«Это так же, как с моим детским онанизмом, — догадывался юноша. — Сколько раз я клялся себе завязать с этой похабной привычкой, но все эти монументальные слова по концовке оказывались пустым звуком, раздавленным моей похотью дождевым грибом. Это так же, как беда бухаря или ширялыцика, — они ведь тоже после каждого облома судьбы зарекаются уйди в завязку, но кто из них отказывается от своего рабства? Я, пожалуй, таких героев еще не встречал».

Проходили дни, и он действительно возвращался в мир электронной магии и лжи. Вот и сейчас он чувствовал, как его электронный друг и враг пытается разлучить его с любимой, суля новые сладострастные миражи, от которых чешутся потом не только глаза, но и… руки. Кумиров вспомнил, как однажды в его спальне стали раздаваться голоса. Собственно, в ту кошмарную ночь он понял, что и раньше слышал голоса, только они не звучали столь отчетливо и пугающе.

В ту ночь он оторвался от компьютера под утро, причем спиртное и марихуану в эти сутки употреблял во вполне допустимых дозах. Александр несколько раз засыпал, сидя в удобном французском кресле, но усилием воли заставлял себя возвращаться к реальности и вновь бросался в пропасть вожделения. Прекратить блуждание в порносайтах его заставило уже знакомое головокружение и ощущение езды на машине. Кумиров чувствовал, что это уже не сон гасит свет его испорченного разума, а сам разум дает серьезные сбои, и сознание меркнет, обрекая его столкнуться на какие-то мгновения с абсолютным мраком и забвением.

Саша выключил компьютер, сонно добрался до дивана и утонул в пахнущем нарциссами постельном белье. Он был готов тотчас заснуть, но вдруг услышал отчетливый голос отца: «А если повторить?» Юноша насторожился, но не стал открывать глаза, а только постарался представить, где сейчас может находиться отец, когда он сюда вошел и почему Саша этого не заметил.

Кумиров никогда не умел определять время, лежа в постели, а тем более впадая в сон, поэтому никогда не смог бы точно сказать, когда он услышал следующую реплику. Теперь прозвучал голос Ваньки Ремнева. Он произнес: «Валяй, а то сам забудешь!» Саша вновь постарался не признаваться себе самому в том, что он действительно предельно четко услышал голос своего друга. Глаза молодого человека оставались закрытыми. Он старался не шевельнуть ни единой мышцей, будто это могло стать гарантией его незаметности, необходимость в которой стала вдруг для него предельно очевидной. Кумиров только напрягал свой слух, пытаясь уловить и расшифровать все звуки, доступные его ушам.

Прошло еще какое-то время, в течение которого Александр пребывал в полусне-полуяви. Неожиданно, то есть вновь без всякого предварительного уведомления в виде шороха, скрипа, дыхания или покашливания, раздался совершенно незнакомый Кумирову женский красивый, хорошо поставленный голос: «Когда решишь, тогда и потратишься!» Юноша недолго полежал с закрытыми глазами, внезапно открыл их, повертел головой и внимательно огляделся. Комнату озарял свет луны, и можно было заключить, что пока ничего не изменилось, во всяком случае, не было заметно, чтобы кто-то где-то стоял или сидел. Саша решил полежать с открытыми глазами, чтобы окончательно убедиться в том, в чем он и без того был достаточно убежден, — что он на самом деле не спит, и проверить, станут ли ему и в таком состоянии являться голоса.

Кумиров лежал, изучая загадочные тени на стенах, образованные светом луны, прорезанным ветвями садовых деревьев и оконными переплетами. Чтобы не заснуть, он вращал орбитами глаз по часовой и против часовой стрелки, сводил зрачки к носу и часто хлопал ресницами. Неожиданно откуда-то от окна, совсем рядом с изголовьем его дивана, возник мужской высокий сварливый голос с преднамеренной педерастической, кокетливой интонацией: «Отвечай, а то повешусь!» Саша резко сел и посмотрел туда, откуда прозвучал голос. В это время от стены, к которой был приставлен диван и где, конечно, никто не мог уместиться, послышался голос его два дня назад убитой бабушки: «Не делайте на него ставку!» Кумиров повернулся к стене, где на выкрашенной луной в серо-голубой цвет рыхлой плоскости индусского ковра восьмирукий Шива делал кому-то непонятные для Саши, но, возможно, очень важные, судьбоносные знаки. И здесь тоже никого.

Кумирову стало страшно. «Это что, безумие? — подумал он. — Я теперь всегда буду слышать голоса, они станут мною управлять, давать какие-то, наверное, криминальные команды? Или это только временно из-за моего переутомления? Что же делать? А если я вдруг перестану себя контролировать, эти голоса станут для меня родными и близкими, и я буду им безоговорочно подчиняться, а они заставят меня подняться на чердак, вылезти на крышу и оттуда прыгнуть, обнадеживая, что я смогу летать, как птица? Вот это будет фокус!»

Александр встал и подошел к окну. За его пределами все на первый взгляд выглядело по-прежнему: незаметно для глаза неслась где-то во Вселенной луна, временами закрываемая вуалью облаков, на противоположном берегу сплотились темные контуры деревьев, переливалась перламутром плоскость озера, покрытого льдом, на котором угадывались фигурки рыбаков.

— Сравните две эти картинки и найдите десять различий. — Саша вспомнил развлечения для читателей и улыбнулся, добавляя новые условия: — Те же и голоса.

«Наверное, нужно что-нибудь принять или выпить, чтобы как-то расслабиться и уснуть, — подумал Кумиров. — Надеюсь, что во сне эти голоса не сумеют мне внушить ничего дурного? Или все-таки кого-то позвать, к кому-то обратиться? Может быть, позвонить матери? Да нет, она сейчас уже ничего не соображает. Шутка ли сказать — десять лет сидеть на «колесах»! Отец говорил, что она стала хавать аптеку после рождения Костика. В этом ему, наверное, можно верить».

Александр достал сигареты и армянский коньяк, закурил, выпил рюмку, посидел у окна, затушил сигарету, снова лег в постель и, впадая в дрему, обнаружил вдруг в своей памяти строки, присланные в его мозг, словно сообщение на инбокс электронной почты:

Саша шел в ванную, на ходу стаскивая с себя опостылевшие ему за время путешествия вещи. Освободившись от тряпок, юноша пустил воду. Пока ванна наполнялась, он включил видик, зарядив одну из своих любимых порнушных кассет, заправил и включил кофеварку и тостер, посмотрел на себя в зеркало и подумал, не пора ли ему тоже подкачаться, ну, конечно, не до такой степени, как Груда Мышц, а так, просто чтобы лучше смотреться.

Ванна наполнилась. Александр поставил рядом с изголовьем кофе, тосты и сигареты и погрузился в пенную воду. Вылез. Достал из комода бутылку кофейного ликера и снова рассек своими волосатыми голенями сомкнувшуюся после его выхода пену.

Что ему делать? Позвонить отцу, попросить помощи? Бессмысленно — батя сам выслал его под конвоем в Финляндию. Обратиться к его бандюкам? Тоже не вариант, — они же работают на отца! Поехать прямо в Большой дом? Только его гам и ждали! Не слишком ли он о себе высокого мнения? У них там дела куда посерьезнее, чем пропажа его мулатки. Что они скажут? Обращайтесь в отделение милиции по месту жительства? Но там-то все схвачено! Так, может, и в Большом доме все схвачено? А почему бы и нет? Жить-то все хотят, и жить, как правило, все лучше и лучше. А если по-честному работать, разве что-нибудь наживешь, кроме геморроя или пули в сердце? То-то и оно. Надо, наверное, самому выкарабкиваться. Для начала он поедет к Бросовой домой и попробует там все разузнать. А что он теряет? Если ее уже убили, то тут уж ничего не изменишь. А если нет, то есть шанс вытащить ее из лап этих придурков. Ладно, сейчас он помоется, слазает в электронную почту и помчится на поиски своей любимой!

Лежа в ванне и терзая свои нервы музыкой, под которую перед ним возникали страстные и сентиментальные видения, Саша увидел, как на оперативной панели, которые были установлены во всех помещениях особняка, запульсировала синяя лампочка. Телефон! Неужели Наташка?! Кумиров выпрыгнул из ванны, взбаламутив океан пены, снял наушники и взял трубку.