— … прежде, чем ты присоединишься к однокурсникам, я хотел спросить, что ты думаешь об одной вещи, что я прислал тебе не так давно? О тетради в черной кожаной обложке.

      Гарри вздрогнул и, не успев ничего обдумать как следует, выдал себя неосторожным жестом. Теперь уже притворяться, что он не имеет ни малейшего понятия о дневнике, было бессмысленно. Недавняя эйфория мгновенно схлынула, на прощание велев поработать над выдержкой и обзавестись еще несколькими извилинами мозга.

      — Дневник Риддла, сэр? Он… я носил его в сумке. И вчера он тоже был со мной. Да вот, — он соскочил с подоконника и метнулся к висящей на спинке кровати сумке. — Я вам его отдам…

      Вряд ли авроры не пересмотрели все его вещи как в спальне, так и в сумке. Да и Дамблдор наверняка знал, что тетради там нет. Но пусть услышит еще раз.

      — Сэр, клянусь, он был здесь, — он раз за разом перетряхивал содержимое школьной сумки. — Но… я не могу его найти!

      Прикосновение к сознанию. Легкое, умелое, практически неощутимое. С трудом подавив изначальный порыв выставить защиту и показать все изученные трюки, Гарри позволил основной занимающей его сознание эмоции выплеснуться наружу. Отчаянье. Одно из тех чувств, что были свойственны неразумным человеческим предкам, еще не догадавшимся как ловко можно использовать валяющуюся под деревом палку. Одно из самых древних, а потому и самых сильных проявлений человеческой природы. Это отчаянье в считанные доли мгновения охватывает толпу и сметает в сторону разум каждого ее представителя. Это отчаянье является опаснейшей эмоцией для менталиста, оказавшегося поблизости. Даже от ненависти не так сложно абстрагироваться. В данном случае оно было связано с тем, что старик может прочесть сокровенные мысли и узнать секреты Гарри, но никак не с тем, что пропала какая-то там тетрадь. Но чтобы узнать это, нужно было чуть глубже погрузиться в чужой разум. Дамблдор был достаточно опытен и умен, чтобы этого не делать. Он не хуже Гарри знал, чем это чревато для легиллимента.

      — Неудивительно, что его украли, Гарри, — вздохнул он, отпив воды из наколдованного стакана и помолчав около минуты. — В этом артефакте крылся ключ к Тайной комнате Салазара Слизерина. Но как бы я ни старался, я не мог его найти. И тогда я отдал дневник тебе, надеясь, что тебе повезет больше. Ведь Том Риддл упоминал, что уже показывал тебе некоторые записи, связанные с этой тайной, — он бросил на Гарри испытующий взгляд.

      — Д-да, — неохотно признался тот. — Том сказал… сказал, что это Хагрид открыл Тайную комнату. Но это не так! Профессор Дамблдор, Хагрид не мог этого сделать. Он никогда не стал бы убивать магглорожденных.

      — Я знаю, Гарри. Видишь ли, Том Риддл был одним из самых одаренных учеников за всю историю Хогвартса. Умный, сильный, смелый. Но, к сожалению, коварный, жестокий и жадный до власти и всеобщего поклонения. После Хогвартса он взял себе другое имя, ты знаешь его, Гарри. Все его знают. Лорд Волдеморт, — директор словно постарел на несколько десятков лет, краски мира выцвели, солнечный свет потускнел.

      — То есть если он Темный Лорд, он вполне мог быть Наследником Слизерина и выпускать на волю чудовище, а потом оговорить Хагрида, — пробормотал Гарри.

      — Да, мой мальчик. Дневник мог бы послужить доказательством, но, боюсь, мы утратили этот шанс. Как и тогда, у меня нет ничего, прямо указывающего на причастность Риддла к убийствам. Кто знает, хорошо это или плохо, но местонахождение Тайной комнаты еще долго останется загадкой.

      — А, понимаю, — проговорил Гарри, притворившись, что занят проверкой остального содержимого сумки, — его украл сторонник Волдеморта, чтобы никто не узнал ни о Тайной комнате, ни о чудовище, там обитающем.

      — Скорее всего, так оно и есть, — медленно кивнул Дамблдор и покинул больничное крыло.

      Гермиона нашлась в библиотеке. Расположилась у окна с учебником чар, но отчего-то время от времени поглядывала в окно. На столе были разбросаны исписанные и исчерканные куски пергамента, на некоторых проступали кляксы. Видимо, мысли Грейнджер витали где-то далеко от домашних заданий, что само по себе являлось чем-то из ряда вон выходящим.

      — Гарри! — она бросилась на шею однокурсника, едва завидев того в проходе между столами. — Слава Богу, с тобой все нормально! Все рассказывают какие-то совершенно ужасные новости, и…

      — Если они о том, что Малфой наложил на меня круциатус, то это правда. Я только из лазарета.

      Девочка испуганно ахнула, и Гарри поспешил уверить ее, что ему не грозят никакие неприятные последствия от пыточного проклятия.

      — А где Рон? Дамблдор сказал, что он в Хогвартсе.

      — Рон… — она невольно повернулась к окну. — Гарри, понимаешь… Рон у озера.

      — М-м-м, ладно, — Уизли не горит желанием увидеть лучшего друга и похлопать его по спине? Даже не верится. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Потому что Гарри не был уверен, что сможет посмотреть рыжему в глаза и не выдать смятения. Не сейчас, не сразу же после смерти Джинни.

      — Нет, ты же не знаешь, — потерянно прошептала Гермиона. — Рон хочет побыть один. Авроры нашли тело Джинни Уизли. И говорят, что ее убил профессор Локонс.

      «Локонс?!»

      Гарри вздрогнул от внезапно раздавшегося в сознании кашляющего смеха.

      «Одиннадцать утра, хорош же ты спать!» — с облегчением заметил он.

      «Локонс — черный маг под личиной светлого волшебника пробрался в школу и первым делом науськал змею на кошку, а закончил все…»

      «Хватит! — оборвал его Гарри. Знал ведь, что наставнику смерть Уизли словно осенние листья: еще и земли не коснулись, а ветер уже подхватил и унес. Но почему же так больно слышать подтверждение известному факту? — Что такое тест Виджштейна?» — благо, есть предлог сменить тему.

      «Ах, тест Виджштейна, — честно говоря, Гарри не ожидал, что друг послушается его так легко, но тот прекратил смеяться. — Да ничего особенного. Показывает, не использовал ли кто оборотное зелье, чтобы изобразить тестируемого. Что самое смешное, в данном случае он бесполезен. Мало кто знает, но он дает положительный результат, только если частицы человека были взяты не раньше чем за полгода до теста. А не при использовании их в течение последнего полугода, как думают некоторые. А я волосы малфеныша достал почти год назад».

      «Его точно не посадят в Азкабан?»

      Одно дело доставить Малфоям несколько недель веселой жизни, но совсем другое упрятать единственного наследника рода в тюрьму по ложному обвинению.

      «Ха! Знал бы ты, из каких выгребных ям Люциус умудрялся выбираться практически без потерь и последствий! Это даже не талант, это уже гениальность. Сам посмотри: всего пол ночи прошло, а виноват во всем уже Локонс».

      «Угу, передай другому называется».