– Значит, договорились.

– Ни о чем вы не договорились! – вскричал Джон. – И никуда ты не поедешь. Бегство никому не поможет!

– По крайней мере это позволит Гарету вернуться!

– Нет! Я не стану жертвовать одним своим ребенком ради другого! – Столь яростная вспышка Джонатана обратила Анжелику в камень, и она даже не обратила внимания на простертые к ней руки. Однако он все же привлек ее к себе и забормотал, гладя по спине: – Анжелика, просто должно пройти еще немного времени. Вы же с Гаретом договорились, что ты пробудешь здесь целый год…

– Да, но с тех пор обстоятельства переменились.

– Совершенно верно, дорогая, они переменились. И теперь у тебя еще больше причин остаться в «Круге Д».

– Нет, – глухо ответила она, уткнувшись Джону в грудь, – теперь у меня еще больше причин уехать.

– Анжелика, дорогая, обожди хоть немного, – взмолился Доусон, заглядывая в полные слез глаза. – Пусть по крайней мере кончится год, о котором вы условились с Гаретом. Это совсем недолго.

– Это время покажется мне вечностью.

– Ну хорошо… тогда дождись хотя бы своего дня рождения… он в феврале. Я пока не говорил тебе, хотел сделать сюрприз, но я получил письмо от тети Минетты. Ты ведь помнишь ее, не так ли?

– Тетя Минетта?.. – Теперь ее память без труда возвращалась в прошлое. Перед мысленным взором предстала добрая нянюшка, которая была у них с мамой единственным близким человеком. – Мамина тетя Минетта?!

– Да, дорогая. Она по-прежнему живет в Новом Орлеане. Когда вы с мамой пропали, я, как мог, помогал ей – ведь это была последняя ниточка, связывавшая меня с вами. Если бы не жестокая лихорадка, задержавшая ее отъезд, она наверняка оказалась бы в одном фургоне с вами. Едва почувствовав в себе силы для путешествия, она принялась собираться, но тут пришло письмо с печальным известием. Когда ты нашлась, я тут же сообщил тете Минетте, и она пообещала приехать на твое восемнадцатилетие. Мы хотели устроить сюрприз. Ты ведь не захочешь обижать ее, дорогая?

– Папа Джон…

– Или обидеть меня?..

– Ну ладно, – порывисто вздохнула Анжелика, не в силах устоять перед мольбой, светившейся в его взоре. – До той поры я останусь. Мне еще никогда не приходилось по-настоящему праздновать день рождения. Двадцать пятого февраля. Откуда мне было знать?

Рыдания сжали ей горло, Анжелика резко повернулась и поспешила укрыться в своей комнате. Жестокая, беспощадная реальность не давала ни минуты покоя. Да, теперь она точно знает, кто она такая, и когда появилась на свет, и что означали ее ужасные сны. Теперь она обзавелась не одной семьей, где ее любят, а сразу двумя. Она больше не нищая кухарка, а дочь хозяина большого имения, со всеми вытекающими отсюда последствиями. После того как ее права на это место были доказаны, даже ковбои на ранчо стали проявлять к «самозванке» некоторое почтение. Однако не стоило большого труда догадаться, что они предпочли бы видеть на ее месте Гарета. Ведь она невольно принесла его в жертву.

Главнокомандующий вооруженными силами восточных провинций и зять господина президента, генерал Мартин Перфекто де Кос, испепелял гневным взором стоявшего перед ним человека. Невысокий, ширококостный, он так и пылал от негодования. Однако начальственный гнев нисколько не тревожил одетого в роскошный мундир красавца аристократа.

– Да как ты смеешь поучать меня, Эстебан?! Можно подумать, что свои эполеты ты получил на поле боя! Я не нуждаюсь в твоих советах… я не мальчишка!

– Я и не думал поучать тебя, Мартин! Я просто хотел напомнить об опасности нынешней ситуации. Техасцы воспрянули духом от легких побед. Шпионы доносят, что у них набралось уже пять сотен добровольцев…

– И у меня более чем достаточно сил, чтобы отбить их атаку! Я подготовился, как требовалось – и даже сверх того!

– Ты уверен?

– Я более чем уверен! Зато ты, Эстебан, вовсе не так наблюдателен, как считает Антонио, иначе держал бы свои сомнения при себе. Мало того, что перекрыл все улицы баррикадами, я еще разместил в домах снайперов, а на колокольне поставил пушку, которая сможет простреливать всю округу. Я также не поленился перенести сюда свою ставку, – и генерал выразительным взглядом обвел каменные стены старого монастыря, – и смогу управлять ходом сражения, не подвергаясь риску. От города нас отделяет река, да и сами эти стены выдержат любой штурм. В любом случае мои действия не нуждаются в твоей оценке.

Эстебан заставил себя прикусить язык. Не стоило дразнить Мартина. Еще пара неосторожных слов – и разразится ссора, а Эстебану совершенно не улыбалось быть вышвырнутым за пределы Сан-Антонио под защитой всего двух личных телохранителей. Он изобразил на лице дежурную улыбку:

– Извини, Мартин. Но Сан-Антонио-де-Бежар… потеря этого города была бы для нас сильнейшим ударом. И мне не хотелось бы расстраивать Антонио рапортом о его сдаче.

– Сан-Антонио-де-Бежар – предмет моих забот, Эстебан. И должен признаться, меня чрезвычайно раздражает необходимость то и дело об этом напоминать!

– Подавление мятежа в Техасе – предмет наших общих забот, Мартин. Но на ход моих мыслей не может не влиять персональная заинтересованность.

– Персональная заинтересованность?.. – Как ни старался, генерал Кос не сумел погасить злорадный блеск в глазах. – Ты имеешь в виду романтическое увлечение, Эстебан? Тогда понятно то целомудрие, которым ты удивил всех в Сан-Антонио. Пожалуй, именно из-за воздержания ты стал таким неуживчивым. Я не раз испытывал такое на себе.

Эстебан растянул рот буквально до ушей, стараясь не выдать своего отвращения. Ну ладно, по крайней мере удалось отвлечь Мартина. Дела сердечные не чужды никому, и генералу в частности. Надо только подтолкнуть его в нужном направлении.

– Да, Мартин, ты на редкость проницателен. Действительно, есть женщина невероятной красоты, и между ней и мной стоят банды мятежников. Это немало удручает меня, и с тем большим нетерпением я жду, когда же мы положим конец восстанию и я получу возможность до нее добраться.

– И ради этого ты решил возглавить администрацию этого района после окончания конфликта?..

Эстебан, изумленный такой осведомленностью, чуть не выпалил какие-то возражения, но генерал благодушно засмеялся:

– Нет, не пытайся отрицать! Антонио признался, что был немало удивлен той настойчивостью, с которой ты добивался столь ничтожной должности. Да у тебя же все на лице написано, Эстебан! Итак. у похитителя женских сердец у самого похитили сердце! Ах, Эстебан, неужели тебе не жаль рухнувшей репутации?

– Какой еще репутации, Мартин? – сердито спросил Эстебан, не в силах долее притворяться.

– Ну что ты! Ведь ты уступал лишь самому Антонио в любовных эскападах, о тебе судачила вся столица! Между прочим, во многих ты возбуждал ревность своими невероятными успехами…

– Счастлив узнать, что успел на славу развлечь столичных зевак.

– Признайся, что ты и сам развлекался на славу, а, Эстебан? Впрочем, так или иначе, но этому пришел конец. Теперь, когда ты ради одной забыл обо всех остальных…

– Пожалуй, так оно и есть…

– Она приворожила тебя! Ах, Эстебан, какой позор! Как ты позволил такому случиться?

– Мартин, мне немного прискучил этот разговор.

– Да, я понимаю, неловко обсуждать столь непривычную для тебя влюбленность. Зато теперь, когда я понял истинную причину, мне будет легче со снисхождением выслушивать твои тирады. Я даже постараюсь забыть о тех глупостях, которые ты успел здесь наговорить.

– Ты слишком добр, Мартин, – буркнул Эстебан, страдальчески кривясь.

– Да, я таков, – Генерал Кос приосанился и постарался вложить в эту незначительную фразу некий сокровенный смысл. – В любом случае не тревожься. Если на нас нападут, мы будем готовы отразить атаку и одержать полную победу.

– Твои слова сняли камень с моей души, – не в силах сдержать сарказма, заявил Эстебан и вежливо поклонился. – А теперь, с вашего позволения, я бы хотел вернуться к себе.