Ну вот! Вот такой вот стих! Ну скажите, смешно же, правда? Я тебе, Дженн, не стыдно такое писать?»

      Минута молчания. Первый раз, когда я хочу, чтобы учительница появилась быстрее. По моих щеках скатываются слёзы. Представляете, вы о чем-то думаете, о чем-то сокровенном, тайном, о том, что должны знать только вы, а кто-то берет, крадет ваши мысли и выставляет их напоказ? Нет, вы не представляете. Это отвратительно. Все теперь явно будут ненавидеть меня. Я медленно поднимаюсь с кресла. Слёзы скатываются по моим щекам, но я не обращаю на это внимание. Я быстро выбегаю из класса. Мне больно. Мне плохо.

      Я вбегаю в туалет и выпускаю все свои эмоции наружу. С меня хватит. Это очень жестоко. В туалет заходит ещё кто-то. Я стараюсь успокоиться. Это вошла Сэм, я рассказывала о ней вначале, помните, моя лучшая подруга? Ну, так вот, она медленными шагами проходит ко мне и сразу начинает успокаивать:

      — Ну и зачем ты плачешь? Не обращай внимания на эту дуру Крисс. Ты же знаешь, никто не прислушивается к её мнению, — мне обидно слышать от неё такое. Почему-то, именно в этот момент я понимаю, что Сэм ничем не отличается от Крисс. Она такая же. Они все такие. Она не способна понять моих чувств, моих переживаний... Сейчас она говорит одно, а потом будет опять ходить со своей свитой. Нет, ну разве это правильно? Сэм врет мне. Все прислушиваются к мнению Крисс, и это знают все. Зачем успокаивать меня враньем? Внезапно мой голос срывается на крик, и я начинаю со злобой говорить:

      — Это вообще не твое чертово дело, что и кто обо мне говорит! Ты иди дальше, развлекайся, там с Эмили и с другими своими подругами. Хочешь утешить меня, словно маленького ребенка? Так вот, я тебе сообщу, я уже не маленькая! И мы уже не подруги! Да, представь, мне уже абсолютно всё равно на тебя и на твое мнение, и если ты всё это время, думала, что это не так, ты сильно ошибалась! А теперь, извини, но я не хочу находиться здесь рядом с тобой, так что мне пора идти, — прокричала я и вышла, громко хлопнув дверью. Мне ещё никогда не было так плохо. А еще хуже то, что мои проблемы только начинались…

      Да какого черта? Что я делаю в этой школе? В то время, когда я могу развлекаться, делать всё, что захочу, я нахожусь здесь в этом аду. Среди этих ужасных людей.

      В штанах завибрировал мой телефон. О нет, нет, нет, только не это! Я, не медля, беру его и смотрю на четкое изображение и на подпись под ним: „Папа“. Черт, что же делать? Скорее всего, им уже успела позвонить учительница и сказать, что я сбежала с урока. И что я ему скажу? Что меня опозорили на всю школу? Он потребует объяснений. Я не хочу ничего объяснять.

      Я отключаю телефон и сажусь около какого-то кабинета.

      Я бездарность. Мне плохо. В голове всё вертится…

***

      Я приоткрываю веки. Сразу же узнаю школьный медпункт. Стоп, что я здесь делаю? Я мигом вспоминаю всё, что случилось ранее. Я замечаю, что никого нет, наверно, отошли куда-то. Поднимаюсь с койки и иду в каком-то направлении. Смотрю на часы. Да, уже начался третий урок. Я всё-таки решаюсь уйти из школы, скорее всего, медсестра уже успела предупредить родителей и учительницу о моем состоянии, и мне не стоит беспокоиться. Я иду по длинным коридорам. Наконец-то дохожу до выхода. Секунда — и я уже на улице. Ох, этот воздух. Совсем не такой, как в школе. Я начинаю радостно мчаться в неизвестном мне направлении. Я не знаю, возможно, я просто освободилась от всех своих секретов, и этот стих даже помог мне в какой-то мере. Не всё же время мне быть такой тихоней.

      Я прохожу какой-то сквер. Всегда любила ходить по таким уединенным местам, где никто тебя ни о чем не спрашивает, никто тебя не нервирует. Тишина и покой. Одиночество…

      Я не замечаю, как начинается дождь. Я бегу к какому-то магазину, который вижу неподалеку. Мои зубы начинают предательски стучать. Но я не останавливаюсь, а бегу дальше. Наконец-то. Я укрылась от дождя. Из магазина выходит какой-то парень, и, увидев меня, снимает свою кожанку и дает мне. Он очень красивый, беззаботно улыбается, и на вид ему лет 17-18.

      — Не стоит, — говорю я и отдаю ему его кожанку, но он оказался настойчивее и ещё раз протягивает её мне. — Спасибо, — я беру её, он помогает мне одеться.

      — Как ты здесь оказалась? На вид тебе лет 17, разве ты не должна быть в школе? — спрашивает он, голос у него знакомый…

      — Ну, как-то оказалась. Спасибо тебе. Отдам при первой возможности, — я улыбаюсь и начинаю убегать. Он сначала пробует догнать меня, но я скрываюсь за каким-то домом. Почему-то я захотела громко засмеяться, что в итоге и сделала. Наверно, это самая смешная ситуация за последний год. Или два года. Если честно, смешные ситуации в моей жизни случаются редко, именно поэтому мне так смешно. Но радовалась я недолго.

      Внезапно, я понимаю, что сейчас приду домой, родители сразу начнут расспрос: что со мной, почему я сбежала с медпункта и главное: откуда кожанка. А хотя.… Почему я должна им всё это объяснять? В конце концов, я самостоятельный человек. Нет, нет, нет. Я сама за себя. Всё. Нет никаких родителей.

      20 минут я шла домой, размышляя обо всем на свете. О родителях, сестре.… Да, всё, время меняться. Я слишком долго была маленькой и сама того не осознавала. Нужно заявить всем, что я больше не собираюсь делать всё так, как нужно им, а буду делать так, как я хочу. Нужно же начинать жить и лучше поздно, чем никогда.

      Всё. Я на пороге. Звонок. Один. Два. Три. Открывает папа и жестом показывает мне на гостиную. Я, молча повинуясь, прохожу в комнату. Минуту, и расспрос не заставляет себя долго ждать:

      — Где ты была? И вообще, ты же упала в обморок, зачем ты потом сбежала из медпункта? — грозно спросил отец. В ответ я всего лишь ухмыльнулась и ответила:

      — Гуляла. Папа, я уже взрослая, не надо контролировать каждый мой шаг, — сказала я, — Пожалуйста.

      Такого ответа он явно не ожидал. Но я не собиралась ждать его поучений. Я быстро поплелась в нашу с сестрой комнату. Она уже сидела там, и читала какой-то учебник по гистологии. Как я уже говорила, она в этом году поступила в университет, а именно в медицинский на стоматолога. Кстати, я её еще не представила. Зовут её Фиби. Девушка удивленными глазами посмотрела на меня, потом на часы, а потом на мою кожанку.

      — О, Дженн, а почему ты так рано? И откуда такой подарок? Красивая, — сказала она, рассматривая кожанку.

      — Да так, просто голова заболела, и я отпросилась, — соврала я. Не хватало мне ещё и её расспросов. — А кожанку мне дал парень, на улице дождь.

      — Стоп, стоп, стоп, а вот здесь поподробней. Что за парень? — о Боже! Ну почему все такие любопытные?

      — А я откуда знаю, просто увидел, что мне холодно, вот и дал мне её. Ничего особенного.

      — Ну, знаешь, если бы ты ему не понравился, он бы тебе её не дал. Ты хотя бы взяла его номер или ещё что-то? Хотя бы имя спросила?

      — Нет…

      — Глупая! Видно же, что он в тебя втюрился, — нет. О нет. Только не это.

      — Фиби, перестань меня во всем упрекать! Это моя жизнь и я буду делать всё, что захочу. Он всего лишь помог мне, не надо делать из этого целую любовную историю. Мне всего лишь шестнадцать, — я поймала непонимающий взгляд сестры, а затем ушла, громко хлопнув дверью.

      Сердце просто выскакивало из груди. Да, я не понимала своих действий. Я поссорилась со всеми, причем я же во всем и виновата. Хотя… Может, это и к лучшему? Не всю же жизнь мне прислушиваться к мнению других и быть тихой, послушной девочкой? Это новая страница в моей жизни, наверно.

      Но я не знаю, смогу ли я решиться на это или нет.

Глава 2

      Когда я открываю глаза, пробуждаясь ото сна, солнечные лучики ударяют мне прямо в лицо. Я натягиваю одеяло, но опять слышу этот назойливый звук будильника.