— Я приготовлю что-нибудь простенькое, — сказала она. — А если ты не в состоянии видеть никого или конкретно меня, если тебе покажется, что лучше остаться дома и вместо этого заняться прижиганием себя сигаретами — просто позвони и скажи, что не придешь. Все нормально.

Ребекка рассмеялась:

— Ты с ума сошла! Разве можно со мной так шутить? Ты ведь знаешь, что я на грани срыва. Со мной надо обращаться особенно мягко и бережно.

Они поужинали вместе. А накануне того дня, когда Ребекка собиралась снова вернуться в Кируну, они сидели вместе в баре «Стюрехоф».

— Ты не хочешь зайти в бюро и попрощаться? — спросила Мария.

Ребекка только покачала головой. С Марией Тоб все было легко. С ней всегда было легко. Но переступить порог адвокатского бюро — это показалось ей тогда совершенно невозможной мыслью. К тому же она не хотела, чтобы Монс видел ее в том состоянии. Шрам под носом был по-прежнему ясно виден — красная блестящая полоса. Верхняя губа чуть приподнялась, от чего создавалось впечатление, что у нее во рту жевательный табак или вообще заячья губа. Возможно, ей предстоит еще одна операция, пока это не было решено. К тому же она потеряла немалую часть волос.

— Обещай мне, что мы будем продолжать поддерживать связь, — сказала Мария Тоб и взяла руки Ребекки в свои.

Так и получилось. Иногда Мария звонила ей. Ребекка радовалась, услышав ее голос, но сама никогда не звонила. И казалось, что все отлично. Мария не переставала звонить только потому, что настал черед Ребекки.

Закончив разговор с Марией Тоб, Ребекка бегом спустилась в котельную. Сиввинг как раз поставил еду на стол.

Они ели, соблюдая старинное правило: «Когда я ем, я глух и нем».

Ребекка думала о Монсе Веннгрене. Вспоминала его смех, узкие бедра, курчавые темные волосы, голубые глаза. Будь она красоткой, не страдающей полным отсутствием социальных навыков, давным-давно взяла бы его приступом.

Ребекке очень захотелось поехать в Риксгренсен и повидать его. Но что она на себя наденет? В шкафу у нее полно красивых костюмов для работы. Но тут требуется нечто иное. Конечно же, джинсы. Нужно купить новые. А что сверху? Да и постричься не помешает.

Ложась вечером в постель, она продолжала размышлять об этом.

«Должно быть незаметно, что я старалась, — думала она. — При этом я должна хорошо выглядеть. Мне важно, чтобы ему понравилось то, что он увидит».

19 марта 2005 года, среда

Как обычно, Анна-Мария проснулась от того, что Густав лягнул ее в спину.

Она посмотрела на часы. Без десяти шесть. Все равно скоро вставать. Она притянула его к себе, вдохнула запах волос сына. Густав повернулся к ней. Он уже проснулся.

— Доброе утро, мамочка!

Роберт, лежавший с другой стороны от него, всхрюкнул и натянул одеяло на голову, тщетно пытаясь урвать еще несколько минут сна.

— Привет, дружочек! — очарованно проговорила Анна-Мария.

Неужели бывают такие красивые дети? Она погладила его мягкие волосики, поцеловала в лобик и в губы.

— Я люблю тебя, — сказала она. — Ты самый чудесный мальчик на свете.

Он тоже погладил ее по волосам. Но тут лицо его вдруг сделалось серьезным, Густав дотронулся до кожи возле ее глаз и произнес озабоченно:

— Мама, ты же вся потрескалась!

Под соседним одеялом раздался приглушенный хохот, и тело Роберта заколыхалось.

Анна-Мария попыталась дотянуться ногой и лягнуть мужа — это оказалось непросто, ибо Густав лежал между ними, защищая отца, как стена.

В ту же секунду ожил ее телефон. Звонил инспектор полиции Фред Ульссон.

— Я тебя разбудил? — спросил он.

— Нет, меня тут уже… разбудили, — проговорила Анна-Мария, продолжая смеяться и все еще пытаясь лягнуть Роберта, покуда Густав силился забраться к нему под одеяло; Роберт же подоткнул его под себя и сопротивлялся изо всех сил.

— Ты сказала, что хотела бы получать плохие новости незамедлительно.

— Нет-нет, — рассмеялась Анна-Мария, вскакивая с кровати. — Я никогда такого не говорила, к тому же я только что получила самую плохую новость года.

— Что происходит? — спросил Фред Ульссон. — У вас там вечеринка, что ли? Послушай, что я тебе скажу: парень в светлом плаще…

— Джон Макнамара.

— Джон Макнамара. Его не существует.

— Что ты имеешь в виду?

— На твоем столе лежит факс из британской полиции. Тот Джон Макнамара, который брал напрокат машину в аэропорту Кируны, погиб в Ираке полтора года назад.

Анна-Мария натянула одежду и похлопала на прощание по живому одеялу.

Без четверти семь начальник охраны Маури Каллиса Микаэль Вик въехал в липовую аллею по дороге в усадьбу Регла. Дорога от Кунгсхольмена до Реглы занимала всего час. В это утро он встал в половине пятого, чтобы успеть на встречу за завтраком с Маури Каллисом. Однако он не видел оснований жаловаться на судьбу. Ранние подъемы его не напрягали. И кстати: «Мерседес», за рулем которого он сидел, был новехонький. Он пригласил свою подругу съездить на Новый год на Мальдивы.

В двухстах метрах от первых железных ворот он поравнялся с Эббой, женой Маури, ехавшей на черной лошади. Он заранее сбросил скорость и дружески помахал ей. Она помахала в ответ. В зеркало заднего вида он увидел, как лошадь затанцевала на месте, когда открылись ворота. Машина ее совершенно не испугала.

«Проклятые коняги, — подумал он, проезжая через вторые ворота. — Они не умеют видеть реальной опасности. Могут встать на дыбы от того, что на дороге лежит палка, которой вчера не было».

Маури Каллис уже сидел в столовой. Рядом с его чашкой высилась гора газет — две шведские, остальные иностранные.

Поздоровавшись, Микаэль взял кофе и круассан. Дома он плотно позавтракал. Он был не из тех, кто сидит и жует овсянку перед носом у своего работодателя. «Никто не знает человека так, как его телохранитель», — подумал он и сел. Микаэль знал, что Маури верен своей жене, за исключением тех случаев, когда деловые партнеры приглашали девушек, так сказать, в продолжение ужина. Или когда Каллис угощал сам и знал, что именно это требуется, чтобы рыбка проглотила наживку. Но это было частью работы, так что не считалось.

Пил Каллис также очень умеренно. Микаэль подозревал, что в молодости он, Инна и Дидди успели хорошо повеселиться. И, конечно же, за те два года, что Вик работает на него, Каллису случалось пропустить с Инной и бокал, и два. Но на работе — никогда. Перед деловыми встречами за ужином или походами с партнерами по барам в задачу Микаэля входило заранее обойти барменов и официантов и заплатить им, чтобы Маури незаметно подавали безалкогольные напитки и яблочный сок вместо виски.

Находясь в поездках, Каллис всегда останавливался в отелях со своим спортивным залом, начинал день с тренировки. Он предпочитал рыбу мясу. Читал биографии и энциклопедии, но не романы.

— Похороны Инны, — начал Маури. — Я хотел попросить Эббу заняться этим, так что вы с ней можете обсудить детали. Встречу с Герхартом Снейерсом отменить нельзя, он прилетает из Бельгии или Индонезии послезавтра, так что мы с ним поужинаем, а переговоры назначим на субботу. Приедут еще люди из «Африкан Майнинг Траст», полный список ты получишь завтра не позднее четырех. Они, конечно, привезут свою охрану — ну, сам понимаешь…

«Понимаю», — подумал Микаэль. Важные господа, направлявшиеся в Реглу, обычно имели серьезную охрану и страдали паранойей. У всех были для этого весомые основания.

Взять, к примеру, Герхарта Снейерса. Сам владелец компании по добыче нефти — председатель «Африкан Майнинг Траст», ассоциации иностранных предпринимателей в Африке.

Микаэль прекрасно помнил первую встречу Каллиса и Снейерса. Маури и Инна специально прилетели в Майами только для того, чтобы встретиться с ним. Маури очень нервничал, Микаэль никогда не видел его таким.

— Как я выгляжу? — спрашивал он Инну. — Нужно сменить галстук. Или не нужно?