Однажды, за три недели до назначенного срока, они решились поговорить о предстоящем отъезде всерьез. Он полагал, что больше не имеет права откладывать объяснение с Мери и должен попросить у нее развод в обмен на разрешение возвратиться в Англию вместе с детьми. Но с другой стороны, он все еще не знал, решилась ли Анна вернуться в балетную школу. Ей также предстоял нелегкий выбор.

– А как ты думаешь, что тебе скажет Мери?

– По-моему, ей станет только легче, – искренне признался Николай. В этом-то он был уверен вполне – в отличие от предполагаемого согласия на развод. Вот почему он предпочел бы провести разговор, вообще не упоминая об Анне, если это окажется возможным. Ему и так хватало причин разорвать отношения, давно ставшие обузой для обоих, и вовсе ни к чему было усложнять их вероятной вспышкой ревности.

– А что будет с мальчиками? Она не запретит тебе их видеть? – Это тревожило Анну с самого начала и внушало ей чувство вины. Именно из-за детей она так боялась признаться в собственных чувствах и не решалась дать им волю. Но рано или поздно это все равно вырвалось бы на свободу. Она просто дурачила себя, когда воображала, будто сумеет удержаться. Теперь-то это ясно как день. Любовь стала реальностью, частью их жизни, и отрицать это было бесполезно.

– Я понятия не имею, как она поступит с детьми, – честно сказал он. – Наверное, мне следовало подождать, пока они станут совсем взрослыми. – При этом в его взгляде промелькнула такая боль, что сердце Анны тоскливо сжалось. – А как же мадам Маркова? – спросил Николай в свою очередь. На этот вопрос тоже трудно было ответить, и, хотя для Николая он не казался таким уж сложным, Анна не представляла, сумеет ли объясниться со своей наставницей.

– Я поговорю с нею сразу, как только вернусь в Санкт-Петербург, – сказала она, стараясь не обращать внимания на невольный страх и чувство неловкости, как будто она предает мадам Маркову. Ведь эта женщина связывала с Анной свои самые великие надежды, она не жалела для нее ни времени, ни сил, и наверняка придет в отчаяние, если лучшая ученица покинет ее школу. Да разве Анна виновата, что все так изменилось? Отныне ее жизнь принадлежит Николаю, и только ему.

Как это ни невероятно, но никто не заподозрил, насколько далеко зашла их связь, кроме разве что горничных, обслуживавших дом, да и те оказались на редкость сдержанными особами и предпочитали молчать. Никто из членов императорской семьи не заметил ничего особенного, и даже Алексей, проводивший в их обществе немало времени, не уловил какой-либо перемены в их отношениях.

Единственное, что омрачало их встречи на протяжении последних трех недель, – нараставшее отчаяние и страх перед скорой разлукой. Сказка наяву, в которой они жили до сих пор, неотвратимо приближалась к суровой развязке. Им обоим предстояло снова возвращаться в реальный мир. И Анна не находила себе места от беспокойства. Если она решится уйти из балетной школы, чтобы не разлучаться с Николаем, – где она будет жить и на какие средства? Если он затеет развод с Мери, насколько велик будет скандал и не лишится ли Николай почетного титула лейб-медика? Да, им предстояло многое взвесить, прежде чем предпринимать какие-то шаги. Конечно, Николай клялся, что не оставит ее без поддержки и сам найдет для нее жилье, но Анне претило превращаться в обузу для любимого человека. Поэтому она склонялась к мысли провести в балетной школе то время, что может потребоваться на развод и отъезд Мери в Англию.

По зрелом размышлении Николай отложил решительный разговор с Мери до отъезда Анны в надежде хоть так оградить ее от последствий возможного скандала, способного распространиться за пределы дома до самого дворца. И оба сочли, что это будет самым правильным решением. Как только у Николая выдастся минута, он навестит ее в балетной школе, расскажет, как идут дела, и они смогут составить новый план действий. И к тому же нужно будет подготовить кого-то из балерин ей на замену. Пусть Анна еще не участвовала в репетициях, но труппа рассчитывала на нее в предстоящем сезоне. В крайнем случае Анне придется танцевать в спектаклях до самого конца, то есть всю осень и зиму, и Николай говорил, что понимает такую необходимость и согласен подождать. Они сумеют выкраивать время хотя бы на недолгие встречи – несмотря на его многочисленные обязанности во дворце и ее интенсивные репетиции в балетной школе. Мало-помалу Анна укрепилась духом и обрела веру в будущее, черпая силу в своей любви и в ожидании грядущего счастья.

И все же, несмотря на все попытки быть сильными, последняя неделя в Царском Селе превратилась для обоих в бесконечную пытку. Они так стремились провести вдвоем каждую свободную минуту, что в конце концов императрица обратила внимание на эту необычную близость и вынуждена была признать, что в свое время ее более наблюдательный супруг оказался прав. Теперь и ей стало ясно, что Николай и Анна влюблены друг в друга. Она поделилась своим открытием с императором, находившимся в этот момент в Царском Селе.

– Я ни в чем его не виню, – невозмутимо сказал он своей жене поздно вечером, когда Николай собирался провести с Анной одну из их последних ночей. – Она очень милая.

– И ты считаешь, что ради нее он даже бросит жену? – немедленно спросила царица. В ответ она услышала, что чужая душа – всегда потемки. – Но если он сделает это, ты будешь возмущен?

И тут глава императорской семьи не сразу нашелся с ответом, поскольку сам не был уверен, какое решение будет правильным.

– Это зависит от того, как он обставит свой уход. Если ему удастся расстаться с женой по-хорошему, вряд ли кто-то станет поднимать шум. А если дело дойдет до публичного скандала, нам, конечно, придется что-то предпринять.

Это было мудрое и осторожное решение, и царица выслушала его с большим облегчением. Ей не хотелось терять Николая Преображенского в качестве врача для Алексея. Но ее также тревожило и то, не бросит ли Анна балетную школу. Девушка была слишком молода, и на нее возлагались большие надежды как на новую прима-балерину. По мнению царицы, не стоило так просто отказываться от места, завоеванного столь тяжким и самоотверженным трудом, и к тому же в балетной школе наверняка постараются сделать все, чтобы удержать Анну у себя. Судя по всему, Анну ждет нелегкий выбор, и царица сочувствовала ей всей душой. Она надеялась, что, если эти двое все же рискнут соединить свои судьбы, им хоть немного улыбнется удача. За те месяцы, что Анна была гостьей царской семьи, все они успели полюбить эту чудесную девушку.

На прощание государыня устроила небольшой обед для Анны и немногих близких людей. Присутствовали также оба врача и те обитатели Царского Села, что сильнее всего привязались за это время к юной балерине. Она была растрогана до слез и без конца благодарила всех за доброту и обещала вернуться. Царица тут же пригласила Анну приехать к ним в Ливадию, как это было прошлым летом, и пообещала, что непременно побывает на ее спектакле, как только балерина вернется на сцену.

– И уж на этот раз ты не отвертишься, я обязательно научу тебя плавать! – пообещал Алексей и подарил ей самую любимую свою вещицу. Это был нефритовый лягушонок работы Фаберже, выглядевший трогательно беспомощным и даже симпатичным в своем уродстве. Но цесаревич расстался с ним без колебаний, заботливо завернув в сделанный специально для Анны рисунок.

Великие княжны прочли сочиненные в ее честь стихи, преподнесли очень милые акварели и сфотографировались вместе с Анной на память. Она все еще тяжело вздыхала, когда Николай провожал ее до дому, где им предстояло в последний раз оказаться вместе.

– Я боюсь думать о том, что завтра уеду от тебя, – прошептала она, когда оба устали заниматься любовью, однако не хотели спать и решили проговорить до утра.

Несмотря на их веру в то, что новая жизнь только начинается, Анна все еще не представляла, что сможет просто сесть в карету и уехать. В этот вечер, когда они вернулись с обеда, Николай подарил ей золотой медальон на цепочке со своим портретом. На фотографии он так сильно походил на царя, что ему пришлось убеждать Анну, что это именно он, и тогда она поклялась носить медальон не снимая, кроме тех минут, когда будет танцевать.