– У меня уже заранее болят мои бедные ножки, стоит только подумать о предстоящем вечере. Боже мой, Исси, как же я устала от непрерывной череды этих светских развлечений!

Стремясь позабыть на время про Уитби, Изабелла постаралась вернуть утерянное самообладание.

– О, и я тоже, Люси. Я бы что угодно отдала за возможность остаться в моей комнате, сесть за письменный стол и писать, писать, писать, пока пальцы не почернеют от чернил.

– Несмотря на то что я бы очень хотела узнать больше о Лорде Смерти, Исси, нам необходимо появиться на балу, который устраивает папа.

– Знаешь, когда я была девчонкой, безумно желала приобщиться к той жизни, которую ведешь ты, – платья, балы, кавалеры… Теперь же я совсем не уверена, что тебе приходилось лучше, чем мне.

Обернувшись к Изабелле, Люси усмехнулась своей обычной дерзкой улыбкой и устремилась к выходу.

– А я всегда испытывала зависть к твоему уютному домику, лугам, лесам и долинам, где ты вместе с другими деревенскими детьми могла носиться день напролет, не думая о приличествующих манерах и строгой осанке. У тебя было настоящее детство, Исси, – то, чего мне не хватало. – Люси вскинула голову, продолжая улыбаться. – Я так мечтала об этом. Представляешь, оказывается, все это время мы невольно завидовали друг другу. Какая ирония судьбы, правда?

– В самом деле, а ведь я сижу сейчас здесь и придумываю причины, чтобы не идти на бал, когда всю жизнь только и мечтала обо всех этих недоступных мне развлечениях.

– Выше голову, – велела Люси. – Может, и тебе улыбнется счастье! Все не так безнадежно, и, вероятно, тебе удастся сегодня записать что-нибудь в своей тетрадке. Ты же знаешь, в бальной зале много темных уголков.

– И конечно, кавалеры со всего зала немедленно сбегутся в мое укрытие, – фыркнула Изабелла. – Мужчины просто обожают леди-романисток.

– Лорд Блэк уж точно, могу поклясться.

Изабелла окинула кузину недоверчивым взглядом, прежде чем взять с туалетного столика перчатки цвета слоновой кости.

– И откуда ты только это взяла, Люси? Лорд Блэк никогда не покидает того мавзолея, что зовет городским домом.

Люси остановилась на пороге и повернулась вполоборота. Оранжево-розовый шелковый шлейф роскошного бального платья изящно обвил ее ноги.

– Я видела его прошлой ночью.

– Выдумщица! Ничего ты не видела! – недоверчиво промолвила Изабелла.

– Клянусь, все именно так и было. Я никак не могла заснуть после вечера у Анструтеров. Сидела на подоконнике, смотрела на звезды и внезапно заметила, как напротив приоткрылись тяжелые железные ворота. Оттуда показался черный сверкающий экипаж, запряженный четверкой вороных лошадей. Экипаж задержался на мгновение, и я разглядела тень, мелькнувшую в свете каретных фонарей. Присмотревшись, я увидела графа – в окошке показалось его бледное лицо, он выглянул из кареты, и, клянусь, взгляд его был прикован к соседнему от меня окну. К окну твоей спальни, Исси.

– Чепуха! – воскликнула Изабелла.

– Сущая правда.

– Думаю, Люси, тебе стоит попытаться вместе со мной писать романы. У тебя прекрасное воображение.

– Думай как хочешь, Изабелла, но я-то знаю, что видела. И попомни мои слова: наш сосед сегодня обязательно будет на балу. Уверяю тебя, моя дорогая, маркиз Стоунбрук не мог его не пригласить.

Одно продолжало удивлять Изабеллу после того, как она стала жить вместе со своим дядей, маркизом Стоунбруком: ей по-прежнему не нравились балы.

Большую часть детства и юности она просидела подле рассохшегося окошка маленького коттеджа, который арендовала ее мать в Уитби, думая о своей прекрасной кузине, смеющейся, флиртующей и танцующей в роскошном бальном зале в доме Стоунбруков, одевающейся в необыкновенно дорогие наряды. Маленькое сердечко Изабеллы замирало от зависти и восхищения. Как же она хотела тогда хоть раз в жизни попасть на бал! Надеть ослепительное платье. Залучить симпатичного кавалера.

Было нечто ироничное в том, что теперь, когда все три ее желания исполнились, Белла потеряла к этому всякий интерес. Ей гораздо больше нравилось уютно устроиться в кресле перед пылающим камином в спальне, накинув на плечи старый фланелевый капот, и писать свои истории – ровно то, чем она занималась до приезда Стоунбрука и Люси в Уитби и ее отъезда в Лондон с ними.

Чудесная новизна городской жизни ей приелась. Несмотря на то что на дворе стоял уже октябрь, вся минувшая неделя прошла в нескончаемой череде балов. Вопреки официальному завершению традиционной ярмарки невест сезона, английская аристократия не видела необходимости возвращаться на зиму в свои фамильные сельские имения. Возможно, причина крылась в том, что богатые лондонские дельцы, недавно создавшие свои огромные состояния, очень редко покидали Лондон. А титулованным особам вряд ли удалось бы сбыть с рук своих взрослых дочерей какому-нибудь нуворишу, пребывая в Йоркшире, среди овец и полей.

Нет, теперь брачные партии заключались далеко не только в сезоны. В этом же сезоне в свете стало доподлинно известно, что маркиз намеревался выдать замуж не только свою дочь, но и племянницу.

Поначалу Изабеллу захватила сама идея настоящего романа с ухаживаниями, прогулками по парку, встречами на балах, музыкальных вечерах и традиционных раутах. Однако очень скоро она поняла, что одна только мысль о необходимости еще одного светского выхода сводит ее с ума. Даже Люси, рожденная и воспитанная для этой жизни, не находила удовольствия в бесконечных балах и развлечениях.

Поправляя на запястье изящный серебряный ремешок ридикюля, Изабелла подумала о том, какую прекрасную пару они собой представляют. Люси, даже не пытавшаяся скрыть свой глубокий интерес ко всему сверхъестественному, и Изабелла, получавшая удовольствие от написания многочисленных историй, постоянно вертевшихся у нее в голове. Обе они казались весьма оригинальными и далекими от идеала хорошо воспитанных юных леди из аристократической семьи. Возможно, обе унаследовали способность матери Изабеллы не обращать внимания на «мелочи», необходимые порядочной, благовоспитанной леди. Господь свидетель, матушка совсем не походила на свою родную сестру. Тетя Милдред всегда была правильной и в высшей степени респектабельной, возможно, даже слишком. В отличие от матери, нарушавшей, не смущаясь, общепринятые нормы и правила приличия. Изабелле порой приходило в голову, что Люси очень напоминает ей ее несчастную матушку – и внешне, и неукротимым темпераментом. Не она одна разделяла это мнение. Тетя Милдред боялась, что Люси становится слишком похожей на ее «несчастную павшую сестрицу». Страх этот оказался настолько силен, что накануне десятого дня рождения Люси тетя Милдред отказалась отправиться в Йоркшир навещать сестру и с тех пор держала дистанцию между ними, не допуская, чтобы Люси даже случайно нахваталась развратных, диких черт характера матери Изабеллы.

Правда, сама Изабелла опасений – повторить путь матери – не вызывала. Еще в очень раннем возрасте девочка получила тяжелый урок. И никогда не последует по ее стопам.

– Мои ноги уже гудят, – прошептала ей на ухо Люси, когда они стояли в тепло натопленной бальной зале, наблюдая за танцующими парами. – И боюсь, блестит лоб.

Изабелла внимательно посмотрела на Люси.

– Лишь чуть-чуть. Можешь незаметно его вытереть?

– Сомневаюсь, похоже, к нам прикованы взгляды всех присутствующих.

– Не к нам, а к тебе, моя дорогая, – пробормотала Изабелла. – Думаю, всем не терпится узнать, явится ли сегодня на спиритический сеанс герцог Сассекс.

– Господи, будем надеяться, нет, – простонала Люси, яростно обмахиваясь веером. – Категорически не представляю себе его светлость на сеансе.

Прикрыв рот рукой, чтобы не засмеяться, Изабелла привстала на цыпочках, высматривая герцога, ухаживания которого за ее кузиной становились все более и более страстными. Он взглянул в их сторону, и выражение его лица немедленно изменилось: на смену учтивой вежливости пришла глубокая погруженность в свои мысли. Сассекс определенно мог задумываться, и выглядел при этом необычайно привлекательно. Почему только ее кузина этого не замечала, Изабелле было абсолютно непонятно. То, как он смотрел на Люси, несомненно, заслуживало того, чтобы потерять голову.