А вот и напрасно: у нас сейчас все как в глухой тайге происходит или как в вестернах, — кто первый успел волыну выдернуть да на курок нажать, тот и победитель. — Еремей вышел на свой максимальный шпагат, когда от паха до земли оставалось еще сантиметров сорок, и, держась за перила, начал двигать тазом вперед и назад. — Терпи, милая, сейчас кончу!

— Да, в этом ты прав, — согласился Павел. — Сейчас, наверное, от людей можно любой выходки ожидать! Как газеты почитаешь да телик посмотришь, думаешь, что любой человек может людоедом оказаться!

— А то нет?! — Уздечкин продолжал упражнение и глубоко дышал. — Случись у тебя в тот кон хоть какой самострел, ты бы здесь, надеюсь, не опухал. Согласен?

— Вполне… Тут такое дело… — Морошкин взглянул на солнце и тотчас сощурил серо-голубые глаза от его весенней яркости. — Я тебе честно скажу: я просто нарушил инструкцию своего старшего объекта. И потом, знаний-то у меня сам понимаешь сколько. Я бы знаешь у кого хотел поучиться?

— Ну? — Голос Еремея стал сдавленным, потому что он уперся ладонями в перила и пытался еще шире раздвинуть ноги. — Давай, милая, раздвигай ножки!

— У Скунса. Есть такой киллер, которого до сих пор никто не может вычислить, — откликнулся Павел. — А он над всеми этими горе-профессионалами просто насмехается! А если обнаглеют, убивает. Он, насколько я слышал, вообще ни с кем не церемонится!

— Да, я о нем вроде тоже что-то такое уже слышал. — Уздечкин начал постепенно сгибать и сдвигать ноги. — В нашей братве кто-то даже галчил, будто это он за два дня сотню бандюков в городе сжевал. Правда, с наших шмаратонов что взять, — они тебе и уши натрут, не покраснеют!

— _ Нет! Про него не врут! — воскликнул Морошкин. — Говорят, он у лучших мастеров всему обучался: и драке, и стрельбе, и гипнозу, и даже магическим ударам на расстоянии. Есть и такие! В общем, таких, как он, специалистов в мире всего несколько человек, и все они на учете: и у наших спецслужб, и у западных. Я иногда думаю: представляешь, едут, скажем, пассажиры где-нибудь в метро, и никто из них даже не подозревает, что в вагоне может находиться человек, обладающий уникальными знаниями в области убийства себе подобных. А если такой спец начнет вдруг применять свои навыки в толпе неподготовленного народа?

— Кому-то будет явно невесело. — Еремей посмотрел на собеседника через плечо вялоголубыми, слегка сощуренными, словно от дыма, глазами. — Ну, ты мне свой телефончик, если сможешь, оставь. Когда у Скунса чему-нибудь научишься, со мной поделишься, ладно?

— Если научусь. — В ответе прозвучала неуверенность. — У тебя сегодня бои?

— Да. В тяже много пар не бывает. Может, мы одни с Тараном и схлестнемся! — Уздечкин выпрямился. — Поеду отсыпаться, чтобы на ринге не задремать. А насчет силачей знаешь что я подумал: другой-то прыщ метр с шапкой, а ворочает такими деньжищами, что ими можно весь земной шар по экватору обклеить! И власть у него над людьми почти неограниченная: хочет — войну начнет, хочет — революцию устроит. Вот это — сила! Если б я так мог, я бы, наверное, и кулаками не махал!

— Так ты поступай учиться, получишь диплом, будешь в солидной фирме работать, — посоветовал Морошкин. — Сейчас классным специалистам по тысяче долларов платят. Жить-то на такие деньги можно?

— Ясный пень, что можно, да только кто вовремя с учебой не подружился, тому уже после двадцати лет трудно к этому привыкнуть. — Еремей усмехнулся. — Хорош базарить! Пойду я. Давай кардан! Болеть за себя не приглашаю! Если не забудешь — поругай меня на ночь глядя, авось выиграю.

— Счастливо тебе! — Павел протянул руку. — Будь осторожен. Говорят, на этих боях не только травмы разные бывают, но и людей убивают.

— Спасибо на добром слове. Пока!

— До свидания.

Клеопатра Зиновьевна любила самостоятельно ходить на рынок, хотя эта процедура не составляла для нее ни обязанности, ни необходимости. Действительно, сейчас настали такие времена, когда достаточно лишь позвонить по телефону и заказать любые продукты. Или, еще проще, дать указания домработнице. И то и другое было для их положения элементарно. Возможно, именно поэтому она и выполняла еженедельный обряд.

Кумировой нравилось подойти к рынку, на глазах у суетящихся людей барственно раздать милостыню нищим, пройтись вдоль рядов, полюбоваться цветами и фруктами. Она старалась являться сюда без охраны, на присутствии которой почему-то все чаще настаивал Игорь Семенович. Вот и нынче она наказала телохранителям оставаться дома (который, кстати, в двух шагах от рынка), чтобы не превращать ее в музейную ценность, а сама с плетеной корзинкой наперевес (в этом Клеопатра также находила особую прелесть) отправилась, как она выражалась, цитируя свою покойную мамочку, «прицениться».

— Здравствуйте, Клеопатра Зиновьевна! — Женщина услышала мужской голос за своим затылком. Она не спеша оглянулась и встретилась с немного одутловатым усатым лицом. — Я уполномочен предложить вам неофициальный, но вполне серьезный разговор относительно вашего супруга. Вот, возьмите, пожалуйста, конверт. В нем — фотография из нашего досье на Игоря Семеновича. Незаметно откройте и посмотрите. Напротив рыночных ворот запаркован серый микроавтобус. Если я вас немного заинтересовал, будьте любезны в него зайти, там и побеседуем. Постарайтесь, чтобы на вас не обращали внимания, а если вам удастся что-нибудь заметить, пожалуйста, сохраните этот момент в вашей памяти.

Мужчина повернулся и направился к центральным воротам. Своей мешковатой одеждой он походил на пугало. На нем было светло-песочное длиннополое пальто, застегнутое, кажется, только на верхнюю пуговицу и оттого расходившееся книзу в разные стороны.

Клеопатра Кумирова отошла от торговых рядов и направилась к контейнерам, где складировали свой товар рыночные торговцы. Здесь обычно бывало достаточно пустынно, и женщина рассчитывала спокойно ознакомиться с содержимым бумажного конверта. На фотографии она увидела Игоря и Мстислава, с разных полюсов обрабатывающих молоденькую мулатку, похожую на одну знаменитую певицу с плаксивой мордашкой. Клеопатра бросила фотографию на дно корзинки и направилась к центральным воротам, в которых уже исчез незнакомец.

То, что ждало Кумирову внутри автобуса, оказалось для нее полной неожиданностью. Собственно, когда незнакомец деликатно прикрыл за ней дверь, она даже не сразу поняла, куда попала. Действительно, ей бы, наверное, никогда не пришло в голову, что в подобном задрипанном автомобиле может скрываться целая лаборатория. Осматриваясь, она постепенно, словно во сне, узнавала различные предметы: мониторы, компьютеры, видеомагнитофоны. Все это шипело, шуршало, даже как бы помигивало разноцветными огоньками. На одном из мониторов женщина узнала ворота рынка, на другом… окна собственной квартиры.

— Здравствуйте, уважаемая Клеопатра Зиновьевна. — Это произнес уже второй мужчина, обладающий необычными глазами: его веки были похожи на два спущенных воздушных шарика, так они одновременно и вздулись и сморщились. Он указал Кумировой на кресло, привинченное к полу. — Садитесь, пожалуйста. Вам здесь будет удобно и все видно. Меня зовут Нестор Валерьевич Загубин, а моего коллегу — Илья Титанович Брюкин.

— Спасибо. Все так странно. — Клеопатра устроилась в кресле, а корзинку поставила себе на колени. — Никогда не думала, что стану героиней детектива про собственного мужа.

Для вас, конечно, представит серьезное испытание узнать горькую, но полноценную правду о человеке, с которым вы столько лет бескорыстно прожили вместе, но нам кажется, что в раскрытии его тайной, простите меня, сугубо порочной и криминальной жизни давно настала необходимость. Одним словом, уважаемая, мужайтесь! — Нестор внимательно и вдумчиво всмотрелся в лицо слушательницы, цвет его одутловатого лица при этом изменился от желтого к пунцовому. — Если вас интересует компромат, которым мы располагаем, то мы готовы представить вам целый архив документов, убедительно доказывающих, что ваш муж — опасный преступник, виновный во многих злодеяниях, в том числе и в гибели вашей сестры, ее мужа и детей. Вы извините, за ради Господа, что я так на вас все оптом вываливаю, но, поверьте профессионалам, время, как говорится, не терпит. А для начала давайте посмотрим то, что называется «хоум видео». Запускай, Илья Титанович!