— Вриньи, вы ударились, когда падали. Переломов нет? — спросил граф.

— Похоже, что нет.

— Тем не менее лучше сходите вместе с Бедо в лазарет. Пусть врач осмотрит вас. А в следующий раз, когда вам вздумается… — Тут он не без усилия, которое Вивиан отчетливо заметила, заставил себя умолкнуть.

Она с интересом разглядывала своего опекуна. Если бы она не оказалась рядом, дело приняло бы гораздо худший оборот, — и Жюль мог бы отчитать их за то, что взбирались наверх, разыгрывая героев в ситуации, в которой ничего не понимают, за то, что они действовали необдуманно, вместо того чтобы сохранить трезвые головы, за то, что подвергли опасности не только свои, но и другие жизни. Прежние споры с ним позволили ей понять в этот момент ход его мыслей, о чем не догадывались молодые люди. Но она также лучше их поняла сдержанность и чувство справедливости: Вриньи спас жизнь Бедо в самый разгар шторма, а такого урока за один вечер было вполне достаточно. Все трое, поняв, о чем он все же умолчал, не теряя времени, пожелали всем доброй ночи и исчезли. Даже Виктор, которому хотелось что-то сказать по данному случаю, решил, что сегодня лучше промолчать.

Они стояли рядом с ее каютой. Жюль смотрел на девушку при слабом, мигающем свете фонаря.

— Боже, как я мог позволить вам пойти на такое?

— Месье, я цела. В каюте у меня есть сухая одежда, а больше мне ничего не надо.

— Позволить вам плыть с этой толпой чокнутых… Знаете, кого вы только что спасли? Вы знаете, что Бедо и Лафайет заключили дурацкий договор на тот случай, если на борт судна взойдут англичане? Если им придет в голову арестовать нас, Бедо поклялся взорвать судно. — Он заметил, что Вивиан вздрогнула, и безжалостно продолжил: — И вот вы оказались в самом центре этого кошмара. К тому же бежать теперь некуда, кроме как в Америку.

Она покачала головой и обняла себя за плечи, не сводя с него взгляда. По ее телу разлилось ощущение приятного возбуждения, несмотря на холод, усталость и… или, может быть, из-за его взгляда, полного отчаяния. Страшная опасность миновала, а впереди ее ждало великое путешествие.

— Месье, я склонна надеяться, что отныне серьезную угрозу представляет лишь чрезмерный энтузиазм нашего друга Бедо. И я уверена, что с этой опасностью вы легко справитесь.

— Справлюсь, — последовал мрачный ответ.

— Тогда я сегодня буду спать безмятежно.

Вивиан опустила руку на задвижку двери и улыбнулась Жюлю. Он тихо промолвил:

— Простите меня. Мне не следовало допускать, чтобы вы оказались здесь.

— Не забывайте — я не оставила вам выбора. Так что прощать нечего. Спокойной ночи, месье.

Она вошла в каюту и закрыла дверь.

Жюль тренировался в стрельбе из винтовки, которую купил в Сан-Себастьяне. На веревке за бортом висел кусок дерева, а квадратный кусочек жести, вертикально прибитый гвоздем, заманчиво поблескивал в ярких солнечных лучах. Когда выстрел попадал в цель, довольно четко слышался удар.

Перемирие с подопечной, скорее всего, нарушится сразу, как только они окажутся в Америке. Однако после пережитого шторма недалеко от Канарских островов Вивиан разговаривала с ним без намека на враждебность. Он решит все проблемы, когда они высадятся на побережье, а пока надо радоваться тому, что ему сопутствует незаслуженное и хрупкое благословение.

Жизнь на судне вернулась в прежнее русло: Вивиан дважды в день поднималась на палубу, всякий раз почти в одно и то же время, и к ней подходили молодые люди, чтобы побеседовать, погулять, насладиться ее присутствием. Не отказывал себе в этом и ее опекун. Сегодня днем она удивила его, придя рано. В это время она обычно читала с Лафайетом в его каюте.

— У вас с маркизом закончились книги?

— Отнюдь нет, нам хватило бы их на целое кругосветное путешествие. Маркиз пишет подробное письмо жене, которое желает непременно закончить.

Жюль, убедившись, что винтовка не заряжена, поставил ее у своих ног.

— О чем же он может писать? О ветре и волнах? Мы оказались в окружении отчаянных любителей писать… сегодня я застал Калба, и представьте себе: тоже за письмом жене.

— Месье де Лафайет очень скучает по жене и дочке, маленькой Генриетте. Думаю, писать — все равно что разговаривать с ними. Должна признаться, в письмах мне есть о чем рассказать тете и мадемуазель де Биянкур. Конечно, придется ждать неизвестно сколько времени, прежде чем удастся отправить эти письма. Но только подумайте, как бы мне пришлось корить себя, если бы нам вдруг встретился французский корабль и я не смогла бы передать с ним никакой почты! — Немного помолчав, Вивиан спросила: — Вы написали письмо моей тете?

— Да.

Жюль стал подтаскивать мишень к борту.

— Пожалуйста, продолжайте! Я не хотела прерывать ваше занятие. Или мое присутствие мешает вам поразить цель?

Он рассмеялся:

— Нет! Я был бы плохим стрелком, если бы дело обстояло так. Тогда виргинские стрелки ни за что не возьмут меня в свои ряды.

Девушка серьезно посмотрела на него, рукой убирая с глаз непослушные локоны, которыми играл ветер.

— Вы собираетесь вступить в ряды виргинцев? Командовать солдатами, с которыми раньше воевали?

Граф отрицательно покачал головой:

— На сей раз я не собираюсь командовать. Хватит посылать людей в бой и наблюдать, как они… — Он стал сворачивать влажную веревку. — Скажем так — я лучше буду отвечать только за себя.

Она наклонилась и взяла винтовку, провела пальцами по замысловатой гравировке на стволе, затем по полированному прикладу.

— Какая замечательная работа! Однако не следует восхищаться этой вещью, если подумать, для чего она предназначена.

— Судят не по красоте, а по делам: из трех моих винтовок это единственная с браком. Я попрошу полкового оружейного мастера посмотреть ее, когда доберусь до места. Нужно отрегулировать прицел.

Жюль не мог равнодушно смотреть, что Вивиан держит в руках оружие, и протянул руку, чтобы забрать винтовку. Немного поколебавшись, она отдала ее.

— У вас их целых три? Они из корабельного арсенала или из того оружия, что хранится в трюме?

— Ни то, ни другое. Я купил их в Испании. В трюме у нас лежат лишь шарльвильские мушкеты, излишки французской армии. Там их более чем достаточно, и нет сомнений, что их примут с благодарностью, ибо они лучше английских кремневых ружей. Но они уступают тем, которые делают сами американцы. Пенсильванцы изготавливают превосходные винтовки.

Она оперлась о поручень рядом с ним и смотрела, как из-под руля кружится попутная струя. Он перетянул через борт пропитанную водой мишень.

— Что вы думаете о месье де Калбе? — вдруг спросила Вивиан.

Жюль засунул кусок дерева и моток веревки под лафет правого борта, где обычно хранил эти вещи.

— Он делает, что может.

Она улыбнулась:

— Столь высокую похвалу я как раз и боялась услышать. Подозреваю, что вы придерживаетесь того же мнения, что и я. Так что я должна принести извинения за то, что заставила вас разделить с ним одну каюту. Неудивительно, что вы проводите так много времени на палубе.

— Не думайте об этом. Мне нравится быть на открытом воздухе. И не забывайте, что мне редко удавалось выбирать себе партнера по жилью.

Она посмотрела на него, и в ее янтарных глазах загорелся новый огонек.

— Как вы, будучи долгое время солдатом, могли выносить такое? Никогда не зная, куда вы направляетесь или что вам прикажут делать, вам приходилось день за днем жить с людьми, которых, возможно, было нелегко вынести.

Он пожал плечами:

— У меня был выбор.

— Какой? — Она чуть нахмурилась.

Жюль тоже оперся о поручень, глядя на переднюю палубу и высокий бушприт, который грациозно качался между двумя голубыми пространствами — морем и небом.

— Вернуться во Францию и занять скромное положение сельского жителя. Я видел эту цель достаточно ясно, но не мог представить, что выберу ее. — Тут он повернул голову и поймал ее взгляд, не сомневаясь в том, что не выдал никаких тайн. — В жизни человеку все время приходится выбирать. Большинство людей по разным причинам даже не подозревают об этом. Вы сделали решающий выбор в Лос-Пасахесе: в пользу Америки.