Новым явлением в кораблестроении скандинавов стали и «холкерсы» — крупные суда до 40 метров длиной. Внешне они напоминали предыдущий тип, отличаясь, однако, большей осадкой, высотой надводного борта и числом гребцов, которых могло насчитываться до 10 пар. С холкерсами были связаны также первые попытки оснащения судов второй мачтой.
Археологические исследования поселений балтийских славян позволили установить, как выглядели не раз упомянутые сагами «вендские» корабли — боевые ладьи, использовавшиеся западно-славянскими, а, нередко, и скандинавскими (главным образом йомсборгскими) викингами в X–XI веках.
Своим внешним обликом, конструкцией корпуса и оснасткой они походили на «длинные» суда норманнов. Однако «вендские» корабли были плоскодоннее, большим было также соотношение ширины и длины корпуса. Поскромнее оказались и размеры. Ладья, обнаруженная в Ральсвике (остров Рюген, у балтийского побережья Германии), имела лишь 9,5 метра в длину, ширину 25 метра и высоту борта 1 метр. Движителями служили небольшой прямой парус и 4–5 пар весел. Суденышки такого класса являлись идеальным средством борьбы с противником на прибрежных мелководьях, в узости проливов и небольших рек. Западнославянские ладьи «открытого моря» были покрупнее — около 20 метров длиной и до 4 метров шириной. На борту располагались 13–14 пар гребцов. По своим боевым возможностям такие суда не уступали ледунгам, малым скайдам и снеккерам скандинавских викингов.
Доводилось норманнам в своих морских походах пользоваться и кораблями древнерусской постройки. Арнор, прозванный «Скальдом Ярлов», упоминал о спущенном на воду в Ладоге судне с «гардской» оснасткой, на котором Магнус Олавсон отправился весной 1035 года отвоевывать престол Норвегии. Боевые ладьи Древней Руси представляли собой весьма внушительные, по северным меркам, парусно-гребные корабли, способные, по свидетельству летописей и восточных источников, взять на борт от 40 до 100 воинов. «Повесть временных лет» именует ладьи флота Великого князя Игоря, явно заимствованными из скандинавского морского словаря, термином «скедии», что, очевидно, должно указывать на их соответствие среднему классу «длинных» судов — скайдам.
Корабли викингов, несомненно, в значительной степени оказались бы лишены своей внешней «узнаваемости», не будь традиции уснащать их весьма колоритными декоративными элементами. У «судна из Квальзунда» они еще ограничиваются грубоватым орнаментом из цепочек ромбов на планширных досках в носовой и кормовой оконечностях корпуса. На усебергской же парадной «яхте» мастерски исполненная резьба покрывала не только верхний пояс обшивки у носа и кормы, но и штевни, образуя полосы узора из переплетенных тел мифических чудовищ. Форштевень венчал изящный завиток, заканчивавшийся головой змеи. В той же манере, в виде змеиного хвоста было оформлено завершение ахтерштевня.
Не менее искусной резьбой, да к тому же с позолотой, щеголяло боевое судно, принадлежавшее некоему Хальфдану Грингсону. Корабль Рау да Могучего, называвшийся «Малый Змей», форштевень которого с резной драконьей головой на конце был вызолочен, на исходе X века считался красивейшим в Норвегии.
Сплошная позолота покрывала форштевень и ахтерштевень, оформленные в виде драконьих головы и хвоста, на драккарах «Великий Змей» Олава Трюггвасона[71], «Великий Дракон» Харальда Сурового и даже судно с «гардской» оснасткой, отстроенное в Ладоге для Магнуса Олавсона. Золотом были расписаны головы драконов, украшавшие носовые штевни гигантского корабля Кнута Могучего и драккара Хакона Эйриксона. А вот Олав Толстый предпочитал, чтобы на форштевнях флагманов его флота красовались резные головы конунгов и зубров, давая судам названия «Человечья Голова», «Большой Зубр»… Старались не отстать от своих скандинавских коллег и викинги-венды. Их излюбленным украшением для форштевней боевых ладей были вырезанные из дерева и искусно раскрашенные головы коней, — священных животных особо почитаемого балтийскими славянами бога Святовита.
Рис. 28. Голова дракона (резьба по дереву, Норвегия, ок. 850 г.). Подобными изделиями украшались форштевни кораблей викингов
На фоне такого великолепия гокстадский корабль, лишенный эффектных декоративных деталей, выглядит довольно невзрачно. Впрочем известно, что навершья форштевней на судах викингов были по большей части съемными и у родных берегов убирались, дабы не вызвать своим свирепым видом гнева богов. Элементы украшательства, тем не менее, сохранились и в данном случае. На заглушках весельных портов были вырезаны разнообразные символические изображения — вероятнее всего личные знаки гребцов, закрепляющие за ними определенные места.
Долгое время единственным украшением темных от постоянной просмолки бортов были ряды разноцветных воинских щитов, навешенных с внешней стороны на уровне планширных досок. Лишь на исходе «эпохи викингов» надводная часть их судов стала перед выходом в море окрашиваться. Для каждого пояса обшивки мог подбираться особый цвет, благодаря чему корабль приобретал особенно нарядный вид.
Немало внимания уделяли и внешнему облику парусов, на изготовление которых шли окрашенное или выбеленное грубое полотно и толстая шерстяная ткань с ворсом (фриз). Наиболее распространенным было чередование сшитых вертикально полос белой и красной материи. Никакой, однако, жестокой регламентации на этот счет не существовало. Драккары Кнута Могучего и Хакона Эйриксона несли паруса из перемежающихся полос ткани красного, синего и зеленого цвета, а те, что велел поднять князь Олег над кораблями своей варяжской дружины, были и вовсе скроены из захваченных пестрых шелков. Определенный декоративный эффект придавала парусу и повышающая прочность подшивка его поверхности «решеткой» полос из кожи или из сложенной в несколько слоев грубой ткани.
При всех своих эстетических и, тем более, функциональных достоинствах суда викингов, лишенные опытных мореходов, оказались бы не более чем разукрашенными неуклюжими посудинами.
Знания, накопленные не одним поколением скандинавов, проведших в плаваниях немалую часть жизни, позволили викингам достичь в искусстве навигации совершенства, которого никому в раннесредневековой Европе так и не удалось превзойти. Им были известны секреты нахождения места своих кораблей вдали от берегов, в открытом море, где географическая широта определялась по возвышению небесных светил над линией горизонта, и по заранее выверенной полуденной тени от вертикально установленной на палубе планки — «солнечной доски», а долгота — по полученному из опыта прежних плаваний счислению пройденного за день расстояния. Направление движения судов поначалу определялось по Солнцу и Полярной звезде на глазок. Однако, после того как на исходе X века бедному исландскому рыбаку Одди Хельгвасону, по прозванию Стьерни — «Звездный», его необычайная наблюдательность открыла тайну закономерности движения небесных светил, появилась возможность использовать для этого и простейшие навигационные приборы. Викинги стали прокладывать курс по румбам — 32 делениям, нанесенным на край деревянного диска (навигационной картушки), который ориентировался относительно стран света по полуденной тени, по восходу и заходу Солнца или определенных звезд.
Есть основания предполагать, что на исходе «эпохи викингов» скандинавы вплотную приблизились к изобретению компаса. Сага сообщает о том, что конунг Олав Толстый определял положение Солнца при сильной облачности или тумане по плавающему в воде «солнечному камню» — вероятнее всего кусочку магнитной руды, прикрепленному к дощечке, которую помещали в заполненную жидкостью плошку.
Что касается практического кораблевождения, то в этой области среди мореходов раннесредневековой Европы викингам, пожалуй, не было равных. На реках, в прибрежных ли водах или в открытом море, они при любой погоде одинаково мастерски управлялись с парусом и веслами. Кормчие искусно проводили суда сложными фарватерами среди лабиринта мелей, в узостях проливов, фьордов и речных излучин. Умели викинги при высадке, с ходу, буквально «выкатить» свои корабли на линию прибоя — и отряд отборных воинов в одно мгновенье оказывался на берегу…
