* * *
Дождь не прекращался несколько дней. Ходили слухи, что близлежащая речушка вышла из берегов и кое-где добралась до железнодорожной насыпи. Молния расколола старый вяз в квартале от дома, и тот упал на линию электропередач. Литтл Уингинг на неделю остался без электричества. Дурсли перешли на салаты и готовые обеды из супермаркета, а по вечерам ходили по дому с фонариками. Гарри фонарика, естественно, не получил. Зато у него прекрасно получалось создавать тусклые клочья тумана, напоминающие озаренные солнечными лучами облака. Не слишком полезное умение, но тонкие плетения иллюзий министерство не засечет. Слишком эфемерная магия. Резиновые сапоги Петуньи увязали в смеси из вязкой грязи и обломков черепицы по щиколотку. Тетушка оценивала ущерб, причиненный саду. Клумбы размыты, цветы изломаны и помяты, стебли набухли от излишка влаги и уже начали гнить.
«Декоративные цветы слишком нежные. Предложи рыбке посадить Glacialis Vinea, ее и магией-то хрен поцарапаешь, а цветет красиво», — советовал Крис.
Как цветет Ледяная лоза, Гарри видел только на картинках. Приходилось признать, что цвела она и правда красиво, пропитывая воздух магией и едва слышным хрустальным перезвоном. А еще он знал, что растение это по праву считается едва ли не самым опасным в волшебном мире. Хищный цветок на отсутствие аппетита жаловаться бы не стал, и обитатели Тисовой вполне вписались бы в его рацион. Особенно Вернон или Дадли: обвить прочными гибкими стеблями, накачать нервно-паралитическим ядом и пировать целый месяц. В закрытой для младшекурсников пятой теплице росла Огненная лоза, вроде бы относящаяся к тому же виду, но не столь агрессивная. Последнее утверждение, по мнению Гарри, являлось сомнительным. Порой из теплицы доносились крики тех, в кого попали ядовитые иглы, а кое-кто не возвращался в замок без ожогов на руках. Дня знакомства со своенравным растением он ждал с затаенным ужасом.
Вечерами дядя пытался развлекать жену и лишенного телевизора сына, только рассказчик из него был аховый. Гарри поднимался к себе, кормил чудовищную книгу сахарным печеньем и колбасой. Почему—то она ценила именно такое сочетание. Стоило ему войти в комнату, как книга принималась возбужденно подпрыгивать и клацать переплетом. Приходилось брать ее на руки, пока Дурсли не услышали стука, позволять облизывать лицо горячим шершавым языком. Она, да еще Добби, были единственными, кто радовался происходящему. Особенно довольным эльф становился, разглядывая бесполезную теперь стиральную машину, будто поверженного врага.
— Маггловская вещь не может стирать вещи Гарри Поттера, — объяснял он. — Только Добби может. Добби — эльф сэра Поттера.
От таких признаний у Гарри волосы дыбом вставали. Кто, спрашивается, кем владеет? Спешите видеть: Гарри Поттер — любимая игрушка Добби. Такой милый, трогательный. Его даже кормить можно. Гарри не хотел знать, как сотня хогвартских эльфов определяет, кто будет готовить обед, а кто — начищать держатели для факелов. Определенно не хотел.
Пока мальчика никто не трогал, крестраж себя не проявлял. Даже влияние на разум понемногу сошло на нет. Знакомиться с химерой поближе Гарри побаивался: вдруг проснется, хлестнет по шипастому боку гибким хвостом, оскалится — что тогда делать? Сооруженные вокруг нее ментальные заборы выходили на удивление хлипкими. Их разъедало меньше чем за сутки. Крис хмыкал, говорил, что уже давно перепробовал все, что пришло в голову, чтобы запереть бестию, но все оказалось бесполезным. Их попытки были похожи на старания пещерных людей каменными топорами расколоть свалившийся прямо в центр стойбища железный метеорит. Топоры покрывались зазубринами, а на закаленной в небесном огне стали не появлялось ни царапины. Кроме того, валун грозил в любую минуту вывернуться из ненадежной, мягкой почвы и покатиться с горы, подминая под себя незадачливых людишек.
В конце августа Гарри попрощался с родственниками, и Вернон отвез его в Лондон. Дадли, так и не решившийся завести разговор о магии, потоптался на крыльце и молча махнул рукой. До начала учебы оставалось еще пара дней, и Гарри привыкал к неожиданной свободе. Купил учебники, пополнил запас ингредиентов и заказал у мадам Малкин новый комплект мантий. Крис было заикнулся, что неплохо бы сделать пару особенных покупок, на что мальчик ответил:
«Сделали уже. И что? Все равно большая часть того, что лежит в Клети, нам не пригодилась и вряд ли понадобится в скором времени. Мантия с отражателями мне вообще ни к чему, за два года так и не активировал. Только ловил косые взгляды от знающих людей. Это, конечно, помогает, когда противнику во время дуэли становится больно на тебя смотреть, только вот в Хогвартсе мне драться не с кем. С Малфоем и так справлюсь, а больше никто не пристает. Правда, могу на Рождество в ней прийти, посиять, как елочная гирлянда».
«С кем подраться, мы всегда найдем. Или они нас сами найдут, что более вероятно. И лучше быть во всеоружии».
«Перестраховщик, — фыркнул Гарри. — Могу я хоть иногда побыть нормальным человеком и делать то, что хочу?»
Понятие «хочу», во-первых, включало несколько порций мороженого, которые Гарри, естественно не получил. Крис пригрозил, что начнет швыряться холодными шариками в прохожих, и мальчику пришлось заказать нормальный обед. И всего одну порцию десерта. Снял комнату в «Дырявом котле», удивившись, что тринадцатилетнему магу не стали задавать никаких вопросов, а гостеприимно распахнули дверь. Впрочем, возможно, за это следовало благодарить его популярность. Еще удалось неплохо развлечься, читая очередной опус Скитер. Оказалось, что Гарри Поттер с опекунами находится в Аргентине, что, несомненно, является проявлением осмотрительности английских властей, спасающих Избранного от Сириуса Блэка. Кто такой Блэк, который якобы за ним охотится, Гарри не волновало. Он подозревал, что это всего лишь очередная сенсационная выдумка Скитер. Наставник статью никак не прокомментировал, только спрятал в шнурованный ботинок еще одну палочку. Гарри исключительно смеха ради повторил его жест, но, не имея запасной палочки, спрятал в карман фальшивую, собственноручно выпиленную из ножки старого садового стула. В тот же день Крис вдоволь насмеялся, когда его подопечный перепутал палочки и попытался наложить заглушающие чары бесполезной деревяшкой. Дурачество пришлось прекратить, так и не войдя во вкус.
«Я никогда не слышал, чтобы о Сириусе Блэке отзывались как о выдающемся маге, способном на что-то экстраординарное. Представитель древнего рода, неплохо обучен, но не более того. И тут я узнаю, что этот самый Сириус Блэк сбежал из Азкабана. А это оч-чень серьезно, Малыш. Еще никому за всю историю существования Азкабана — а он, между прочим, на несколько тысячелетий старше Хогвартса, — не удавалось вырваться из его серых стен. Лично у меня бы точно не вышло, а ведь я далеко не первокурсник с Пуффендуя», — неожиданно серьезно признал Крис.
Гарри ответственнее отнесся к собственной безопасности: не приближался к Лютному переулку, да и Косой покидал до того, как начинало темнеть. На кровать накладывал защитные чары, внимательно прислушивался к Кулону. Но меры безопасности так и не пригодились: Сириус Блэк, похоже, и сам не знал, что охотится на Поттера. Зато теперь Гарри имел полное право отвечать жаждущим автографов магам: «Оставьте меня, я вообще в Аргентине. Загораю», чем удачно пользовался, сбивая с толку поклонников и просто любопытствующих прохожих. Рите послал коробку конфет с запиской «Рита, вы чудо. Ваши статьи — самые интересные во всем «Пророке». Подписался только ради них. Гарри Поттер». Еще он заплатил продавцу из Лютного переулка, послав тому по совету Криса еще пару десятков галлеонов сверх долга «ради будущих соглашений и поддержания репутации надежного клиента». Хотел зайти в банк, но в последний момент передумал. Деньги и так есть, а беспокоить Грабцверга только из-за того, что нашел меч Гриффиндора как-то глупо. Договор был не просто найти, но вернуть гоблинам. Бродить по переулку оказалось довольно весело, особенно если наложить на себя легкую иллюзию, скрывающую шрам и изменяющую цвет глаз и волос на несколько оттенков. Проделывать такое он мог уже безо всякого труда, да и держалась новая внешность не несколько минут, как еще год назад, а почти весь день. Было чем гордиться.
