Наемник внимательно огляделся. Так, скала – это понятно, у подножия заросли колючника. Что-то он слишком зелен для такой бесплодной и сухой почвы. Даже в глаза шибает его свежая и густая листва. Хорн принялся рассматривать кусты. Некоторые веточки оказались сломаны, кое-где опали листья, словно кто-то сорвал их. Или пробирался сквозь заросли…

Он обошел заросли колючника и сбоку разглядел что-то темное. У самой подошвы чернело неровное отверстие в метр в высоту и около двух третей метра в ширину. Вот чего Хорн всю жизнь не любил, так это туннелей и всяких прочих ям, пещер, схронов. Однако выбора не было. Должно быть, эта нора (или водоток) вела по направлению к Санпорту.

Гладкие камни в норе были влажны, здесь сильно пахло сыростью. Ползти пришлось на коленях, скоро его рваные штаны и мундир заметно намокли. Теперь впереди отчетливо доносилось журчание ручейка. Вода в пустыне большая редкость. Канистра его совсем опустела, в горле драло от мучительной суши. Он активнее заработал ногами, принялся помогать себе руками. Скоро в норе посерело, темнота начала отступать, впереди забрезжил свет. Наконец он выбрался наружу, осторожно выпрямился, прислонился спиной к нависающей над лазом скале. Увиденное поразило его, он никак не ожидал встретить здесь, посреди бесплодной пустыни, такое изобилие красок, в котором отчетливо преобладала зелень. Он едва сдержал возглас изумления – впечатление такое, что он наконец попал в рай.

«Ага, в рай! Как же, – саркастически подумал он, – именно туда! Для того чтобы отдать здесь концы!..»

Хорн продрался сквозь густо разросшуюся у входа в нору зелень. Ощутил аромат свежесорванной травы – от него дурманом заволокло голову. Пришлось переждать несколько мгновений. Наконец выбрался наружу. Вокруг лежала прекрасная земля – зеленые колки, заросли кустарника, открытые лужки, и везде вздымались гранитные останцы и надолбы. От их вида становилось жутко. Тут еще припомнился удаляющийся от него Ву. От этого китайца всего можно было ожидать.

Его привлекло журчание воды. Сопротивляться жажде он не стал, да и не мог – так и пошел на звук плещущей воды, не обращая внимания на впивающиеся в тело колючки. Вот он, неширокий, кристально чистый ручеек… При его появлении стих птичий хор – Хорн несколько минут стоял без движения, разглядывая прозрачные струи, и птицы запели вновь. Потом он торопливо лег на живот и погрузил лицо в воду. Защипало потрескавшиеся губы, он глотнул, сколько мог, потом принялся неторопливо цедить влагу. Спешить было нельзя – это он хорошо усвоил. Понемногу, по чуть-чуть, только так… Он погрузил голову в ручей и сразу почувствовал облегчение. Это было слишком хорошо, чтобы казаться явью, – он выспался, а теперь напьется вволю. Удача по-прежнему на его стороне, грех не воспользоваться таким удобным случаем! А водица-то! Вкуснее не бывает. Как надоела ему вода, пробивающаяся сквозь слои гипса, – она горчила, чем-то припахивала, а эта сладка, холодна… Он вновь погрузил голову в ручей, а когда поднял ее, почувствовал, что кто-то смотрит на него. Хорн замер, напряглись руки – он подумал о том, как ловчее выхватить пистолет, но прежде неплохо бы взглянуть на того, кто уставился на него. Хорн изобразил на лице добрейшую улыбку и неторопливо поднял голову. На другом берегу сидел кролик и с глуповатым любопытством поглядывал на человека.

Наемник осторожно просунул руку под мышку, нащупал рукоять пистолета, машинально перевел собачку на самый слабый заряд, потом попытался вытащить оружие, и в это мгновение кролик сиганул в кусты. Всего-то один раз прыгнул, а теперь ищи его свищи… Жаль, с едой сорвалось, подумал Хорн, подкрепиться бы не мешало, впереди трудный день. Ладно, еще не вечер…

Вдруг какая-то пернатая тварь вспорхнула из кустов и исчезла возле разрушенной стены.

Все, решил Хорн, идиллия закончилась. Пора в дорогу… Он еще попил, набрал канистру, плотно закрыл ее и рысцой заспешил вперед. Бежал, прикрываясь зарослями, голову старался не высовывать. Наконец добрался до стены, которая преграждала путь наверх. Время давным-давно расправилось с этой искусственной преградой – целые секции рухнули на землю и рассыпались грудой обломков. Выше стены начинался долгий, местами перехваченный осыпями подъем, там смутно чернела какая-то в меру сил спешащая фигурка. Галька сыпалась у нее из-под ног и узкими языками катилась вниз – некоторые камешки добирались до рухнувшей стены. Темное пятнышко кружило над головой одолевающего подъем человека.

Хорн выхватил пистолет.

– Стой! – закричал он.

Его возглас эхом отскочил от разрушенной стены, заметался между скал.

Наёмник поднял оружие, глянул на старика сквозь телескопический прицел. Тот суетливо обернулся, лицо его сразу побелело, глаза широко раскрылись – зрачки оказались черными как ночь. Старик замер в нерешительности. Сквозь оптику он был виден на расстоянии в несколько метров.

Что-то неясное и темное промелькнуло в поле зрения и скрылось в тени за камнем-останцем.

– Стой, тебе говорят! – еще раз выкрикнул Хорн.

Ву неожиданно отвернулся и, отдуваясь, торопливо заспешил вверх по откосу. Перекрестье прицела последовало за ним. Хорн неожиданно почувствовал злобу. Вот глупый старикашка! Он, безусловно, заслуживает смерти. Наемник осторожно потянул за спусковой крючок, но в последнее мгновение чуть отвел ствол в сторону. Пуля вылетела со свистом, ударилась о камень в метре от китайца и срикошетила. В следующую секунду старик исчез в тени за скалой, где только что спрятался его попугай.

Хорн выругался и бросился вперед – начал взбираться по крутому склону, прямо по осыпям, невзирая на то, что мог вызвать обвал. Камни широким потоком покатились вниз к стене. Скоро он добрался до выпиравшего из склона громадного обломка гранитной скалы и тут обнаружил, что за камнем прятался вход в пещеру. Пол здесь был ровный, более того, в нем был проделан закрытый решетками желоб, по которому струилась вода. Удивительно, но туннель вел под уклон, внутрь горы.

Человек осторожно ступил в темноту – успел обратить внимание, что вход неестественно округл. Явно подвергался обработке… Стены тоже были сглажены. Значит, интуиция не подвела его и на этот раз – это был туннель, подземный проход, а не пещера.

Так и есть – очень скоро впереди замаячило смутное светлое пятно. Хорн припустился бегом. «Будь что будет, – решил он, – но я этого старика достану. Очень занятный старикашка, надо с ним разобраться».

Свет впереди заморгал, потом неожиданно потух и через несколько мгновений разгорелся ярче. Через несколько шагов Хорн догадался, что это был факел. Вот и спина китайца замаячила впереди. Ву обернулся и, увидев приближающегося Хорна, выпучил от страха глаза. «Это было занятное зрелище, – усмехнувшись, отметил про себя Хорн, – китаец с выпученными глазами. Никогда не видал ничего подобного. Вон и этот чертов попугай сидит у него на плече. Прелюбопытнейшая парочка!..»

Когда наемник вошел в круг света, старый Ву не выдержал и присел у стены. Оперся спиной, грудь его ходила ходуном. Он поминутно сплевывал на каменный пол. Бисеринки пота усеяли лоб. Несколько минут он не мог восстановить дыхание, наконец, справившись с одышкой, удивленно бросил:

– Ты – храбрый парень. – Потом помедлил и добавил: – Само по себе это замечательное качество.

Тут же в разговор вступил попугай – брякнул что-то замысловатое:

– О характере можно судить только по исполнению задуманного.

Птица сурово посмотрела на Хорна, в тусклом свете факела ее единственный глаз угрожающе поблескивал.

Хорн глянул на птицу – лицо его было непроницаемо – потом обратился к старику:

– Я же просил тебя этой ночью, чтобы ты указал мне дорогу в Санпорт. Если это тот путь, то давай поднимайся – и потопали.

Ву положил руку на грудь, сказал обиженно-плачущим голосом:

– Моя старая больной парнишка. Твоя гонит меня сломя голову. Нет, серьезно, так нельзя… Кроме того, ты стрелял в меня. Ты мог убить старую китайскую парнишку.