- Ч-что ты с собой сделала? – осмеливаюсь я на слова.

- Вот об этом я тебе и говорила, - тяжело вздохнула Мария и печально улыбнулась. – Теперь она у нас - такая…

- А мне нравится, - торопливо вставил слово мой муженек и крепко обнял девчонку за плечи.

- Полгода отсутствия – и такие перемены. Ты меня пугаешь, Жозе, - все еще недоумевала я.

- Ничего, все это к лучшему, - мило улыбнулась та в ответ и, едва оторвалась от Шона, тут же принялась расцеловывать меня. – Я так скучала.

- Прости, не могли раньше вырваться. Майя рожала. Вот мы всем семейством и поддерживали ее весь этот период.

- И кто на этот раз?

- Опять мальчик, - мило улыбнулась я и шутливо закачалась из стороны в сторону.

(сии роды принимали уже профессионалы, в больнице, однако на моем присутствии во время процесса Дейнли все же настояли: а я только за).

- А вы когда… осмелитесь? – внезапно отозвалась Жозе.

Смысл сказанного тут же пришпилил меня к полу, ужалив в самое сердце. Вмиг едва заметно коснулся меня Шон, приводя в чувства. Собраться с духом и быстро разыграть сцену, дабы сдержать сорвавшуюся лавину.

- Так. Стоп, - резкий шаг назад. Меряющий взгляд с головы до ног. – Это точно - моя малышка Жозефина Мария Матуа? Или кто-то иной?

- Иной, - загадочно ухмыльнулась та. – Иной.

Ее боль тотчас разлилась по мне, заставляя еще сильнее поежится.

- Ладно, пошлите за стол. Майя передала торт и индейку. Вторая, правда, уже прилично остыла. Но…, - быстро отозвался Крег, пытаясь сгладить, замылить ситуацию.

Повелась. Живо хватаюсь за локоть своего Чертенка и иду едва ли не наощупь, в голове перебирая жуткие мысли.

***

- Рассказали? – едва слышно прошептала я Марии на ухо.

- Еще нет.

- Что рассказали? – наглым образом ошарашила нас Жозе, нарочно желая устыдить в неловкой конспирации.

Удивленно оглянулись.

И вновь пытаюсь играть, игнорируя нарастающую тревогу.

- Луи, тебе еще добавить индейки? – иронически отозвалась я и уставилась на своего бедного друга-папашу.

- Нет, спасибо, уже не лезет, - недовольно пробурчал Матуа и торопливо встал из-за стола.

Было видно, что он уже готов взорваться от негодования. Причем, не из-за вызывающего поведения Жо, а из-за собственного бессилия: ведь никак не мог противостоять тому, что предстояло совершить. Все мы были еще не готовы отпускать нашу крошку во взрослую жизнь, причем отнюдь не человеческую, а полную вампирско-полукровского безумия; мы не готовы были ее отправлять в дальнее, полное бед, боли и предательств, плавание серди, порой, излишне бездушных мелких кораблей и жестоких громадных флотилий. Конечно, всегда будем рядом и изо всех сил стремиться ее оберегать, однако... это не умаляет наш, родительский, страх...

- А тортик? – ехидно улыбнулся Шон.

(и все-таки недолюбливал мой муж Луи Батиста, а все из-за собственной ревности: беспочвенной, безусловно, однако сие уже ему было не втолковать)

- Нет, спасибо, - все так же сдержано, вежливо, но с нотками злости, ответил Матуа.

- Жо? – любезно поинтересовался у девчонки Крег, но уже без этого нелепого выражения лица.

- Нет, спасибо. С меня и сока хватит.

Повисла неловкая тишина.

Тягучие минуты...

И вдруг отозвалась виновница "торжества":

- Ладно, - тяжело вздохнув, нелепо шлепнула ладонями по коленям, а затем, резко отодвинувшись от стола, уверенно отчитала, - я пойду к себе. Никто не против?

Короткий вдох – встала и, не дожидаясь нашего участия, спешно подалась прочь.

Дать ей скрыться за дверью, и я первая решилась вступить в бой:

- Если хотите, я возьму это на себя.

Молчаливые рассуждения - и несмело закивала головой Мария.

- Если честно, мы на это и надеемся. Сама понимаешь, трудный возраст. Она нас не то, что не слушается, а в прямом смысле слова - не слышит. Порой мне кажется, если бы она меня увидела стоящей на голове, то даже бы не отреагировала, не заметила. Я не знаю, что с ней творится. Стала замкнутой, молчаливой. Ничего у нее не спросишь, ничего ей не скажешь - все в штыки, и мы с Луи - словно самые жуткие враги на всем белом свете. Мигеля тоже ни во что не ставит, посылая его заниматься своим делом. У меня уже руки опускаются. Честно, я не знаю уже, что с ней делать.

- Ничего с ней не надо делать, - вдруг резко вклинился в разговор Шон, перебивая слова отчаявшейся матери. - Это - возраст такой. Каждый день что-то важное случается. Причем, то, что для вас - мелочь, для нее, непременно, будет трагедией. И, поверьте, у них проблем гораздо больше, чем у нас. А все потому, что помимо судьбы, подкидывающей им испытания, они сами себе многое надумывают и доделывают. И это я сужу и по себе, и по совей сестре, и по своим друзьям. И прочим особям и вещам, с которыми мне довелось столкнуться. И самое интересное во всем этом то, что... кто-кто, а отнюдь не родители теперь им за искреннего собеседника. Это - норма. Это нужно принять... и пережить. Благо, есть те, кто в этот сложный период краха прежних устоев и построения нового моста к вам, к маме и папе, выслушает, поймет, поддержит и подскажет. Это - друг. И дай Бог, он будет достойный, мудрый и честный. В вашем случае - Виттория. Иногда еще - Мигель и я. Подходим ли? Решайте сами.

Но учтите, прошло то время, когда она цеплялась за вашу руку. Смиритесь, Жозе выросла. Взгляните на нее: еще год - и перед вами расцветет бутон, явив прекрасную женщину. Нет, безусловно, для меня, как и для вас, она всегда будет маленькой русой девочкой, которой на встречу хочется привести не духи и цветы, а игрушку. Однако, это - неправильно. Нельзя останавливать жизнь, замедлять рост... лишь потому, что мы еще не готовы. Она - готова. А это уже - приговор. Вы та мораль, которую сейчас отнюдь не хочется слышать. Вы - та совесть, которую скорее ненавидишь за устыжение, за осуждение, за непонимание, за советы и преграды. Вит, ты тоже не наседай на нее с этой ее переменой. Пусть делает, что хочет, главное, чтобы не во вред себе. Я не говорю полностью наплевать на нее. Отнюдь нет! Но отпустите девчушку - пусть она расцветет. А если что, каждый всегда готов ей подставить свое плечо. Мы всегда рядом. Не рубите побеги... иначе всем достанется, а она все равно прорастет, вот только уже криво и совсем не там и не так, где и как следует. Чем больше давление - тем сильнее сопротивление. Это - физика. Это - жизнь. Вспоминайте себя в свои семнадцать и принимайте разумные решения. И тогда, вполне вероятно, этот мост быстрее достроится... и уже другом для нее станет не кто-то со стороны, а вы - сами...

Печально опустила я голову.

Подруга...

А ведь Шон прав. Если для меня она всегда была дочерью, то для нее я, в первую очередь, - подруга. А почему бы и нет? По-моему, нынче это самый большой комплимент, на который от нее можно рассчитывать.

Так и быть.

Моя роль определена. И, во что бы то не стало, я с ней справлюсь.

Взгляд на Матуа.

- Луи, ты не против?

Молчит. Скрипит зубами. Хмурится... Но еще тягучая минута сопротивления - и обернулся. Взгляд в глаза.

- Только не отдай ее Эйзему.

- Я быстрее умру, - вполне серьезно отчеканила я.

Миг - и ухмыльнулся.

- Или сожжем все дотла, - съехидничал Луи Батист.

Коварно улыбаюсь.

- Или сменим Орден.

Рассмеялся.

- Не дай ей наделать ошибок.

- Не дам. Тут без вариантов.

В какой-то момент мне показалось, будто мы с Матуа делим власть над нашим общим ребенком. Невольно, резко метнула взгляд сначала на Шона, затем на Марию.

Ревности и неверных мыслей на их лицах не проступало.