Щелкнула дверь, любезно оповещая меня о том, что вновь я осталась одна в своей комнате.

Еще миг - и уступила нахлынувшему шквалу: дико, звонко завыла, чувствуя как по жилам разливалось жгучее облегчение...

***

И я отправилась туда.

Было страшно, жутко вновь опускаться в колодец с неистовым горем, разъедающей тело и душу болью, однако и по-другому поступить не могла.

Меня тянуло к ним. Тянуло подсознательной зависимостью. Тянуло, словно только там, среди пяти могил, был громадный пузырь воздуха среди толщи воды буйного, вездесущего, неукротимого океана.

У меня хватило смелости дойти туда, однако приблизиться к Шону так и не смогла. К этому кошмарному очагу боли и осуждения.

Просто, не смогла...

Отныне каждую ночь (скрываясь от чужих глаз) я ходила к Майе и проводила все время вместе с ней. И пусть я ей никто, и никогда не стану подругой, почему-то отчаянно я хотела ей доверять, сблизиться с нею. Говорить... Как когда-то эта Гостья принесла с собой надежду и спасение в мой дом, так и теперь, видимо, я искала в ее обществе сие волшебное, избавительное чудо.

Но Шон был слишком близко, а тяга - с каждым разом все сильнее.

И вот пришла ночь, когда я делаю движение дальше - и, словно срубленная секирой, падаю на колени перед своим палачом.

Горячие, соленые слезы по щекам... и дикий, болезненный крик из недр, казалось бы, уже истлевшей души.

***

Как бы я не старалась убежать от рассвета и чужих глаз, пламя не скроешь. Уснувшее горе опять я растрепала и пустила с новой силой по своим жилам. Безумие трепетало, рождая странные поступки и еще больше гнева к себе.

Сколько бы я не просила прощение, мой палач, судья отнюдь не слышал. И не миловал меня.

Ожидание - моя кара. И вместе с тем - очевидный жуткий конец был повторным, контрольным выстрелом в голову.

Однако... я все еще жива.

Жива, хоть и страдаю и исхожу, седея, от горя.

И Асканио сдался. Больше не мог закрывать на всё это глаза... пришел ко мне на мой одр, где была заживо погребена, и вновь поставил перед выбором.

- Ты же мне обещала, - жестоко, гневно схватил за грудки. Затряс. Закричал отчаянно, - ТЫ ЖЕ ОБЕЩАЛА! Что же ты делаешь?! Я же его четвертую! - реву я, и на глазах Аско тоже проступили слезы. - Что же ты за дура-то такая?! Дался он тебе?!

- Я его люблю! - болезненно протянула я. - Я его люблю... Очень люблю...

Выпустил из своей хватки - осела на землю. Сижу, содрогаюсь от спазмов истерики и рева.

Отступил шаг назад. Вытер рукавом свое лицо. Глубокий вдох.

А затем его голос вновь стал холодным и черствым.

- Что бы я тебя больше здесь не видел. И я тебя прошу, перестань... позорить себя. Какого-то малолетнего упыря себе нашла, и теперь разводишь целую трагедию. Сходишь с ума, будто больше мужиков нет на всем белом свете!

- Для меня - нет! - яростный взгляд в глаза.

- Да ты их - и не видишь! Не хочешь даже замечать! Сколько прожила - никого к себе толком не подпустила! А теперь вот на - ополоумела старуха.

Молчу, виновато опустив голову.

Выжидание его. Тяжелый вздох - и вновь уставил на меня свои глаза:

- Я тебя предупредил. Еще один спектакль здесь - и ничего уже не надо будет твоему мерзкому хахалю...

***

С тех пор я решила притвориться. Отчаянно, искусно начать лгать и рисовать то, что от меня все ожидают, дабы потом... могла спокойно и вдоволь насладиться тем, чего так искренне жаждет душа.

Днем исправно играла роль беззаботной служительницы Ордена: занималась общественными делами, участвовала в заседаниях суда, читала книги, даже изредка вела лекции по всемирной истории, философии, этики и медицины в школе при Искье. А уже ночью (пусть теперь уже и не каждую), но, вопреки всему, шла к Шону... украдкой, духом. И упивалась горем сполна.

С любым шорохом - тут же таяла, словно мираж.

Время шло, а эта моя двойная жизнь все же добралась до ведома этого чертового Колони. И, почему-то, вновь стала ему противной и неугодной, став словно кость поперек горла.

Очередной рассвет. Я вернулась в тело, однако вместо привычной окружающей темноты - в глаза выстрелил медовый свет лампы.

Замерла в страхе... и жуткой догадке.

Тягучий миг - повернула голову к гостю.

Асканио.

Конечно же, он.

Боюсь моргнуть.

- Ты неисправимая... - едва слышно шепнул; несмело закачал головой. - Вот уже скоро десять лет исполнится, как все это произошло, а ты никак не смиришься...

- Д-девять, - невольно поправила я.

Ухмыльнулся. Провел языком по зубам, а затем цыкнул. Тяжелый вздох.

Робко, с опаской, приподнимаюсь с постели. Еще движение - и опустила ноги на пол. Расселась.

Виновато, стыдливо спрятала взгляд.

- Да хоть и девять, - наконец-то отозвался. - Разницы никакой. Но, а если и так. Ладно... Осталось тут уже немного. Да вытерпи ты. Самое сложное уже позади. Съезди к своему Матуа, к Жо. Поживи у них. Ну, невозможно же всё это наблюдать! Или ты думала, что я совсем слепой? Или... или дурак? Почти КАЖДУЮ НОЧЬ - это... это я даже слов не подберу. Ты - сумасшедшая. Ты понимаешь? Су-мас-шед-ша-я. Всё надеешься, он тебя простит? Окстись! Плюнет в лицо, рассмеется и уедет. И никому не надо будут эти твои пятнадцать лет сумасбродства и самобичевания.

- Я знаю... - едва слышно шепнула.

- Хорошо, что ты знаешь! - гневно рявкнул он. Пауза... продолжил. - Но плохо понимаешь. Потому что всё еще ждешь. Где-то там внутри тебя сидит эта безрассудная надежда и выжидает, что вдруг возьмет и прорастет в деяния. Очнись! Ты их всех захоронила, а не дала сбежать! Ты их обрекла на сепультуру, причем на пятнадцать лет. Если у него есть хоть грамм самолюбия, он тебя... не простит.

... и вновь тишина между нами.

Встал вдруг. Глубокий вдох, обрушил на меня свой взгляд.

- Завтра что бы тебя здесь не было.

- Ч-что? - в ужасе уставилась я на него.

- Езжай к Матуа, в Лондон, или в Рим, Майами - куда угодно. Остынь. Приди в себя... А дальше - мы посмотрим, ... что из этого всего выйдет.

- Долго ты еще меня будешь шантажировать всем этим? - решаюсь на смелость. Невольно, иронически, сквозь жуткую боль, улыбаюсь я.

- Долго... пока ты не отступишься от своих... глупостей.

(тягучая тишина; взгляд около - его, мой)

И снова решаюсь на сопротивление:

- Если бы ты хоть когда-нибудь по-настоящему любил, то понял бы меня.

Внезапно хмыкнул. Болезненно так, саркастически. Уставил взор на меня.

- Только из-за этого и вожусь еще с тобой.... уступаю.

Побледнела я от прозрения. Глаза мои расширились. Испуганный взгляд на брата.

- Ты мне никогда о ней не рассказывал...

Смолчал. Глубокий, болезненный вздох. Прошелся к двери. В последний момент замер. Тяжелые мысли. И вдруг, не оборачиваясь:

- Потому что нечего рассказывать.

Рывок полотна на себя - и мигом скрылся в проходе.

Глава 73. Год Икс

***

В семье Матуа за это время (за те прошедшие десять лет) случилось новое пополнение. Луи и Мария, вопреки всему, настояли на усыновлении Мигеля, того самого мальчика (человека), которого когда-то, как и саму Марию, лечил собою Матуа. А когда ему исполнилось двадцать лет, нынешний его отец обратил оного в Древнего.

Как по мне: я была только и рада. Отличный юноша, хорошая поддержка и наставление для Жо. И новый повод мне - о ком-то заботиться. Я переехала в Лондон и стала чаще видеть этих двоих. А иногда и они сами приезжали с пригорода ко мне на уик-энд или каникулы.

Моя Жо... Послушная росла. Красивая. Умная: олимпиады, конкурсы, излишняя тяга к книгам и знаниям.

... отважная. Матуа. И, казалось, ей было все ни по чем.

Достижения этой девчушки я воспринимала как свои собственные: искренне им радовалась, гордилась и наслаждалась ими. Жозефина, она вновь наполнила мою жизнь смыслом и дала силы дальше ковылять по своему тернистому пути. Да, я послушала наставление Асканио. Вот только в этот раз уже не со страха. А из собственного изнеможения.