Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

И тут вдруг вся «слава, купленная кровью» — как впоследствии напишет поэт, — оказалась в прошлом. Пережить это было очень нелегко… Из Кавалергардского полка тогда, под тем или иным предлогом, ушли в отставку или в длительные отпуска многие офицеры.

Через несколько дней по возвращении в Петербург князь Репнин, один из знаменитых героев Аустерлица, испросил отпуск для лечения — с 16 апреля по 1 сентября 1806 года, но по окончании отпуска подал новый рапорт и 11 сентября был уволен от службы генерал-майором «за болезнию от ран».

Тогда же, в сентябре, также с повышением в чине, то есть полковником, ушёл в отставку отважный Карл Лёвенвольде.

В том же году уволились из полка штабс-ротмистры граф Васильев и Плохово, поручик Прокудин… Пожалуй, ни в один год Кавалергардский полк не терял столько народу по собственной их доброй воле.

Конечно, в то же самое время пришли в полк и новые люди: в частности, князь Сергей Григорьевич Волконский, ставший, можно так сказать, «полковым летописцем»: именно он сохранил в своих «Записках» многие подробности жизни Кавалергардского полка в начале XIX столетия, что очень важно для нашей книги.

«Натянув на себя мундир, я вообразил себе, что я уже человек, и по общим тогдашним понятиям весь погрузился в фрунтовое дело… — вспоминал декабрист на старости лет. — Круги товарищей и начальников моих в полку, за исключением весьма немногих, состояли из лиц, выражающих современные понятия тогдашней молодёжи. Моральности никакой не было в них, весьма ложными понятия о чести, весьма мало дельной образованности и почти во всех преобладание глупого молодечества, которое теперь я назову порочным. В одном одобряю их — это тесная дружба товарищеская и хранение приличий общественных того времени»{72}.

Конечно, мемуары — не документ, они могут быть субъективны, и даже весьма, а потому утверждение об отсутствии моральности и «ложных понятиях о чести» вполне можно списать на стремление автора соответствовать «духу времени», в котором писались эти «Записки», и тому самому «позднему уму», о котором говорил поэт[59]… Но вспомним «Двух гусаров», графа Толстого — кто из персонажей кажется нам более симпатичным? Турбин-отец, ровесник героев Аустерлица, со своими «ложными понятиями о чести», или его сын, человек «прогрессивный» и подобных «понятий» не приемлющий? Ну да не о том речь…

К сожалению, никто из сослуживцев Волконского воспоминаний о полку не оставил, а потому мы не имеем возможности узнать, как самого его встретили кавалергарды. Ведь он, записанный в гвардию с пелёнок, не прослужив ни дня, успел стать армейским ротмистром, а потому, в соответствии с Табелью о рангах, пришёл в Кавалергардский полк сразу же поручиком[60]. Новые его товарищи и одногодки Михаил Орлов, Сергей Воейков, князь Фёдор Гагарин, переведённый в кавалергарды из лейб-гвардии Семёновского полка, дрались при Аустерлице юнкерами, заслужив в бою свои офицерские… (так и хочется красиво сказать — «эполеты», но эполетов в Русской императорской армии тогда ещё не было!) чины — и тут вдруг появляется не нюхавший пороху поручик, который становится над ними старшим. А к «старшинству» в те времена в армии относились весьма щепетильно. Так что вряд ли молодые офицеры полка обрадовались приходу нового сослуживца… Однако позже князь Волконский достойно впишется в полковую семью.

И, повторим, именно Сергею Григорьевичу обязаны мы знанием подробностей о жизни нашего героя и его полковых товарищей. В частности, про Орлова он писал так: «Лицо замечательное по уму, образованности и сердцу, преисполненному чувством полезного, бывшему впоследствии светилом среди молодёжи…»{73}

* * *

Казалось бы, после Аустерлицкого сражения можно было надеяться, что на землю Европы возвратятся мир и покой — ведь, как говорят в народе, «худой мир лучше доброй ссоры». Уже до исхода 1805 года Австрия заключила с Францией Пресбургский мир, а Пруссия поспешила подписать с ней же договор о наступательно-оборонительном союзе. Возможно, всё и сложилось бы более или менее хорошо, если б у новоявленного французского императора не появились вдруг мечты о мировом — или пока что о европейском — господстве. Как важно вовремя остановиться! Однако далеко не всем дано понять, когда наступает это самое «вовремя»…

Территориальные потери, понесённые Австрией по Пресбургскому договору, были огромны: империя лишалась Пьемонта, Генуи, Венецианской области, Далмации, Баварии, Тироля, Швабии — далее, как говорится, по списку, весьма объёмистому… Император Франц II униженно признавал Наполеона королём Италии. А ведь министр Талейран, политик хитрый, умный и изворотливый, предлагал своему императору не унижать австрийцев до предела и, отнимая одно, дарить другое! То есть в качестве компенсации за утраченное «…дать Австрии солидное территориальное вознаграждение в долине нижнего Дуная — Валахию, Молдавию и Бессарабию, чтобы навсегда поссорить Австрию с Россией и отдалить её от Англии. Наполеон остался непреклонным к своему разгромленному противнику. Фактически Австрия была вытеснена из Италии и Германии. Это было смертным приговором для так называемой древней “Римской империи германской нации”»{74}.

Есть у людей такой талант — к сожалению, совсем не редкий — наживать себе врагов. Наполеон со своими «наполеоновскими» замашками обладал этим талантом в самой полной мере. К смертельному его врагу императору Александру I добавился не менее непримиримый враг император Франц I — так в порыве самоуничижения «переименовал» себя император Священной Римской империи Франц II, официально превратившийся в «наследственного императора австрийского» под «нумером первым».

Летом 1806 года Наполеон попытался подписать мирный договор с Россией, но из этого ничего не вышло… Провалом закончились и переговоры с англичанами.

Между тем, не удовольствовавшись титулами императора французов и короля Италии, Наполеон Бонапарт объявил себя ещё и председателем Рейнского союза, куда первоначально вошли 16 южногерманских и западногерманских княжеств, на престолы которых он тут же стал рассаживать своих родственников…

Унижение Австрии не могло не взволновать Пруссию, официально пусть и союзную Франции: пруссаки не только увидели возможный вариант своей судьбы, но и реально ощутили первые «укусы» своего «союзника». А потому, писал историк А.А. Керсновский, «Страна и армия требовали войны — и нерешительный король Фридрих Вильгельм III вынужден был после долгих колебаний уступить общему желанию и объявить войну Франции, отправив Наполеону дерзкий ультиматум (очистить Германию, созвать конгресс для всеобщего примирения, признать Северо-Германский союз во главе с Пруссией, созданный в противовес Рейнскому Союзу Наполеона).

Император Французов предвидел такой оборот дел и потому не особенно торопился с выводом своей армии из немецких земель по окончании кампании 1805 года. В момент конфликта в августе 1806 года у него там было 6 корпусов»{75}.

Но старой славой жить невозможно — это было доказано поражением русской армии под Аустерлицем, это доказала и Прусская кампания.

«Подготовка к войне ограничилась мобилизацией армии, вооружением угрожаемых крепостей, сосредоточением армии и назначением командующих.

Прусское государство видело свою гордость именно в том, что оно не нуждается ни в какой подготовке к войне, что оно всегда вооружено и что достаточно одного приказа, чтобы через 4–6 недель быть совершенно готовым к войне. Эта организация была триумфом Фридриха Великого. Но она была рассчитана на его время, на его противников — австрийцев, на его театр — Силезию»{76}.

вернуться

59

«Богаты мы, едва из колыбели, ошибками отцов и поздним их умом…» (М. Ю. Лермонтов. Дума).

вернуться

60

По Табели о рангах чин армейского ротмистра, как и поручика гвардии, относится к IX классу.

17
{"b":"260782","o":1}