– Для тебя самой лучше, если в этом гарнизоне будет полный порядок. Кале – наша самая надежная опора. Все английские владения в Северной Франции были получены благодаря тому, что мы удерживали Кале.
Дальше мы ехали молча. Даже на привалах герцог почти не общался со мной, разве что в середине дня, когда мы остановились перекусить, поинтересовался, не слишком ли я устала; я сказала «нет», а он сам позаботился, чтобы меня хорошо и вкусно накормили, потом сам подсадил меня на седельную подушку, и мы тронулись дальше. Опять же в тишине. Через некоторое время к нам прискакал голубоглазый оруженосец герцога, командовавший авангардом; он склонился передо мной в низком поклоне, изящно взмахнул шляпой и стал что-то быстро и непонятно докладывать моему супругу, после чего снова умчался, а мы, прибавив скорости, двинулись вперед.
Уже спустились сумерки, когда впереди возникли могучие высоченные стены крепости Кале, возвышавшиеся над прибрежной равниной, затянутой туманом. Всю землю вокруг пронизывала сеть пересекающихся каналов и канав, отделенных друг от друга небольшими воротцами; над каналами клубился густой туман. Оруженосец герцога снова появился рядом с нами, когда флаг на самой высокой башне чуть приспустили в знак того, что нас приглашают в крепость. Огромные крепостные ворота распахнулись, и оруженосец, разворачивая коня, весело произнес:
– Ну вот, мы почти дома.
– Это не мой дом, – отрезала я.
– О, скоро будет вашим, – возразил он. – Это одна из величайших крепостей, и она принадлежит вам.
– И там в самом разгаре мятеж?
Он покачал головой.
– С мятежом покончено. Просто солдатам гарнизона несколько месяцев не давали жалованье, вот они и решили отнять у купцов Кале шерсть, то есть попросту украсть ее из амбаров, а потом заставили купцов платить за нее выкуп. Сейчас милорд Бедфорд вернет купцам деньги, и дело с концом. – Оруженосец усмехнулся, увидев мое озадаченное лицо. – Да что вы, миледи, это же сущие пустяки! Если бы солдатам вовремя заплатили, такого никогда бы не случилось.
– Но почему же в таком случае милорд Бедфорд кого-то казнил?
Улыбка на его лице сразу потухла.
– Чтобы они запомнили: если в следующий раз их жалованье запоздает, им придется ждать столько, сколько нужно милорду.
Мой муж ехал рядом и молча слушал наш разговор. Я посмотрела на него и спросила:
– А что там происходит сейчас?
Мы уже приближались к стенам крепости; солдаты сбегали по склонам крутого холма и строились в ряды почетного караула. На этом холме, в самом центре города, и высилась крепость, охраняя и порт, расположенный на севере, и болотистые луга на юге.
– А сейчас произойдет следующее: я уволю тех, кто выкрал товар у купцов, а также прежнего командира, и назначу нового. – Герцог быстро взглянул на своего оруженосца. – Тебя вот и назначу.
– Меня, милорд?
– Да, тебя.
– Это огромная честь, милорд, но я…
– Ты что, намерен со мной спорить?
– Нет, милорд, конечно же, нет.
Молодой человек смущенно примолк, а мой муж, улыбнувшись ему, заключил:
– Вот и хорошо. – И, повернувшись ко мне, пояснил: – Дорогая, моего молодого оруженосца и друга зовут Ричард Вудвилл; он участвовал почти во всех сражениях, которые мы вели во Франции. Мой брат, наш покойный король Генрих Пятый, посвятил его в рыцари прямо на поле брани. Его отец также верно служил нам. Ричарду еще и тридцати лет не исполнилось, но в моем окружении нет более верного и надежного воина. И ему, я уверен, вполне по силам управлять этим гарнизоном. А пока командующим здесь будет он, можно не сомневаться: в крепости не возникнет ни мятежей, ни жалоб, ни мелкого воровства. И приказы мои, разумеется, оспариваться тоже не будут. Я прав, Вудвилл?
– Вы совершенно правы, сэр.
Мы миновали городские ворота, проехали по темному, полному эха коридору между толстенными стенами и двинулись вверх по вымощенной булыжником улице мимо повешенных мятежников, тела которых тихо покачивались на виселицах, мимо кланявшихся нам горожан – прямо к замку Кале.
– Так мне прямо сейчас остаться здесь? – уточнил Вудвилл, словно речь шла всего лишь о том, где ему переночевать.
– Пока нет, – ответил мой муж. – Мне нужно, чтобы ты был рядом со мной.
В Кале мы провели всего трое суток, и этого оказалось вполне достаточно: герцог уволил полгарнизона, послал в Англию запрос на замену войска и предупредил командира крепости, что в ближайшее время его на этом посту сменит сэр Ричард Вудвилл. А через три дня наши кони уже снова грохотали по булыжной мостовой, направляясь к воротам крепости; теперь мы устремились на юг, в Париж, и оруженосец Вудвилл вновь скакал впереди, возглавляя авангард, а я тряслась на неуклюжем першероне позади одетого в латы и такого же неуклюжего воина. Мой супруг, как всегда, ехал рядом со мной и, как обычно, хранил мрачное молчание.
В дороге мы провели два дня и наконец достигли стен Гранж-Бательер, возвышавшихся над странно пустынной местностью, окружавшей город. За этими стенами оказались возделанные поля и маленькие молочные фермы, вскоре сменившиеся небольшими огородами и садами парижских предместий, поставлявших товар на городские рынки. В сам город мы вошли через северо-западные ворота неподалеку от Лувра, и я сразу же увидела мой парижский дом, Отель де Бурбон, одно из крупнейших зданий в городе, вполне достойное правителя Франции. Этот дом располагался рядом с королевским дворцом в Лувре и смотрел на юг, за реку; он напоминал детское лакомство – домик из марципана, – столько там было всевозможных башенок, горбатых крыш и балконов, а мощные округлые углы дома походили на крепостные башни. Я, конечно, предполагала, что это будет очень большое здание, ведь я уже посетила замок моего супруга в Руане, но, когда мы приблизились к высоченным воротам, я почувствовала себя принцессой из сказки, попавшей во дворец великана. Дом окружала настоящая крепостная стена с несколькими воротами, возле каждых ворот стояла будка охраны, так что я сразу вспомнила – словно можно было хоть на минуту об этом забыть! – что милорд герцог, возможно, и правит почти всей Францией, однако далеко не все французы воспринимают его как Богом данного короля. Тот, кого многие из них действительно называли своим королем, находился сейчас недалеко, в Шиноне: осматривал принадлежащие нам земли и всячески преумножал наши беды. А тот, кого королем Англии и Франции считали мы[23], спокойно сидел в Лондоне, но был слишком беден, чтобы послать в помощь моему мужу деньги и войска, столь необходимые сейчас для того, чтобы держать в подчинении этих ненадежных французов, и слишком слаб, чтобы приказать своим лордам сражаться под нашими знаменами.
Муж подарил мне несколько дней полной свободы – я должна была немного освоиться в новом доме. Я отыскала и шкатулку с драгоценностями покойной герцогини, и ее гардеробную, полную мехов и роскошных нарядов. Сразу после заутрени герцог явился ко мне в спальню и заявил:
– Идем, Жакетта. Сегодня тебе придется кое-что для меня сделать.
Я шла, вернее, бежала за ним чуть не вприпрыжку, как щенок, а он решительно шагал по галерее, где со стен на нас смотрели вытканные на гобеленах лики богов. Мы направлялись к двустворчатым дверям, которые охраняли два стражника в доспехах и с оружием. Рядом на подоконнике сидел в самой непринужденной позе Вудвилл, оруженосец герцога. Завидев нас, он спрыгнул с подоконника и низко мне поклонился.
Стражники распахнули двери, и мы вошли внутрь. Не знаю, чего я ожидала, но, уж конечно, не такого. Во-первых, там оказалось поистине огромное помещение размером, наверное, с парадный зал, но похожее скорее на монастырскую библиотеку, с полками из темного дерева, где за бронзовыми решетками во множестве хранились книги и свитки. В центре стояли удобные для работы высокие столы и стулья; на таком столе можно спокойно развернуть свиток, а потом неторопливо читать. На столах имелись чернильницы, полные чернил, подставки для перьев, уже, кстати, отточенных, и стопки чистой бумаги для заметок. Я никогда не видела ничего подобного даже в самых знатных домах – только в монастырях – и с новым уважением посмотрела на своего супруга. На все это наверняка было потрачено целое состояние, ведь каждая из этих книг стоила не меньше любого из драгоценных украшений покойной герцогини.