Вначале Гарька усердно рисовал пейзажи, пока не израсходовал всю зеленую краску. Потом возникло новое увлечение: Гарька взялся ремонтировать дом. Начал он с крыльца.

Как-то днем раздался такой сотрясающий грохот, что у Леонида Аркадьевича попадали со стола карандаши: Гарька вколачивал в порожки огромный строительный гвоздь.

— Ты что? — ужаснулся Леонид Аркадьевич размерам гвоздя.

— Зато прочно будет, — невозмутимо ответил Гарька.

Закончив ремонт крыльца, Гарька попросил Леонида Аркадьевича купить масляной краски.

— Для чего тебе?

— Буду забор красить.

— Хорошо, — сказал Леонид Аркадьевич и подумал: «Пусть красит забор, пусть красит даже деревья, лишь бы не стучал».

Посоветовавшись с Яковом Даниловичем, Леонид Аркадьевич сходил в нефтяную лавку, которая находилась в центре поселка, рядом с пожарной будкой, купил оранжевой краски (была только оранжевая, которую продавец называл «под апельсин»), большую кисть и олифы.

Дома развели краску, и Гарька незамедлительно приступил к работе.

Леонид Аркадьевич теперь часто отрывался от книг и словарей и наблюдал, с каким вдохновением Гарька мазал забор.

Как-то Леонид Аркадьевич настолько поддался искушению, что оставил своих персов и арабов и вышел поразмяться, попробовать покрасить забор. Гарька уступил кисть, но на время.

Работа эта так успокаивала и была настолько увлекательна — забор на глазах из грязного и лилового от дождей превращался в чистый, ярко-оранжевый, — что Леонид Аркадьевич сбегал в лавку и купил себе вторую кисть.

«Не напрасно, значит, ребята, друзья Тома Сойера, — вспомнил Леонид Аркадьевич, — предлагали Тому пару головастиков, одноглазого котенка и даже оконную раму, чтобы он только разрешил им вместо него белить забор теткиного дома. В этом определенно был свой смысл».

Забор красили с разных концов, навстречу друг другу. Вскоре краска кончилась. Леонид Аркадьевич отправился в нефтелавку, но там ему сказали, что масляной краски больше нет. Надо подождать, пока привезут из города.

Леонид Аркадьевич опечаленный вернулся к недокрашенному забору, который своим цветом «под апельсин» успел уже произвести убедительное впечатление на всех обитателей Черемушек.

После обеда Гарька и Леонид Аркадьевич часто уходили гулять, осматривать окрестности. Они собирали цветы, ловили стрекоз, сбивали с елок крепкие, еще неспелые шишки; в залитом водой большом карьере, где когда-то добывали песок, пугали лягушек, которые, взбрыкнув задними лапами, шлепались с берега пузом в воду, а потом притворялись дохлыми — не шевелились, закрывали глаза, растопыривали лапы и колыхались на воде, как зеленые кленовые листья. Лягушек можно было даже трогать прутиком.

В укромных, затененных лозой и ивняком излучинах карьеров сидели нахохлившиеся мальчишки с кривыми удилищами из орешника.

При появлении Леонида Аркадьевича и Гарьки мальчишки хмурились, просили не шуметь и ни в какие разговоры не вступали. Позже удалось с ними познакомиться и принять участие в рыбалке, и то в качестве сторонних и безмолвных наблюдателей.

Но сколько Леонид Аркадьевич и Гарька ни проводили времени с мальчишками и их кривыми удочками, они ни разу не видели, чтобы кто-нибудь поймал хотя бы плотицу или окунька. Очевидно, в карьере, кроме лягушек и жуков-ныряльщиков, никто не водился, но мальчишки ни за что не хотели этому верить и продолжали ловить рыбу.

В лесу ели мелкую дикую малину, умывались колкой от холода ключевой водой, караулили у неизвестных норок неизвестных зверьков, которые никогда не появлялись, стучали палками по гнилым, трухлявым пенькам, вспугивая в них домовитых пауков и сороконожек.

Возвращались из леса в поселок усталые, но полные впечатлений.

Отужинав, мыли посуду, накопившуюся за день, рубили впрок дрова, натаскивали из колодца воды, после чего Гарька садился читать книжку «Приключения барона Мюнхгаузена». Читал он вслух. Леонид Аркадьевич слышал, как Гарька у себя в комнате монотонно, словно дьячок, гудел над книжкой.

Как-то Леонид Аркадьевич взял посмотреть, полистать «Мюнхгаузена», вспомнить собственное детство, когда и он увлекался подобными книжками.

Вечером Гарька засел за «барона» и, не найдя в нем своей закладки, чуть не разревелся.

— Что вы натворили! — всхлипывал он, когда узнал, что Леонид Аркадьевич брал книгу. — Я не знаю, где остановился. Теперь мне все сначала начинать...

Леонид Аркадьевич тут только понял, что он «натворил»: Гарька читает по складам, так что еще не умеет бегло просматривать текст, чтобы быстро найти то место, где остановился.

— А как же ты тогда в поваренной книге о грибах нашел? — поинтересовался Леонид Аркадьевич.

— Там картинка с грибами была, а здесь нет картинок.

Пришлось Леониду Аркадьевичу расспрашивать Гарьку:

— Про то, почему барон Мюнхгаузен зеленел, когда стыдился или гневался, читал?

— Читал.

— Про слугу Буттерфогеля читал?

— Читал.

— А про шарманщика?

— Тоже читал.

— А про охотника и его дочь читал?

— Нет, не читал.

Место «остановки» было обнаружено.

Гарька забрал книжку и снова монотонно загудел над ней. В доме установился покой...

Однажды утром в кухонном шкафу было вскрыто серьезное хищение: в гостях побывали мыши.

Леонид Аркадьевич предложил куда-нибудь перепрятать продукты.

— Все равно найдут, — возразил Гарька. — Мыши, они хитрые.

— Задача... — призадумался Леонид Аркадьевич.

— А знаете, — оживился Гарька, — давайте возле шкафа мяукать по очереди!

— Мяукать? — вначале не сообразил Леонид Аркадьевич. — А, да-да... мяукать. Так что ж это, мы все ночи и будем мяукать?

— Нет, зачем все. Одну ночь. Мыши подумают, что у нас живет кот, и уйдут.

— Кот, да. Нам с тобой он действительно необходим.

— А где ж его в лесу отыщешь, кота?

— Да, задача...

В этот вечер Гарька уже не бубнил, как дьячок, а истошно, с подвывом мяукал на кухне, пока Леонид Аркадьевич не угомонил его и не уложил спать.

3

Гарьке захотелось поймать сойку, поглядеть на нее вблизи.

Он от кого-то слышал, что для этого надо было взять ящик, приподнять с одного края, подперев палочкой, а к палочке привязать бечевку и оттянуть ее куда-нибудь в укромное место. Под ящик насыпать корма. Птицы заприметят корм, подлетят, начнут клевать, а тут — дерг за бечевку! — палочка выскочит, и ящик захлопнет птиц.

Ящика не оказалось, и его решили заменить корытом.

Сперва Гарька сидел с бечевкой за углом дома и неусыпно следил за корытом. Но сойки то ли не замечали кусков хлеба, набросанных на земле, то ли не желали есть их под корытом.

Гарька скучал, томился. Леонид Аркадьевич тоже принимал участие в ловле: он поминутно высовывался из окна и шепотом спрашивал:

— Ну как?

— Никого нет, — с грустью вздыхал разомлевший на солнце Гарька.

Но вот начались загадочные явления: стоило Гарьке на минуту отлучиться, как приманка под корытом исчезала. Гарька пытался дознаться, как, но ему ничего не удавалось выяснить.

Гарьке наскучило бесплодное сидение с веревкой в руках, и в один из дней он оставил свой пост и пошел в дом что-нибудь порисовать, где бы не требовалась зеленая краска.

Вдруг железное корыто зазвенело, свалилось с палочки. Гарька бросил кисточку и вылетел из комнаты:

— Попалась! Попалась!

Леонид Аркадьевич брился. Он немедленно оставил бритву и выбежал вслед за Гарькой. Но с полдороги вернулся за очками и потом опять устремился во двор.

Гарька и Леонид Аркадьевич почти одновременно навалились на корыто. Гарька в нетерпении тут же хотел подсунуть под него руку.

— Тсс... Погоди, — остановил Гарьку Леонид Аркадьевич и приложился ухом ко дну корыта.

Но и уха прикладывать не надо было — под корытом кто-то громко, с неудовольствием колотился.