Остальные же, идущие позади, натыкаясь на свои первые ряды, либо так же застывали, либо пытались поскорее обойти, дабы избежать такой участи.

– Это чудо, чудо, – снова зашептала мать, радостно улыбаясь сквозь катившиеся градом слезы и прижимая плотнее свое дитя к груди.

От небольшой боли ребенок заерзал и тихо захныкал. Мать победоносно посмотрела вокруг и с улыбкой на лице произнесла:

– Мы выживем, мой малыш. Я знаю, боги не дадут нам погибнуть.

Женщина с опаской осмотрелась вновь по сторонам, словно боясь, что чудо исчезнет, но все оставалось по-прежнему и это еще больше вселило ей надежду на их выживаемость.

Она обратила внимание на свой сделанный ранее запас фруктов и даже нескольких овощей.

Судя по всему, ей хватит на первое время, а там будет видно, как поступить. Пока же ее радовало лишь одно. Они не остались в беде и кто-то, очевидно, сильно хочет их выживаемости.

Мать снова помолилась про себя и даже немного всплакнула. Но то уже не были слезы отчаянья.

Это были слезы небольшой уверенности в их будущем и в том, что совсем скоро они    попытаются настичь свое племя.

«А, нужно ли это? – подумала неожиданно женщина, внезапно испугавшись за свою дальнейшую судьбу, – вдруг, они не примут ее или еще хуже, причинят какую боль ей и дитя. Нет, – помотала она головой, – лучше я как-нибудь побуду сама, пока мой малыш хотя бы не станет на ноги», – и мать снова сильно прижала   его к своей груди.

Но мальчик не обратил на это внимания. Насытившись, он уже спал, и небольшое оказанное давление осталось незамеченным.

Осмотревшись по сторонам, она увидела, что погань и дальше продолжала свое движение на восток, не обращая на них никакого внимания.

«Это знак господний, – подумала вновь женщина, – значит, мне суждено пробыть тут довольно долгое время, – и словно в подтверждение ее мыслям где-то вдали прогрохотало, – наверное, будет дождь», – прошептала она, набрасывая на себя сверху   худенькое покрывало, но все же способное хоть как-то уберечь ее тепло для единокровного малыша.

Спустя время грянул дождь.

Даже не дождь, а настоящий ливень. Он разогнал накопившуюся массу неизвестно почему погибших тварей, и почти освободил от того надежного пальмового покрова, который хранил их молчаливое тепло.

Но это не пугало молодую женщину. Она прикрыла своим телом мальчика и спряталась под тонкой вязаной тканью, желая хоть как-то сблизить свое тепло с теплом ребенка, чтобы обогреться им обоим.

Наконец, дождь прекратился, и наружный шум потихоньку стих.

Женщина приподняла голову. Где-то вдали ясно виделся чей-то образ.

– О, господь, неужто я вижу лик господа нашего, – прошептала тихо она и   быстро спрятала лицо под мокрое покрывало.

Минуту спустя, мать снова бросила туда взгляд, но уже не увидела ничего.

– Наверное, я под покровом какого-то бога, – зашептала женщина, осматриваясь вокруг себя.

Пальмовый навес был практически уничтожен, а и без того хилые стены жилища разлетелись вовсе.

Она сидела под открытым небом и согревала теплом своего ребенка, даже не пытаясь что-то предпринять для совершенства своего временного убежища.

Вскоре выглянуло солнце, и через пару часов на земле восторжествовало тепло.

Женщина внимательно осмотрелась вокруг. Нигде не было видно той поганившей все вши.

Она исчезла, как будто растворилась. И лишь тщательно всмотревшись в близлежащие места, мать поняла, что та унеслась куда-то вместе с последними каплями дождя. Деревья освободились от гнета, и, казалось, радостно вздохнули, предлагая свои уцелевшие в битве плоды оставшимся здесь людям.

Спустя час, когда уже все хорошо подсохло, мать тихо положила малыша на небольшой, сделанный из тех же веток помост и, прикрыв его уже высохшей на солнце тканью, занялась ремонтом своего жилья.

Она принесла большие толстые жерди и, глубоко загнав их в землю, связала между собой крепкой травянистой нитью. Затем к ним же приторочила более тонкие, сделав из них хорошую основу для будущего переплетения пальмовыми листами.

То же проделала и со сторон, таким образом хорошо защитив себя от внешнего холода и всякого пришлого зверья.

Поискав на дороге, неподалеку от своего жилища самые большие камни, она занесла несколько вовнутрь. Сложив их горстью, затем вкопав немного в землю и перемазав глиной, женщина сделала примерное углубление для разведения костра.

После этого, отправившись снова поближе к дороге, принесла большое количество сухих дров и сложила в углу хижины.

Затем нашла кем-то оброненные копья с небольшими частями доспехов и так же занесла их внутрь.

Теперь, у нее было чем оборонять своего сына и даже на чем печь толокняные лепешки.

Само зерно она немного насобирала в чуть поодаль находящихся, наспех брошенных участках земледелия. Беда насильно угнала многих с давно обжитых ими земель, что давало возможность найти ей хоть какую-то помощь в пище для себя и своего младенца.

Работа не прекращалась до самого позднего вечера.

Ребенок все это время спал, лишь изредка просыпаясь для повторного кормления.

Казалось, он действительно знал, что от него требуется в настоящее время, и не мешал матери исполнять волю предков в умении приготовить себе в любых условиях самое обычное убежище.

Женщина попыталась разжечь небольшой огонь, приспособив к этому тоненькие сухие палочки деревьев, но из этого ничего не получилось, и она в изнеможении опустилась на землю, вытирая рукой капли обильно устлавшего ее лоб пота.

И тут ей на помощь пришла сама природа.

Уловив в ее далеком отливе какой-то блеск, женщина встала и пошла ему навстречу.

Подойдя ближе, она увидела что-то похожее на кусочек прозрачного камня. Женщина посмотрела по сторонам. Больше ничего рядом не было.

Тогда она взяла его в руку и покрутила в лучах предвечернего солнца.

Несколько раз перед ее лицом вспыхнула какая-то искорка света. Женщина присмотрелась к камню и увидела, что   одна его часть чем-то посечена, что придавало тому вид   не совсем гладкого и удобного в руке.

Тогда она направила его этой частью к солнцу и обнаружила, как небольшой лучик света отразился на земле. Женщина присела и поднесла камень ближе, и в ту же секунду на земле вспыхнула и задымилась какая-то сухая травинка.

Она бросила камень и испугалась. Но потом, осторожно подойдя к нему ближе, взяла его опять в руку и сделала, как прежде.

И снова он вызвал небольшой дымок на ссохшейся траве.

– О, боги, вы даете мне вновь чудо, – тихо зашептала она, бережно зажимая в руке этот камень и уходя к себе в хижину.

Разложив там небольшую сухую охапку травы, мать поднесла камень к свету.

Минуту спустя вовсю полыхал огонь. Это ободрило молодую женщину и даже привело в небольшой восторг. Она бережно положила камень в один из кусочков разорванной ею небольшой ткани и, наскоро приторочив его к своей одежде, занялась ведением своего небольшого хозяйства.

Огонь разгорался. Женщина положила охапку более толстых дров и на время удалилась.

Через короткое время она возвратилась с глиняным изделием в руке, сделанном в скором порядке. Пришлась обжигать его на костре.

В хижине возник запах гари, и это разбудило малыша. Он захныкал и заерзал на своем настиле.

– Потерпи, потерпи, маленький, – тихо говорила мать, продолжая свою работу.

Ей, во что бы то ни стало, нужна была вода, ибо без нее долго не протянешь.

Обжигая руки и стараясь как можно ближе держать сделанную ей посуду к огню, женщина то и дело посматривала по сторонам.

Но не было никого, кто был бы способен ей помочь и в случае чего оградить от опасности. Везде, куда не посмотри, не было видно никаких движений, и упорно стояла тишина.

Хижина постепенно наполнялась дымом, и   мальчик снова захныкал.

Мать на минуту отложила все в сторону и приблизилась к малышу.

– Не плачь, не плачь, прошу тебя, – тихо молила она его, присаживаясь рядом, чтобы покормить грудью.