Когда меня спросили: «Что делать миллиардерам-людоедам?», то я без запинки ответила: «Кровопийцам назначить прожиточный процент, а остальное отдать на нужды слаборазвитым странам и зарождающимся цивилизациям!» Ряд лет наше правительство всегда выполняет взятые на себя обязательства, основанные на моих наказах, и это может служить примером для по-прежнему братских народов Зимбабве, Гватемалы и Южного Купороса.

Исхожу из того, как относились ко мне и относятся в течение 5 лет. Меня всегда встречали, вследствие чего были оцеплены все центральные магистрали моего родного города, включая Московский проспект, и по пути следования по Петроградской стороне люди непременно стояли вплотную, плечом к плечу (как на правильных плакатах прошедшего времени), разного цвета кожи, пола и сексуальной ориентации: негры, индейцы, варяги, шумеры, бахилы и ото всех культов. Был день, когда стояли одни негры из Африки и неродной им по крови и происхождению Америки. Вообще меня приветствовали все люди со словами: «Если интересы нашего государства и религии будут едины, то будет полный Коммунизм!», а над Дворцовой площадью реяли красные знамена, и по буквам плыл мой исторический призыв: «Долой людоедов!»

Священник заметил: «Да», а обратилась я потому, что должна была выяснить о бесконтрольном преступлении в Ленинграде на Кировском стадионе и в г. Шахты, и вообще кому все это надо, как не маньякам и людоедам?! Ряд лет боролась с преступлениями и преступниками сама. Все не опишешь в одном письме (в скорости оформлю следующее!).

Меня убивали много раз, насиловали и с особым цинизмом надругались над детородным органом, который мне дан один и очень исправный от Матери нашей Природы! Меня резали и ели частично и всецело, варили и жарили, замораживали и солили, и всегда, год от года, старались предъявить обществу вместо других продуктов. И подлость победить очень трудно, ибо я остаюсь без друзей, причем без хороших, верных друзей, вслед за мною убирают всех и каждого, вырезают печень или селезенку, а свалить на бюрократизм и неправильно понятую демократию сейчас очень даже просто, легко и даже модно, а факты и правду куда деть? Куда???

Мои документы и справки исчезли! Прошу Вас, помогите мне! Ко мне подошли, спросили, нужна ли чистка в Партии, я ответила: «Нет!» Ежовщина с элементами людоедства не должна повториться! Это — моя позиция, и я стою на ней всю свою сознательную, партийную жизнь! За это меня и убивали повторно и многократно изуверскими антисоветскими способами:

1. Кирпичом в висок!

«МАЗом» в машину! Машерова «КРАЗом»!

Напильником в грудь!

Вилкой в плечо и живот!

125 случаев секса! Сплошное насилие с непроизвольными, вынужденными, унижающими человеческое достоинство многократными оргазмами.

Ногою в живот! Со всего маху!

В солнечное сплетение со всего размаху!

В печень ключом ригельным!

Удар с левой стороны в ухо!

Ключами от дачи в садоводстве «Знамя труда» по голове!

В матку со словами: «Я еще не такие пожарища устрою в гостиницах «Россия» и «Петербург»!»

Я ответила: «Пока я жива, ты ничего не устроишь!»

В Александро-Невской Лавре священник подтвердил, что плоть мою держит неодолимое слово, а помощник Ленинградского и Ладожского Митрополита во время службы повторил мой ответ о том, что кольца являются паролем США, змеей, обогнувшей беззащитную зелено-голубую планету Земля и заживо сжигающей народы африканского материка, оно же и географической части всего света!

Я видела кольца, которые принадлежат моему бывшему зятю, Ремневу Корнею Степановичу, 1960 года рождения, бывшему сотруднику милиции, ранее судимому, завербованному по слабоволию западными спецслужбами и ставшему шпионом ЦРУ. Обо всем сразу же написала в Прокуратуру города и страны, и много было заявлено в Госбезопасность, получившую новое игрушечное название ФСБ, с 1985 по 1999 год включительно, и отправлено в г. Москву. Поэтому все это время я и продолжаю неотступно бороться и избегать встреч с провокаторами от фальшивых партий и союзов.

Мне выламывали замок в загородном доме, портили урожай, жгли зерновые культуры, угоняли машину, хотя она застрахована, не выплачивали страховку. И все в один голос говорили: «Дай команду есть людей!», а я связана благородным словом, мне можно действовать только на случай войны, стихийного бедствия и большого народного горя! Что я и делала: все три наводнения были остановлены мною. А так как был нанесен большой материальный и моральный ущерб, пострадали подвалы Зимнего Дворца — Эрмитажа и купола Исаакиевского Собора, я безоговорочно отдала весь свой золотой-бриллиантовый заем в фонд мира, а также вложила ваучеры и валютные инвестиции, полученные мною для восстановления и развития обороноспособности страны, народного хозяйства, образования, медицины, науки и техники от ведущих банков страны Японии, размещенной на островах недалеко от центра отечественного рыболовства города Владивостока.

Итак, мне совершенно точно удалось установить, что все команды были даны моим бывшим зятем Ремневым Корнеем Степановичем, подосланным к нам из культа людоедов, а у его сообщника были положены десять миллионов долларов от рекламы порнографии и наркомании в средствах массовой информации в Швейцарском банке в городе Цюрихе. Эти люди являются осведомителями. В их задачу входило, и входит по сей день и час, использовать религии всех стран и народов (как зависимых, так и независимых), столкнуть культ на культ, а я этому всецело противостояла!

Партийно-профсоюзная-комсомольская организация от бывшего комсомольца, коммуниста и члена профсоюза, инвалида по борьбе за МИР на Земле Свальной Евфросиньи ВИЛЕНОВНЫ В ЧЕСТЬ ПРАЗДНИКА ВО ИМЯ МИРА НА ЗЕМЛЕ!!!»

Евфросинья разложила на кухонном столе все двенадцать страниц своего письма, вооружилась цветными карандашами и начала подчеркивать наиболее важные места. Красный цвет служил у пенсионерки для выделения всего доброго и светлого: компартии, борьбы за мир во всем мире и счастье всех народов, зеленый — для сигнализации о различном криминале, синий — для обозначения международных антисоветских заговоров, а черный — для самого страшного, для угрозы атомной войны.

Закончив свой труд, Свальная спрятала листки в карман халата и пошла в комнату будить Настю, которую скоро нужно будет уже отправлять в школу. Антонина, как всегда, где-то скиталась, а может быть, и работала в ночь на заводе; Ваня уже несколько дней как исчез из дому, что он и раньше не раз делал и уже приучил Евфросинью за него не очень волноваться. Пенсионерка присела на край дивана, на котором съежилась под двумя одеялами ее внучка, и стала тихонько гладить ее по голове, напевая какую-то ей самой не совсем понятную песню.

Игорь Семенович выключил телевизор и удивленно огляделся вокруг себя, словно впервые оказался в этой комнате и в этой квартире. Его озабоченный взгляд выражал растерянность и досаду. Сколько ему осталось жить? Где та цыганка, которая откроет ему карты его незаурядной судьбы? Где та кукушка, которая сможет ограничить его года, а может быть, дни? Сегодня под утро, когда шофер вез его из казино «Аризона», где Кумиров не только оставил около двух тысяч долларов, но и мучительно напился, он задремал в салоне, и ему привиделся, как ему показалось, очень долгий цветной сон. Проснувшись около своего дома, Игорь тотчас забыл начало и конец сложного сна, но для его нарастающего беспокойства сохранилась основная и, пожалуй, наиболее важная часть.

Кумиров помнил сон с того момента, как он оказался перед проходной конструкторского бюро, в котором трудился в течение нескольких лет после окончания института по распределению. Вот он стоит, вернее, шагает и пытается угадать: узнают ли его вахтеры и пустят ли за пределы «вертушки» без всемогущего пропуска? Размышляя, Игорь вроде бы входит в одноэтажную проходную, но на самом деле тотчас оказывается во дворе учреждения, которое расположено на Петроградской стороне на берегу реки Ждановки. За «спиной» бюро высятся мрачные строения из красного кирпича. Это всем известный в Союзе пивзавод. Оттуда круглосуточно пар, там бегают невиданного размера крысы, тамошние работники нелегально торгуют очищенными лимонами и спиртом.