Однако семейная идиллия продолжалась недолго. Честолюбивой княгине было не по себе в курляндской глуши √ она рвалась в столицу, думала о большом дворе, о положении, которое могут занять со временем она и ее князь. Наконец Никита уступил, и чета Волконских уехала в Петербург.
И поначалу все как будто складывалось благополучно - Аграфену Петровну зачислили гоф-дамой в придворный штат императрицы Екатерины I. Более того, она энергично боролась за высокий чин обер-гофмейстерины при великой княжне Наталье Алексеевне. И в Северной Пальмире ее прирожденная светскость оказалась крайне востребованной √ вокруг обаятельной княгини объединились люди недюжинные (не случайно с ее именем историки связывают появление в России первого светского салона!). Пристанищем друзей стал небольшой дом Асечки Ивановны (так они называли княгиню) на Адмиралтейском острове, в Греческой улице. Среди завсегдатаев были: фаворит Елизаветы Петровны, будущий генерал-фельдмаршал А. Бутурлин, камергер Екатерины I С. Маврин, дипломат И. Веселовский и др. Нередко в салон Волконской захаживал знаменитый арап Петра Великого Абрам Ганнибал.
Никита Федорович не вмешивался в дела жены и собраний ее друзей не посещал. Но от этого чувства Волконского нисколько не ослабели: "Он любил жену и был влюблен в нее так же, как и на другой день их свадьбы... Ему она казалась совершенно такою, какою он увидел ее в первый раз, и он всегда с одинаковою нежностью и восторгом любовался ею".
"Как это часто бывает в молодежных компаниях, - говорит историк, - друзья создали некий собственный мир шутливых отношений, со своими обычаями, смешными церемониями, словечками и прозвищами. Они любили собраться вместе, поболтать, потанцевать, выпить вошедшего в моду "кофею" О том, насколько изощрялись друзья в словотворчестве, свидетельствуют письма Ганнибала к "милой государыне Асечке Ивановне", подписанные - "верный слуга Абрам": "Кокетка, плутовка, ярыжница... непостоянница, ветер, бешеная, колотовка, долго ли вам меня бранить, своего господина, доколе вам буду терпеть невежество... сударыня глупенькая, шалунья...". Впрочем, друзей объединяло еще одно свойство - все они (каждый по своим резонам) ненавидели могущественного тогда светлейшего князя А. Д. Меншикова, на чей счет постоянно чесали языки.
Болтовня-то и погубила салон Волконской. Как-то раз Асечка принесла из дворца свежую сплетню: Меншиков возжелал женить наследника престола Петра Алексеевича (будущий Петр II) на своей дочери Марии. Услышав сие, друзья, не церемонясь в выражениях, костерили светлейшего, узурпировавшего власть в стране. Узнав о таком злословии, Меншиков незамедлительно расправился и с Асечкой, и с ее неосторожными товарищами. Волконской велено было ехать в ее подмосковную деревню, Ганнибала отправили в сибирскую глухомань, остальных понизили в должности.
Есть и другая версия событий, выдвинутая известным историком Н. И. Костомаровым. Согласно ей, Асечка подверглась опале по настоянию давно имевшей на нее зуб Анны Иоанновны: якобы во время обыска в доме Волконских "нашли у ней письмо родителя, в котором тот жаловался, что "отменилась к нему любовь друга Анны Ивановны", отзывался с горечью и досадой о Бироне, а сама княгиня в перехваченном письме... называла Бирона "канальею" и просила говорить о нем дурно. Бирон был чрезвычайно мстителен и, узнав, как о нем отзываются, настраивал Анну Ивановну против Бестужева и его родни". На наш взгляд, обе версии имеют право на существование: они не исключают, а дополняют друг друга.
Казалось, после низвержения и ссылки "прегордого Голиафа" Меншикова участь друзей должна была бы измениться к лучшему. Ан нет! Клеймо опалы продолжало тяготеть над ними и при новых правителях, ибо есть в России старое правило: "власть зря не наказывает". Масла в огонь подлил извет на Волконскую, писанный ее дворней: она-де не сидит, как велено, смирно в своей деревне, а тайно отлучается в Москву, пишет какие-то цидулки, а то и встречается с приятелями. И хотя важных улик против нее не было, Верховный тайный совет, следуя навету, 28 мая 1728 года усмотрел в действиях обвиняемой заговор и постановил: "Княгиню Волконскую за... продерзости и вины... сослать по указу в дальний девичий монастырь, а именно Введенский, что на Тихвине, и содержать ее тамо неисходну под смотрением игуменьи... А ежели она, Волконская, станет чинить еще какие продерзости, о том ей, игуменье, давать знать тихвинскому архимандриту, которому велено... писать о том в сенат немедленно". После заточения жены в монастырь "душевное состояние князя Никиты дошло до таких пределов невыразимой, безмерной муки, что он по временам терял сознание под ее безысходным гнетом".
Вступившая в 1730 году на престол Анна Иоанновна намеревалась поквитаться с Волконской и примерно наказать прежнюю соперницу и обидчицу. Но, заточенная в монашескую келью, Аграфена Петровна оказалась недосягаемой для мстительной императрицы. Все, что могла сделать Анна, - это ужесточить в монастыре режим, посадить узницу на хлеб и воду. Но и этого монархине показалось мало. Тогда-то и пришла в голову Анны мысль отыграться на муже Аграфены. В наказание за жену она произвела его в шуты и вменила ему в обязанность пестовать и беречь, как зеницу ока, свою любимую собачку-левретку. С нескрываемым торжеством Анна распорядилась уведомить об этом честолюбивую княгиню. Последняя, переживая падение мужа и не выдержав унижений и тягот монашеской аскезы, в 1732 году умерла.
Как сложилась дальнейшая жизнь Никиты Федоровича? Известно лишь, что Анна впоследствии сменила гнев на милость, освободила его от обязанностей шута и в 1740 году пожаловала чин майора. Вскоре он умер и был похоронен в Боровском-Рождественском-Пафнутиевом монастыре, где покоились и его предки.
Сразу же после его кончины сын Волконских Михаил по милости императрицы был доставлен в Петербург и определен в привилегированный Кадетский корпус. Уж не запоздалое ли это раскаянье порфироносной самодурки?
Михаилу Никитичу Волконскому суждено было войти в русскую историю. Он получил высокий чин генерал-аншефа, был кавалером всех российских и польских орденов, главнокомандующим Москвы, сенатором, полномочным министром. Словом, ему довелось оправдать надежды своей амбициозной матери.
Лос Анжелес
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Пикуль В. С. Собр. соч. в 20-ти тт. Т. 6. М., 1992, с. 462.
2. Cтарикова Л. М. Театральная жизнь в России в эпоху Анны Иоанновны. М., 1995, с. 620.
3. Васильева Л. Жены русской короны. Кн. 2. М., 2001, с. 115.
4. Щербальский П. Князь Меншиков и граф Мориц Саксонский в Курляндии (1726√1727). Русский вестник. Т. 25, 1860, с. 17, 43.
5. Письма русских государей и других особ царского семейства. Т. 4. М., 1896, с. 141.
6. Нащокин В. А. Записки. М., 1842, с. 206.
7. Анисимов Е. В. Анна Иоанновна. М., 2002, с. 72, 111.
8. Анисимов Е. В. Россия без Петра. 1725√1740. СПб, 1994, с. 240.
9. Замечания на ⌠Записки о России генерала Манштейна■. Перевороты и войны. М., 1997, с. 443.
10. О повреждении нравов в России князя М. Щербатова и Путешествие А. Радищева. М., 1984, с. 48.
11. Волконский М. Н. Князь Никита Федорович. Анна Иоанновна. Романовы. Династия в романах. М., 1994, с. 20, 22.
12. Там же, с. 90.
13. Там же, с. 105.
14. Анисимов Е. В. Абрам Ганнибал и его друзья, или История русской натурализации // www.idelo.ru/337/17.html, с. 2-3.
15. Шубинский С. Н. Княгиня А. П. Волконская и ее друзья (Эпизод из придворной жизни XVIII века). См.: Исторические очерки и рассказы. М., 1995, с. 38.
16. Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М., 2004, с. 581.
17. Шубинский С. Н. Указ. соч., с. 55-56.
18. Волконский М. Н. Князь Никита Федорович..., с. 198.
