— Мне дал ваш номер друг, — говорит он. — Близкий друг.

— Консультация стоит две тысячи евро, — отвечает женщина. — Затем вам будет представлено коммерческое предложение.

Маури не торгуется.

Микаэль Вик отправляет своих людей ужинать посменно. Вся организация встречи прошла по высшему разряду, без малейшего сбоя. Шведские парни, которых он подобрал сам, смотрят на него снизу вверх. Они явно завидуют ему, что он работает на Маури Каллиса. Такая работенка — мечта каждого. Кроме того, ему показалось, что люди Снейерса тоже стали относиться к нему по-другому. Более уважительно.

— Классное местечко, — сказал один из них, сделав головой движение, включающее в себя усадьбу.

— Это получше, чем медаль «За заслуги» от французского министра обороны.

Стало быть, им это известно. Вот откуда взялось уважительное отношение. С другой стороны, это сигнал о том, что Герхарт Снейерс держит все под контролем. И самого Каллиса, и его приближенных.

Они правы: работать на Каллиса куда лучше, чем служить в «Особой группе охраны».

— Там было круто, не так ли? Уж не знаю, что должно было произойти, чтобы французы дали медаль иностранцу.

— Да нет, наградили-то моего командира, — стал отнекиваться Микаэль Вик.

Об этом ему говорить не хотелось. Девушка Микаэля часто будила его по ночам, тряся за плечо. «Опять ты кричишь во сне, — говорила она. — Весь дом перебудишь».

Микаэлю приходилось вставать. Он был весь мокрый от пота.

Воспоминания накатывали, особенно тогда, когда он спал. Со временем они не потускнели, скорее наоборот — звуки стали отчетливее, цвета и запахи острее.

Некоторые звуки доводили его до умопомрачения. Например, жужжание мухи. Иногда он мог потратить полдня на то, чтобы выгнать мух из комнаты на даче у своей девушки. Сам он предпочитал оставаться летом в городе.

Тучи мух. Это Конго Киншаса — деревушка неподалеку от Бунии. Группа Микаэля Вика опоздала. Жители деревни лежат зарезанные перед своими домами. Тела без одежды. Дети со вспоротыми животами. Трое членов военной группировки, устроившей эту бойню, сидят, прислонившись к стене одного из домов. Они не ушли со своими. Совершенно одурманенные наркотиками. Даже не понимают, что к ним обращаются. Их не волнуют ни удушливый запах мертвечины, ни тучи жирных мух, жужжащих над телами.

Командир Микаэля Вика пытается поговорить с ними на всех известных ему языках — английском, немецком, французском: «Встать! Кто вы такие?» Они продолжают сидеть, прислонясь к стене. Глаза совершенно мутные. В конце концов, один из них тянется к оружию, которое лежит рядом на земле. На вид ему лет двенадцать. Парень хватается за оружие, и они вынуждены застрелить его. Затем убивают двух его товарищей и закапывают всех троих в землю. Рапортуют, что все члены военного формирования сбежали, когда они прибыли на место.

Иногда Микаэля травмировал звук дождя, бьющего в стекло. Если начинало лить среди ночи, когда он спал, — это было самое страшное. Тогда ему являлись кошмарные сны о периоде дождей.

Вода льет с неба неделями. Стекает по склонам гор, смешиваясь с глиной. Склоны размыты. Дороги превращаются в красные реки.

Микаэль и его коллеги шутят, что ботинки лучше не снимать — вдруг пальцы так и останутся в них? Каждая потертость на коже превращается в тропическую язву. Кожа разбухает, белеет, отслаивается большими кусками.

Навигатор и рация выведены из строя. Техническое оборудование не рассчитано на работу в таких условиях — его невозможно защитить от сырости.

Солдаты подчиняются натовскому полковнику-французу. Их задача — обеспечить безопасность дороги, и вот они подошли к мосту. Но где же, черт возьми, французы? В группе всего десять человек, они ожидают подкрепления. Французы должны охранять дорогу по другую сторону моста, но кто там теперь — одному богу известно. Чуть ранее они заметили трех человек в камуфляже, скрывшихся в джунглях.

Не покидает страшное чувство, что их все плотнее окружает военная группировка.

Микаэль достал пачку сигарет и угостил людей Снейерса.

В тот раз все закончилось кровавым боем. Он не помнил, сколько человек убил. Помнил только леденящий душу страх, что патроны кончаются, — все наслышаны о том, что эти люди делают со своими врагами, если берут их в плен живыми. От такого он долго не мог потом спать по ночам. После того случая он получил медаль.

Жизнь завертелась странным образом. Между заданиями солдаты находились в городах, сидели в барах с коллегами. Понимали, что пьют слишком много, но как иначе справиться с той реальностью, которая давила на них? Черные девчонки, совсем молоденькие, пытались подобраться к ним вплотную, шептали: «Мистер, мистер…» С ними можно было потрахаться за гроши. Но сперва хотелось от души посидеть с друзьями. Так что они отгоняли девчонок, как собак, грозили бармену, что уйдут в другое место, если их не оставят в покое. Тогда он выгонял назойливых девушек. Несколько из них всегда поджидали потом на улице, стояли даже под проливным дождем, прижимаясь к стене дома — бери любую с собой в отель.

В одном из баров Микаэль встретился с отставным майором из немецкого Бундесвера. Тому было за пятьдесят, он владел фирмой, занимающейся охраной людей и имущества. Микаэль немного знал его.

— Когда тебе надоест ползать среди мокрой глины, — сказал майор и дал ему визитную карточку с номером телефона. Больше на ней ничего не было.

Вик улыбнулся и покачал головой.

— Возьми, — настаивал майор. — Кто знает, что нас ждет в будущем. Речь идет лишь об отдельных кратковременных заданиях. Работа очень хорошо оплачивается. И она куда проще, чем то, что вы сделали на прошлой неделе.

Микаэль засунул визитку в карман — больше для того, чтобы прекратить дискуссию.

— Но вряд ли эта деятельность санкционирована ООН, да? — усмехнулся он.

Майор вежливо рассмеялся — видимо, желая показать, что не обиделся. Похлопал Микаэля по спине и оставил его одного.

Три года спустя, когда Маури обратился к Вику и сообщил, что у него возникли проблемы, Микаэль связался с немецким майором и сказал, что у него есть друг, который хотел бы воспользоваться их услугами. Майор дал ему номер телефона, по которому должен был позвонить Маури.

У Микаэля возникло странное чувство, что весь этот мир по-прежнему где-то существует. Горячие точки, полевые командиры, наркотики, малярия, сопляки с пустыми глазами… Все это продолжалось где-то там — без него.

«Я вовремя вышел из игры, — подумал Микаэль. — Есть те, кто уже не может после этого привыкнуть к обычной жизни. А у меня есть девушка, с которой я живу — нормальный человек с настоящей работой. У меня есть квартира и хорошая работа. Я могу выносить будни и спокойную жизнь… Если бы я не дал Каллису номер телефона, он взял бы его из другого источника. Откуда я знаю, для чего он ему понадобился? Может быть, он вообще им не воспользовался. Маури получил его от меня в начале декабря. Задолго до того, как убили Инну. И потом… не может быть, чтобы ею занимался профессионал. Грязная работа!»

Маури Каллис вносит пятьдесят тысяч евро на счет в Нассау на Багамских островах. Он не получает никакого сообщения — ни о том, что платеж получен, ни о том, что задание выполнено в соответствии с его пожеланиями. Ничего. Он сказал, что нужно стереть всю информацию с жесткого диска в компьютере Эрьяна Бюлунда, но было ли это сделано, он не знает.

Через неделю после того, как Маури перевел деньги, на глаза ему попадается заметка в «СДН» о том, что журналист Эрьян Бюлунд умер. По тону заметки похоже, что смерть наступила от болезни.

«Все оказалось так просто, и можно было работать дальше», — подумал Маури Каллис и улыбнулся, когда его жена чокнулась с Герхартом Снейерсом.

С Инной все вышло совсем не так легко. Сотни раз за последнюю неделю он размышлял о том, была ли у него альтернатива. И каждый раз приходил к тому, что ее не было. Это была вынужденная мера.