– Какое это имеет отношение к глиняной таблице на «Интерпрайзе»? – спрашивает мистер Ли.

– Имейте терпение. Это наречие, назовем его праязык, – рудимент ранней стадии развития человеческого общества. Примитивные общества контролировались вербальными программами, называвшимися ме, которые более всего походили на небольшую программу для людей. Ме были необходимой частью перехода от сообщества пещерных людей к организованному сельскохозяйственному обществу. К примеру, существовала программа для распахивания борозды и сеяния зерна. Существовала программа для выпекания хлеба и еще одна – для строительства дома. Существовали также ме для отправления функций более высокого уровня, таких как война, дипломатия и религиозный ритуал. Все навыки, необходимые для функционирования самоподдерживающейся культуры, содержались в этих ме, которые записывались на таблицах или передавались в изустной традиции. Хранилищем ме служил местный храм, который представлял собой базу данных ме и контролировался царем/жрецом, называвшемся эн. Когда кому-то требовалось испечь хлеб, он обращался к эну или одному из его подчиненных и «скачивал» из храма ме для выпекания хлеба. Затем исполнял инструкции – прогонял программу, – и когда последний шаг был выполнен, у него оказывался каравай хлеба.

Центральная база данных была необходима среди всего прочего потому, что некоторые ме следовало выполнять в строго определенное время. Если люди выполняли ме по распахиванию земли и сеянию зерна в неверное время года, урожай погибал и всем грозил голод. Единственным способом гарантировать, что ме будут выполнены в нужное время, было построить астрономические обсерватории для наблюдения за сменой времен года. Поэтому шумеры строили свои башни с «вершинами с небесами» – с нанесенными на верхушки картами звездного неба. Для поддержания экономики эн наблюдал за небесами и в нужное время года выдавал соответствующие ме.

– Думаю, у вас проблема курицы и яйца, – говорит Дядюшка Энцо. – Как вообще изначально было создано такое общество?

– Есть информационный организм, известный как метавирус, который побуждает информационные системы заражать себя индивидуально подогнанными вирусами. Не могу сказать с уверенностью, действует ли тут элементарный закон природы, вроде дарвиновского естественного отбора, или, может быть, действительно существует единица информации, которая скитается по Вселенной на кометах и радиоволнах. Как бы то ни было, все сводится к следующему: любая информационная система достаточной сложности рано или поздно оказывается заражена вирусами – вирусами, сгенерированными внутри нее самой.

В определенный момент в отдаленном прошлом метавирус заразил человеческую расу и так с нами с тех пор и остается. Первое, что он сделал, – это породил целую Пандорину шкатулку вирусов ДНК: оспу, грипп и так далее. Здоровье и долголетие канули в прошлое. Смутная память об этом событии сохранилась в легендах об изгнании из рая, в которых говорится о том, как человечество было выброшено из привольной жизни в мир, зараженный болезнями и болью.

Наконец поветрие достигло некоего плато стабилизации. Время от времени еще появляются вирусы ДНК, но наши тела в общем и целом выработали к ним иммунитет.

– Возможно, в человеческой ДНК способно функционировать лишь конечное число вирусов, и метавирус создал их все, – говорит Энг.

– Может быть. Тем не менее шумерская культура, общество, основанное на ме, была еще одним проявлением метавируса. Только в данном случае в лингвистической, а не в генетической форме.

– Прошу прощения, – говорит мистер Ли. – Вы хотите сказать, что цивилизация началась как инфекция?

– В своей примитивной форме да. Каждое ме было чем-то вроде вируса, работающего по принципу метавируса. Возьмем для примера ме выпекания хлеба. Попав в общество, ме становилось самоподдерживающейся единицей информации. Это простой естественный отбор: тот, кто знает, как выпекать хлеб, живет лучше и с большей вероятностью произведет потомство, чем тот, кто этого не знает. Естественно, знающие это распространят ме, играя роль хоста для этой самовоспроизводящейся единицы информации. Что делает ее вирусом. Шумерская культура с ее храмами, полными ме, была просто коллекцией успешных вирусов, накопившихся за тысячелетия. Это было франшизное предприятие, только вместо золотых ворот у нее были зиккураты, а вместо папок с документацией – глиняные таблицы.

В шумерском языке слово, обозначающее «разум» или «мудрость», идентично слову, обозначающему «ухо». Вот чем были все эти люди – ушами с прилагавшимися к ним телами. Пассивные получатели информации. Энки был эном, который волею случая оказался истинным мастером своего дела. Он обладал необычной способностью писать новые ме – он был хакером. Если уж на то пошло, он был первым современным человеком, полностью сознающим себя разумным существом, в точности как мы с вами.

В какой-то момент Энки сообразил, что Шумер увяз в наезженной колее. Люди все время исполняли одни и те же старые ме, не изобретая новых, не думая сами по себе. Подозреваю, ему было очень одиноко: мало радости быть одним из немногих, а вероятно, даже единственным думающим человеком во всем мире. Он понял, что в целях эволюции человечество следует избавить от гнета этой вирусной цивилизации.

Поэтому он создал нам-шуб Энки – контрвирус, который распространялся теми же путями, что и ме-метавирус. Нам-шуб проникал в глубинные структуры мозга и их перепрограммировал. В результате люди переставали понимать шумерский язык или вообще какой-либо язык, основанный на глубинных структурах. Отрезанные от общих глубинных структур, мы стали развивать новые языки, не имевшие между собой ничего общего, ме перестали функционировать, сама возможность писать новые ме была утрачена. Дальнейшее распространение метавируса было блокировано.

– А почему с утратой ме для выпекания хлеба никто не умер с голоду? – поинтересовался Дядюшка Энцо.

– Кто-то, вероятно, умер. Остальным пришлось пустить в ход мозги и додуматься самим. Поэтому можно сказать, что нам-шуб Энки был исходным пунктом человеческого разума: мы тогда впервые начали думать сами. Это положило начало рациональной религии; люди впервые стали задумываться о таких абстрактных проблемах, как Бог, добро и зло. От этого события происходит слово «Вавилон», которое буквально означает «Врата бога». Эти «врата» позволили богу коснуться человеческой расы. Вавилон – врата в нашем разуме, которые Энки открыл нам своим нам-шуб, избавив человечество от метавируса и дав ему способность думать, иными словами, перенес нас из материалистического мира в дуалистический, бинарный мир, имеющий и физический, и духовный компоненты.

Вероятно, все общество тогда рухнуло. Энки или его сын Мардук попытались заново водворить порядок, заменив старую систему ме сводом законов – Кодексом Хаммурапи. Эта акция имела успех, однако лишь частичный: во многих местах еще продолжалось поклонение Ашере. Представляя собой откат к Шумеру, культ Ашеры был невероятно живучим, поскольку распространялся как вербально, так и обменом выделений тела. В местах поклонения имелись культовые проститутки, жрицы также усыновляли детей, которым передавали вирус кормлением грудью.

– Подождите-ка, – вмешивается Энг. – Теперь вы снова говорите о биологическом вирусе.

– Совершенно верно. В этом весь смысл Ашеры. Она и то, и другое одновременно. В качестве примера можно привести герпес симплекс. Попав в тело человека, герпес поступает прямо в нервную систему. Ряд штаммов остается в вегетативной нервной системе, но остальные пулей несутся в центральную нервную систему и оседают там в клетках головного мозга – обвивают мозговой столб, будто змея дерево. Вирус Ашеры, возможно, родственный герпесу, проникает через стенки клеток и, осев в ядре, изменяет ДНК клетки так же, как это делают стероиды. Но Ашера куда сложнее стероида.

– А когда она изменяет ДНК, каков результат?

– Никто не изучал Ашеру, кроме разве что Л. Боба Райфа. Думаю, она намеренно выводит ближе к поверхности праязык, пробуждает у людей склонность говорить на иных языках и делает их более восприимчивыми к ме. Я предположил бы, что она также поощряет иррациональное поведение, возможно, ослабляет защиту индивидуума против вирусных идей, а также делает хост сексуально неразборчивым.