На следующее утро Чарли отправился в бюро, благо от дома, где он поселился, до него было всего четыре квартала. Возможно, руководство фирмы остановило свой выбор на этой квартирке, исходя именно из ее близости к новому месту работы Чарли. Кроме того, Чарли сам отказался от предложенного Уиттакером номера в отеле, сказав, что предпочитает квартиру.
Архитектурно-дизайнерское бюро располагалось на пятидесятом этаже здания на углу 51-й улицы и Парк-авеню. Поднявшись в приемную — по случаю воскресенья в конторе никого не было, так что дальше пустой приемной он не попал, — Чарли недолго постоял там, любуясь видом из окна, а потом внимательно осмотрел выставленные тут же макеты и развешанные по стенам чертежи проектируемых зданий.
То, что он увидел, поразило его. Он был готов к тому, что многое здесь изменилось, и втайне надеялся, что интересная работа поможет ему отвлечься, но, судя по всему, рассчитывал он на это напрасно. Тех десяти лет, что он провел в Лондоне, как будто вовсе не было — на стендах Чарли увидел все те же старые проекты, над которыми работал еще после окончания колледжа. Неужели за все это время не появилось никаких новых разработок? Это казалось маловероятным, но выяснить все раньше завтрашнего утра было нельзя.
В понедельник, когда он должен был приступить к работе в конторе, Чарли проснулся в четыре утра. Он все еще продолжал жить по лондонскому времени, к тому же ему не терпелось поскорее начать знакомиться с делами. Остававшиеся в его распоряжении часы Чарли потратил на работу с разными бумагами, и, когда наконец наступило время отправляться на службу, он вышел из дома чуть ли не в приподнятом настроении. Стоило ему, однако, переступить порог бюро, как он сразу почувствовал витавшее в воздухе напряжение. Аура настороженности казалась такой плотной, что при желании ее, наверное, можно было пощупать руками.
К сожалению, первые впечатления Чарли оказались верными. Его новые подчиненные были больше всего озабочены тем, чтобы занять лучшее место под солнцем — и ничем больше. Каждый из руководителей среднего звена, которых Чарли по одному вызывал к себе в кабинет, чтобы познакомиться, считал своим непременным долгом рассказать новому начальнику пару-другую сплетен и секретов не лучшего свойства, касающихся личной жизни, стиля работы и привычек того или иного сотрудника. Уже через пару часов Чарли стало абсолютно ясно, что здесь, в отличие от лондонского филиала фирмы, не существовало сплоченной команды единомышленников, которые сообща делали одно важное дело. Здесь каждый был сам за себя. Правда, многим из сотрудников нельзя было отказать в наличии солидного опыта и даже таланта, однако свои способности и энергию они тратили на то, чтобы обратить на себя внимание, выделиться в толпе коллег-конкурентов и, опередив всех, занять более выгодную должность.
Но еще больше Чарли был удивлен, когда узнал, чем они тут занимаются. Все сотрудники нью-йоркского бюро были прекрасно подготовленными архитекторами и талантливыми дизайнерами; у Чарли даже сложилось впечатление, что они выполняют довольно солидный объем работы, однако проекты, над которыми они проливали так много пота, были проектами вчерашнего дня! Это подозрение мелькнуло у него еще вчера, но Чарли тогда подумал, что не стоит полагаться только на то, что выставлено в приемной на всеобщее обозрение. Сейчас же он убедился, что был прав, — ни одна европейская архитектурная фирма не занималась ничем подобным уже лет пятнадцать-двадцать. Насчет Соединенных Штатов Чарли не был так уверен; в свои прошлые кратковременные наезды в Нью-Йорк он не заметил ни одного здания того типа, что лежали перед ним в чертежах, однако в те времена он был слишком сосредоточен на управлении лондонским филиалом, чтобы обращать внимание на то, что происходит за океаном. С уверенностью Чарли мог сказать только одно:
«новые» проекты фирмы ему определенно не нравились. Они сильно отличались от того, к чему он привык, и были слишком примитивными.
Билл Джонс и Артур Уиттакер, приехавшие в контору к обеду, чтобы представить Чарли персоналу, были весьма довольны тем впечатлением, которое новый начальник произвел на сотрудников.
Некоторые, правда, держали себя с Чарли настороженно, но большинству он все же пришелся по душе. Среди старших архитекторов были даже двое его коллег, с которыми Чарли когда-то начинал работать, однако его неприятно удивило, как мало они продвинулись с той далекой поры. Оба распахивали все тот же участок, который застолбили десять лет назад, и, судя по всему, были весьма этим довольны.
Что касалось молодых специалистов и служащих среднего звена, то они, казалось, были еще более скованы и напряжены, чем люди, на которых они работали. Чарли чувствовал это каждой клеточкой своего тела.
— Что здесь происходит? — напрямик спросил он, обедая с несколькими старшими архитекторами в своем отделанном панелями красного дерева кабинете, из окна которого открывался живописный вид на Ист-ривер. — У меня сложилось впечатление, — продолжал он, — что все вы чего-то боитесь. Проекты, которые здесь разрабатывают, кажутся мне весьма и весьма консервативными. Такой дизайн уже несколько лет не пользуется спросом ни в Европе, ни даже в Азии. Может быть, вы объясните мне, в чем дело?
Сотрудники переглянулись, некоторые кивнули друг другу, но, к удивлению Чарли, никто ему не ответил.
— Так что же? — продолжал допытываться он. — Давайте говорить начистоту, ведь нам нечего друг от друга скрывать, верно? Пятнадцать лет назад я видел здесь гораздо более интересные и современные проекты. Что же случилось? Почему мы так отстали?
В ответ на его прочувствованную тираду один из дизайнеров неестественно громко рассмеялся, остальные остались серьезны, и лишь Бену Чоу, одному из четверки старших архитекторов, хватило смелости откровенно ответить на вопрос Чарли. Это было как раз то, чего Чарли и добивался. Если он собирался эффективно руководить этим бюро, он должен был точно знать, в чем дело.
— Все дело в том, — сказал Бен, — что нас держат под колпаком. Это тебе не Европа, Чарли. Старшие партнеры постоянно заглядывают нам через плечо, чтобы поправить или даже одернуть, если что-то пойдет не так, как они считают правильным. Ты сам знаешь, что они — сверхконсервативны и не любят рисковать. По их мнению, то, что годилось пятнадцать лет назад, годится и сейчас, и, покуда они не начали терять на этом деньги, убедить их в чем-то совершенно невозможно. Что касается Европы, то до нее Уиттакеру и Джонсу нет никакого дела. Они просто хотят заниматься той же работой, которой занимались всегда, — по их представлениям, именно она сделала фирме имя. Европу они рассматривают как далекую окраину, где возможны всякие эксцентрические штучки, но для них это просто неизбежное зло, не больше того.
Тут Чарли мимолетно подумал о том, что именно такая точка зрения позволила ему заниматься тем, чем он хотел, и делать то, что он считал необходимым. В Лондоне он был свободен как птица. В Нью-Йорке, понял Чарли, этого не будет.
— Ты это серьезно? — переспросил он удивленно, и Бен торжественно кивнул, а его коллеги беспокойно задвигались. Если бы кто-то из старших партнеров узнал о том, что здесь только что говорилось, серьезных последствий было бы не избежать.
— Именно поэтому никто из молодых специалистов не задерживается у нас надолго. Им просто надоедает годами проектировать то, что они проектировали еще на первом курсе колледжа, — продолжал Бен. — Нет, конечно, в первое время они держатся за место, потому что имя «Уиттакер и Джонс» все еще что-то значит на рынке, но рано или поздно все они уходят в «Ай-эм-пи» или к Ричарду Майеру — словом, в одну из тех фирм, которым нужны их талант и их творческий потенциал, а не просто способность грамотно спроектировать фасад или рассчитать ту или иную балку. Каждый из молодых специалистов мечтает как минимум о революции в промышленном дизайне, а здесь это просто невозможно.
Чарли с интересом слушал Бена, а он, казалось, воодушевлялся все больше и больше.
