегающими глазами, дышащий, как загнанный волк, он уже не был ни юным, ни очаровательным, а скорее походил на свой изменившийся портрет.
Генри слабо застонал и шевельнулся на полу; леди Рэдли скосила на него глаза, и Дориан воспользовался этим. Метким ударом он вышиб у женщины фонарик, поймал ее за руки и прижал их к бокам, лишив леди Рэдли возможности отбиваться.
- Ты и меня убьешь? - спросила она.
- Тебя - нет, - ответил Дориан. - Глупая сентиментальность, но на тебя рука не поднимается. Его бы, да, убил, - он с ненавистью посмотрел на Генри. - Жаль, что ты узнала мою тайну. По твоему лицу вижу, что ты все поняла...
Они вошли на чердак и остановились перед портретом. Дориан крепко держал Шарлотту за руку, и ей ничего не оставалось, кроме как идти за ним.
- Вот цена моей вечной юности, - сказал Дориан. - Я пожелал тогда в мастерской поменяться местами с портретом, чтобы приметы возраста ложились на него, а не на меня. И сказал, что отдал бы за это все. Должно быть, меня услышали и приняли сделку. Вот почему мне пришлось спрятать портрет. А потом с ним стало твориться что-то невообразимое; он не просто старел, а превращался в чудовище. Все мои грехи, пороки, преступления откладывались на нем, делая портрет еще ужаснее.
Дориан говорил, устало опустив голову, болезненно подергивая уголком рта. Леди Рэдли с ужасом смотрела то на него, то на портрет. Сейчас Дориан снова казался ей тем испуганным мальчиком, который плакал у нее на плече, шепча: "Мама, мама!". Вот что преследовало его, вот что вторгалось в его сны, вот какой "он" внушал Дориану такой страх...
- Ты еще не все знаешь, - продолжал Дориан, - на что он меня толкал, нет такой мерзости, которую я бы не совершил. Он подчинил меня себе, подмял, скрутил, заставил бежать от тебя, когда ты еще могла бы меня спасти. А сейчас я хочу порвать с прошлым, любить Эмили, как она любит меня, начать новую жизнь, но уже поздно, все диктует он, а я - как муха в сетях паука!
Шарлотта прижала руки ко рту и тихо всхлипнула от жалости. Горло сжалось от волнения.
- Вот только не жалей меня! - дернулся, как от удара, Дориан. - И не спрашивай, как я мог. Ты на моем месте отказалась бы? Разве ты не смотришь с тоской на свой свадебный портрет и понимаешь, что уже никогда не будешь такой? Ты на моем месте отказалась бы от возможности повернуть время вспять? Ты не боишься, что еще немного - и твое лицо избороздят глубокие морщины, волосы поредеют и поседеют, тело иссохнет и станет немощным? И много ли тебе до этого осталось? - сверкая глазами, вопрошал Грэй. Он схватил женщину за плечи и больно сжал. - Если бы тебе предложили вернуть юность, свежесть лица и молодое здоровое тело, разве ты не заплатила бы за это любую цену?! Не криви душой, Шарлотта, не прячься за этими ханжескими сентенциями о душе и морали, а ответь, как женщина, а не как благочестивая старая перечница: заплатила бы?!! - Дориан встряхнул ее так, что леди Рэдли больно ударилась обо что-то спиной. От боли она забыла о сковавшем ее страхе, вырвалась из рук Дориана и что было сил ударила его по щеке:
- Не тронь меня, животное! Ты обесчестил мою дочь...
- И обрюхатил тебя! - Дориан потер красную от удара щеку. - И убил Бэзила. И так далее, и еще далее. И все-таки ты не ответила на мой вопрос...
Он следил за Шарлоттой, нервно поправляющей прическу. И еще одна пара глаз напряженно наблюдала за обоими...
*
При виде распростертого на полу отца Эмили вскрикнула и помчалась к нему, перепрыгивая через две ступеньки. Маркус опередил ее и склонился над лордом Генри:
- Он жив, приходит в себя!
- Сердце? - спросила Эмили, подбегая.
- Похоже, его пытались убить, - Маркус расстегнул воротничок лорда Генри и увидел следы от пальцев на шее. - Что тут...
Генри приподнял голову и попытался что-то сказать, но только захрипел и указал в сторону чердака.
- Побудь с отцом, а я посмотрю там! - бросил Маркус и вбежал на чердак.
