***
Путь выбран - приступить к исполнению.
Асканио был благоразумен, а посему подчинился наставлениям Фернандо.
Мне же оставалось ждать вечера, чтобы пуститься в последний путь бренности под покровом тьмы.
- Виттория, - вдруг, тихо, с какой-то болью в голосе, отозвался Авалос. Ступил шаг ближе, робко обнял - невольно поддалась. Горький шепот над ухом. - Любовь моя, я не знаю, что дальше нас ждет. Могу лишь предполагать и надеяться. Но я уже видел один из худших из вариантов развития событий, где ты осталась одна, где я был в недосягаемости.
- Ферни...
- Выслушай меня, родная.
(вынужденно подчинилась, опустила голову ему на грудь и замерла, непроизвольно дрожа от страха потерять его вновь)
Все очень сложно, и как бы не случилось, пообещай мне, что... Я знаю, верю, и видел, ты - идеальная жена, верная, безупречная... ты - ангел, и я был, и ныне есть, безумно счастлив, что мне так в жизни повезло. Я не просто повстречал тебя, а ты была... моей.
- И нынче есть, - спешно поправила.
Несмело кивнул головой.
- И нынче моя. Но пообещай, если вдруг... если что случится со мной, и меня не станет. Обещай, что не будешь мучить себя, не будешь грустить, не будешь так долго и болезненно оплакивать.
- Фернандо!
- Нет, Виттория, - не сдержался от резкости, - пообещай, что если меня не станет, то ты будешь дальше жить полной жизнью, как если бы меня вовсе не было. Я ценю твою любовь... но не стоит все это таких безрассудных жертв, особенно теперь, когда... жизнь может быть куда гораздо дольше нескольких десятков лет. Пообещай, что если повстречаешь того, кто сможет быть достойным тебя и твоей любви, ты не отвернешься от него. По крайней мере, только не во имя памяти и чувств ко мне.
- Авалос! - гневно чиркнула зубами и отстранилась от него.
Но гнев мой так и не успел взорваться в полную силу - Фернандо крепко сжал мои плечи. Пристальный взгляд в глаза.
- Господь нам дал второй шанс, и шанс мне все исправить. Я видел все, и благодарен, но, как муж, приказываю... не ждать меня вечно... как клятву давали - со смертью моей... меня отпусти.
- Ты не можешь меня снова покинуть, - слезы застыли на глазах, боясь сорваться вниз.
- И не покину. Голову даю и душу на плаху, - неосознанно встряхнул меня, прогоняя наплыв истерики, - изо всех сил буду стараться, слышишь, обещаю, буду стараться быть рядом с тобой, но я не всемогущ... и не бессмертен, даже не смотря на перемены. Прошу...
Молча опустила взгляд в пол.
- Виттория...
Несмело, едва заметно кивнула, и сглотнула ядовитый ком боли, обиды и злости:
- Тогда и ты пообещай, что забудешь.
Раздраженно цыкнул и выпустил из объятий. Шаг в сторону, взор поплыл по комнате.
- Я не прошу меня забыть, я прошу жить дальше и попытаться быть счастливой. Понимаешь?
Через силу, ответила, подчинилась его напору:
- Понимаю.
- Ладно, тебе пора. Уже давно стемнело. Помни, недалеко от северных ворот тебя будет ждать Ар де Ивуар. Ты его узнаешь - старец, в простой, ситцевой, темно-коричневой одежде священника. Короткая седая борода, плешь на затылке и грустные, усталые, цвета неба, глаза.
- Ты ему веришь?
- Как себе.
Шаг к двери, но замерла, уцепившись за ручку. Полуоборот - и набраться храбрости сознаться, признаться в том, что так долго грызло, гноило мою душу:
- Фернандо.
- Да, Виттория? - живо уставил на меня свои черные глаза.
- Ты же знаешь, что у нас был ребенок?
Резко опустил голову, болезненно сжал кулаки, скривился. Едва слышно:
- Да...
Пристыжено уткнула взгляд в пол и я.
Безмолвствую, не набравшись смелости на продолжение, сказать заветное... "прости".
Тяжелая пауза, и вдруг он первым отозвался:
- Что было, то было. Теперь все будет по-другому... и лучше.
Благодарно улыбнулась, уставилась на него. Молчу.
- Никто не виноват. Видимо, судьба у нас была такая.
- Но я... - решаюсь на покаяние.
Застыл в удивлении (невольно вздернув бровями).
- Если бы я тогда не солгала...
Переменился в лице, молчит.
- Если бы... пусть и нарушила слово, пусть не помогла бы ей.
- Ты о чем? - не выдержал, замер, не шевелясь.
- Я знала, что задумала Лукреция. И нарочно покрывала ее обман. Если бы... - (молчит), - то, возможно, все были бы живы. И тогда Господь не наказал бы меня, и не забрал его.
(тяжело сглотнула;
ну вот и всё... призналась)
Но вместо злости, негодования, осуждения... или ненависти, на его лице расплылась добродушная улыбка.
Неспешно подошел ближе и обнял, привлек к себе - поддалась. Поцелуй в макушку.
- Глупенькая моя. Чем ты, какими только мыслями не калечишь себе душу. С ними, со мной все было давно решено. И без твоей помощи она бы сбежала. Это же - Лукреция. Ее нрав никому не под силу было обуздать. А вся та рокировка, при которой мы с Роберто выбыли из игры, - свершилась бы так или иначе. Все было предрешено задолго до твоих... слов.
- Тогда почему? - несмело подняла глаза вверх, пытаясь заглянуть ему в лицо.
- Не знаю... - крепче сжал, поцелуй в лоб. - Не знаю, моя дорогая.
"А я знаю..." - наперекор прошептала моя душа.
Глава 9. Погружение
Все шло по замыслу.
Удивительно, но своего скакуна нашла недалеко от того места, где пару дней назад его оставила.
Оседлать животное - и пуститься в путь.
У северных ворот меня окликнул старец...
***
В какой-то момент расспросов и попыток лгать окружающим, я окончательно уверилась в том, что тянуть с "кончиной" нет смысла, и Фернандо несомненно прав. Увидеть тех, кому ты верил, и кто тебе так рьяно и открыто, добродушно доверял, подарить им пуд лжи и притворства, проститься, нарочно роняя в души еще больше боли и разочарования... Нет, все это было ни к чему.
Придаться прощальному омыванию греховной плоти, огласить завещание, помолиться Господу - и довериться священнику, как самой себе.
Испуганно зажмурила веки и замерла.
Удар. Болезненный, жуткий удар - и оцепенение.
Короткие мгновение - и боль отступила, оставив по себе лишь прозрачный шлейф страха.
- Не бойтесь, Синьора. Все будет хорошо, - словно прочитав мои мысли, прошептал старик. - Думайте о хорошем, думайте о своем муже и о всем том, что ждет вас впереди. Скоро всё закончится, переменится - и вы свободными птицами помчите дальше по своей судьбе.
***
(А с к а н и о)
Я понимал, что не все так просто.
И более того, тот, кто не смог сам за себя постоять, и лишь волей случая остался живым и свободным, не в силах заступиться, защитить мою сестру.
Авалос давно уже был не таким, как раньше. Более того, принципы, мягкость и добродушие убили в нем воина, мужа, за которым раньше шла целая армия. За которым шли даже слепые и маловерные, перед которым отчаянно падали стены городов и фортов.
Маркиз де Пескаро перестал быть самим собой, тем, кому бы я мог доверить ее, хрупкую...
***
(А с к а н и о)
- Оливеретто, седлай лошадей, мы направляемся в Рим.
- Я слышал про Вашу сестру, соболезную, - замялся тот, как никогда в жизни доселе. Не знал, что он способен на сочувствие. Ладно, плевать.
- Благодарю, - едва осознанно ответил, подхватил со стола свои ножны с мечом, и, на ходу прикрепляя их к поясу, тут же направился к выходу, - у меня будет для тебя задание...
***
(А с к а н и о)
Получил наставление и мой дальний родственник по линии отца, бастард рода Ровере, Матиас дела Ровере, второй муж нашей кузины. Я верил ему, как себе. И многие дела пришлось нам вдвоем провернуть, причем зачастую такие, о которых лишь мертвые помнят.
Более того, этот человек находился уже в том возрасте, когда смерть, отчаявшись его заполучить насильственным путем, смирилась со всем, перестав ходить по пятам, покорно села в кресло и, просто-напросто, стала дожидаться, когда к своему концу добегут последние годы грубого, бесстрашного существования, что едва ли смогут сложиться в десяток.
