Укрепленные и вооруженные села, не признающие никакой центральной власти, и лихие банды «зеленых», «бьющие красных, пока не побелеют, и белых, пока не покраснеют», открыли эпоху новой украинской казачины. В Украине силы, способной обуздать начавшийся на украинских землях хаос, создав жизнеспособное государство, не было. Именно поэтому Украину сперва оккупировали немцы, а затем железной рукой наводить порядок на ее бесхозной территории принялись большевики.
Когда в 1991 году рухнул Союз, украинская постсоветская элита с восторгом и энтузиазмом объявила себя на словах и на деле продолжательницей дела Центральной рады, гетманата и Директории. Если к гетману Скоропадскому, как царскому генералу, современная украинская идеология относится несколько прохладно, то таких неудачников, как Грушевский и Петлюра, превозносит как великих национальных героев. С вождями в Украине всегда существовала проблема, именно поэтому на их пьедестал постоянно ставились разнообразные блеклые личности, «халифы на час» – пигмеи и карлики от политики (начиная с Грушевского и заканчивая Ющенко).
Впрочем, на современном этапе украинская государственность представляет собой не симбиоз «национализма» («национального государства») и «социализма», как это было когда-то при Центральной раде, а смесь из «национального государства» («национализма») и модной на данный момент в Европе и США «либеральной демократии». Однако подобный экстравагантный микс в социально-политическом плане является крайне взрывоопасным веществом, способным сдетонировать как от экономической, так и политической встряски, разорвав Украину на куски. Попробую объяснить почему.
«Национальное государство», постулирующее «национальное самоутверждение, возрождение и развитие», является продуктом модерна (который был переходом от традиционализма к постмодерну) с его индустриализацией, усилением роли государства, социализмом, революциями, массовыми армиями, колониальными империями, мировыми войнами и т. п.
Украина модерн прошла в рамках Советского Союза путем интенсивной индустриализации, репрессий и построения социалистического мегаобщества с его относительно свободной возможностью национально-культурного развития (которое сейчас полностью отрицается современной украинской идеологией).
Где-то в конце 70-х годов прошлого века как Запад, так и СССР стали входить в постмодернистскую фазу своего существования с ее разрушением национального самосознания народов, существенным ослаблением государства, усилением политического влияния транснациональной олигархии, постиндустриальным обществом, формированием мировой глобализованной экономической системы, массовой культурой, обществом потребления и т. п. На Западе к 90-м годам модерн фактически полностью уступил место постмодерну, а уничтожение СССР сняло последние барьеры для его стремительного развития на европейской части постсоветского пространства.
И вот на фоне этих процессов независимая украинская власть вдруг объявила о создании «национального государства» и о политике «национального возрождения» в стиле украинских кабаков Нью-Йорка и Оттавы, где диаспора по выходным, вырядившись в вышиванки и нещадно надрывая душу, ностальгирует под «горілку»[15] и «народні пісні»[16] о далекой Родине, куда никто из этих «щирих» возвращаться не собирается. В одночасье страна вдруг с удивлением обнаружила по всем телеканалам дядек с длинными усами в вышиванках с кобзарями Тараса Шевченко, призывающих к тотальной украинизации, полному отказу от мрачного российско-советского наследия и возвращению к славному украинскому прошлому.
Что интересно, как правило, «национальное возрождение» Украины свелось к вытеснению всего «российско-советского» из всех сфер жизни общества. Но парадокс состоял в том, что образовавшаяся пустота в сфере символов и ценностей украинского общества заполнялась не национально-украинским, как это предполагала национально-сознательная интеллигенция, а западным-постмодернистским, т. е. абсолютно вненациональным. Культура украинских хлеборобов трехсотлетней давности оказалась совершенно несовместимой с ментальностью в основной массе люмпенизированных городских жителей, давно оторванных от земли и ориентированных на ценности общества потребления и массовую культуру. Население с напряжением ожидало не «национального возрождения», а ста сортов европейской колбасы и непрерывного «развлекалова» по телевизору, о которых ему начиная с горбачевской перестройки неутомимо рассказывала морально и интеллектуально разложившаяся советская элита.
Построение шароварно-лубочного «национального государства», после того как улеглась эйфория первых лет независимости, было позитивно воспринято лишь узкой прослойкой «национально-сознательной» интеллигенции (усатыми дядьками в вышиванках) да недобитыми функционерами ОУН. Подавляющая масса старшего поколения украинцев, прошедшая через войну и послевоенное восстановление страны, восприняла «национальное возрождение», отрицающее советское прошлое, как перечеркивание всей своей нелегкой и героической жизни, а среднее и молодое поколение, выросшее уже в независимой Украине, взяло четкую ориентацию на ценности общества потребления и универсальную массовую культуру[17].
Не менее сложная ситуация сложилась и с самим «национальным государством». В той же Европе оно возникло в форме сильной модернистской автократии, способной утвердить себя в качестве носителя «общенациональных интересов» и навязать свою волю как внутри страны, так и вне ее. Только со временем, изживая себя, «национальное государство» теряет силу и вырождается, приобретая форму постмодернистской демократии в ее болезненной либеральной форме. И это понятно, ведь в эпоху могущественных транснациональных (наднациональных) корпораций и одномерных, недифференцированных, вненациональных человеческих масс сильное и тем более «национальное» государство никому не нужно. Оно становится лишним.
В Украине же очень мудрые державные мужи, подталкиваемые еще более мудрой интеллигенцией, глубоко очарованной великой западной цивилизацией, принялись с энтузиазмом строить «национальное государство» в его наиболее упадочной форме – «либеральной демократии». Т. е. они попытались скрестить модерновое «национальное государство» с постмодерновой «либеральной демократией».
Как следствие, то, что принято называть украинским «национальным государством», продемонстрировало свою полную недееспособность в плане организации и управления и абсолютную оторванность от общенациональных интересов. Электорат хочет обещанных ста сортов колбасы, а дохлое либерально-демократическое государство, неспособное организовать всеобщее процветание по западному образцу, предлагает ему лишь национально возродиться, возлюбить Украину, построить «рыночную экономику» и «демократическое государство», отодвигая приход европейского потребительского рая в неопределенное будущее. Наши «національно-свідомі»[18] мудрецы так до сих пор и не поняли, что в украинских условиях соединение «демократии» и «национального государства» в принципе не способно обеспечить всеобщее благоденствие по западному образцу, о котором они так самозабвенно мечтают.
Итак, подводя итог вышесказанному, можно констатировать, что украинское «национально-демократическое государство» по своей сути является своеобразным структурно-организационным выкидышем так называемой интеллектуальной и политической элиты Украины. Фактически украинское «государство» не существует. То, что называют этим словом, – телевизионный мираж, фантом, возникающий в словесных испарениях украинских чиновников, политиков и т. н. «национально-сознательных» интеллигентов.
Безусловно, что подобное утверждение режет слух, но то, что на Банковой[19] сидят чиновники, в Верховной раде бывают депутаты, по городу с сиренами и мигалками проносятся блестящие «членовозы» с VIP-персонами, а по утрам звучит «Ще не вмерла Україна…», еще не означает, что в Украине существует государство. Все это не более чем дешевые декорации, рассчитанные на легковерных простаков, затянувшееся шоу, ложная (отвлекающая) цель для общественного сознания. То, что принято называть «национальным украинским государством», – разложившиеся остатки аппарата управления советской имперской провинции.
